Взглянув на свое отражение в зеркале на туалетном столике, она улыбнулась и подмигнула себе. Молодчина, старушка! Для своего возраста ты еще очень даже ничего.
На душе у нее была какая-то особенная, давно забытая легкость. Она ощущала себя молоденькой девушкой, которая собирается на первый в жизни бал. Что ж, пускай эта ночь станет действительно незабываемой!
Сидя с бокалом шампанского в руке, Селеста наблюдала, как в лучах заходящего солнца гости поднимаются по тропинке к вилле «Коллина». В Италии принято ужинать поздно. Уже почти стемнело, вдоль дорожки зажглись фонари. Первыми пришли соседи, которые ухаживали за оливковой рощей. Мужчины оделись в темные костюмы, женщины – в яркие хлопчатобумажные платья. Затем автомобиль доставил к крыльцу виллы древнюю Нонну Бартолини. Старейшая представительница семьи была с ног до головы одета в черное, голову, словно у монахини, покрывал платок, отделанный черным кружевом. Она опиралась на клюку, с другой стороны ее поддерживал под руку внук Джованни, за которым следовал целый выводок дочерей, наряженных в цветастые платья, также украшенные кружевом. Далее явился местный священник, отец Микеле, а за ним – высокий мужчина с аристократической внешностью, владелец виллы. На машинах и трехколесных мотороллерах прибыли остальные Бартолини и другие жители деревни. Шум усилился: Патти и Кэтлин приветствовали всех радушными объятиями и поцелуями, так что Селеста с ее английской сдержанностью даже почувствовала себя немного неловко. Арчи оживленно болтал с гостями. Селеста покрутила головой по сторонам – чем бы полезным заняться? Клэр разносила на подносе напитки; на крыльцо вышла Элла, которая выглядела необычайно элегантно и очень по-европейски. При виде нее, такой расслабленной и счастливой, у Селесты в горле встал комок. Этот отпуск безусловно пошел Элле на пользу, с ее плеч словно бы свалился груз многих лет. Да, сегодня будет волшебный вечер, улыбнулась Селеста, охваченная возбуждением. В такую ночь можно ожидать любых чудес.
* * *
Тост следовал за тостом, бокалы дружно звенели, смех и вино лились рекой – на этот раз не терпкое домашнее вино, а благородное итальянское кьянти и бароло. Пока продолжались бесконечные застольные речи, прислуга подносила гостям тарелки с местными сырами и шоколадом. У Эллы зудела рука запечатлеть праздник на бумаге, но кругом щелкали фотокамеры, и она решила, что сохранит красочные картины в воображении.
Однако она быстро отвлеклась: ее усадили рядом с Пьеро Марселлини, который словно вырос из-под земли и приклеился к ней. Ну а почему бы Родди и не пригласить хозяина виллы? Элле пришлось раскрыть Пьеро свою профессию, и оказалось, что он весьма сведущ в вопросах искусства. Такого собеседника трудно было игнорировать, тем более что Клэр бросала на мать многозначительные взгляды и шептала: «Витторио де Сика против него – бледная тень».
Самый старший из мужчин Бартолини поднялся и произнес тост в память тех, кого в этот день не было за столом, а также в честь отца Франческо, брата Патриции, который спас жизнь Родди. Пьеро усердно переводил. Он объяснил, что местный диалект настолько труден, что можно лишь передать общий смысл.
– Он говорит: «Война разлучила нас, но мы снова вместе. Много лет назад большие воды Атлантики разделили братьев Бартолини, однако дух семьи крепок, и теперь все ее члены воссоединились, чтобы больше не терять друг друга. Так хотел бы Франческо, так хочет Анджело. Мы желаем ему крепкого здоровья и долгих лет жизни!»
– О ком речь? – шепотом спросила Элла. Она наклонилась к Пьеро и уловила тонкий, волнующий аромат его лосьона после бритья.
– Мария – первая жена Анджело, та, что была до Кэтлин. Она утонула на «Титанике» вместе с новорожденной дочкой.
– Еще одна жертва «Титаника», – пробормотала Элла. – Как печально…
– Алессия не умерла! – громко объявила Патти. – Нет, мы считаем, что она лишь потерялась. Мой отец верит в это. Дядя Джованни! – воскликнула она звонким театральным голосом. – Расскажи всем про башмачок, пинетку Алессии!
Старик на другом конце стола опять поднялся и при свете свеч помахал чем-то, зажатым в руке.
– Что он говорит?
Элла напрягла слух, но старик тараторил слишком быстро.
– Что-то про scarpetta – пинетку, которую отец нашего Франческо нашел в порту, когда корабль привез в Нью-Йорка спасшихся пассажиров. Анджело верил, что этот башмачок свалился с ножки его дочери, – прибавил Пьеро.
– Мы дали этот башмачок Фрэнку на удачу, но он ему не помог, – вполголоса произнесла Кэтлин, горестно кивая.
– Потому что он вернул его родственникам, отдал Нонне Элизабете. Я сам видел, как он это сделал, – вставил Родди. – Фрэнк сказал, пинетка – доказательство того, что он сын своего отца, а бабушка Нонна подтвердила, что башмачок сшили в этих местах. Фрэнк отказался забрать его назад и в тот же день погиб.
Воцарилась полная тишина. Старик пустил крохотный башмачок по кругу. Гости передавали его из рук в руки, качая головами.
– Нам он послужил талисманом, – произнес Джованни. – Многих крестьян выдали и расстреляли, а мы уцелели.
Пьеро передал пинетку Элле. Клэр наклонилась и схватила ее, чтобы получше рассмотреть.
– Ой, она точь-в-точь как та, что лежит у нас в комоде.
– Дай-ка взглянуть. – Селеста разгладила пинетку на ладони и затрясла головой. – Да, да, я видела вторую такую. – Она подняла глаза, точно громом пораженная. – Боже милостивый! Элла, да это же…
Взгляды всех гостей обратились в ее сторону. Селеста от изумления потеряла дар речи. Неужели это действительно тот самый башмачок?..
– Сейчас или никогда, – тихо промолвила она.
Элла, раскрасневшаяся от вина, жары и потрясения, набрала в грудь воздуха.
– Нет, прошу, ничего пока не говори. Я должна убедиться.
Она встала и устремила взгляд на старуху, которая стояла на другом краю стола, держа в руках маленький башмачок.
– Я видела похожую пинетку раньше. Парная ей лежала в комплекте белья для младенца вместе с чепчиком и платьицем, отделанными таким же кружевом. Одежду достали из моря… – Голос Эллы дрогнул. – Я… больше не могу…
– Возможно ли?.. – сказал священник. – Тогда это воистину чудесный башмачок. Нонна слышала, что тут говорили?
Все посмотрели на старуху – из глаз у той текли слезы.
– Боже, я этого не вынесу, – воскликнула Элла и вскочила из-за стола.
– Погодите, постойте!
Пьеро попытался удержать ее, схватив за запястье, но она вырвалась, убежала и закрылась у себя в комнате.
Что я наделала? Тайна моей матери не для чужих ушей. Ее нужно похоронить, как любой другой секрет в женском сердце, как затонувший корабль на океанском дне. Какое странное совпадение? Неужели все это правда? И если да, что же дальше?
* * *
– Откуда ты об этом узнала, мама? Что за таинственная история?
Родди сидел в кресле, курил сигару в неровном мерцании свечей и разглядывал опустевший стол, винные пятна на скатерти, крошки миндального бисквита, скомканные салфетки.
– Я лишь утверждаю, что у нас дома в сушильном шкафу лежат детские одежки, украшенные кружевом, которые попали к нам с «Титаника». И, да, в их числе пинетка, парная этой.
– Рубашечки уже нет, – сообщила Клэр. – Я порезала ее на наряды для кукол.
– Так чьи же они? – озадаченно спросила Патти. – Не понимаю. С чего вдруг Элла умчалась?
Селеста отхлебнула кофе – сколько чашек она уже выпила? – и вздохнула. Какой необычный вечер. Все недоумевают, в чем дело, задают вопросы. Элла, ошеломленная поворотом событий, заперлась у себя и не желает выходить.
– Я была рядом, когда спасли ребенка, и верила сказанному, а сказано было, что именно капитан вытащил младенца из воды и передал в шлюпку, – задумчиво произнесла Селеста. – Мэй прижимала его к груди, как своего, это совершенно точно. Однако память – странная штука. Она способна выкинуть фокус, и человек вспомнит не только то, что видел, но и то, что лишь думает, будто видел. Сейчас я уже все забыла. Что до остального…
– О каком ребенке речь? – Патти посмотрела на Кэтлин. – Что вообще происходит?
– Мамочка, – обратился к Селесте Родди, – правильно ли мы поняли, что…
– Не знаю, ох, не знаю. Я ни в чем не уверена, но когда я взяла в руки пинетку… Нет, наверное, простое совпадение.
– Есть лишь одна вещь, которая подтвердит правду: тот самый комплект детских одежек, вернее, то, что от них осталось, – вмешался Арчи. – Удивительно, как их еще не погрызли мыши.
– В шкафу наверняка что-нибудь сохранилось, да?
Селеста перевела взор на Клэр, но та лишь пожала плечами.
– И что будем делать? – поинтересовался Родди.
– Ничего, – ответила Селеста. – Это не наша история, во всяком случае, не моя. Клэр, твоя мать сама решит, как поступить. Дайте ей время и возможность разобраться в себе. Она всегда была верна памяти Мэй. Элла все нам расскажет, когда будет готова.
