Назавтра — опять позвонил Ленке. Сказал про разговор с Георгом, про то, что там — тоже наркотики присутствуют. Тему не поддержала. Спросил, уверена ли, что гувернанткой хочет, тупиковая же работа-то? Сказала, что на неполную загрузку. Что это — первое, что пришло в голову. Но и другие варианты также рассматриваются. Найти легко. Опять спросил, если её там держит только поиск работы — то, может, помогу? Нет, поиск не держит, она может и потом найти, пять учеников есть, на первое время хватит. Про психиатра? Да, понимает. Нужно. Как только, так сразу. Слушай, может быть, Миша тебя не отпускает потому, что боится того, как родственникам объяснять будет? Может быть, самим им объяснить? Нет, не те отношения, он им вообще ничего теперь не объясняет. А если соберёшься, а Миша опять тебя уболтает до жалости? Нет, всё сказано, и на этот раз уйду так. Объяснений — не будет.
Чем ближе к вечеру — тем контрастнее прорисовывался центральный вопрос. Если держит не поиск работы — то ПОЧЕМУ ОНА ДО СИХ ПОР ТАМ? Вопрос не находил ответа. Он становился всё острее и острее. И параллельно начало крепнуть впечатление, что в последнем телефонном разговоре — опять была фальшь.
В прошлый раз ситуацию как-то пробило жёсткое письмо. Надо опять. Иначе — снова всё развалится. Рано утром написал письмо, кинув параллельно сэмээску, чтобы почту прочитала.
* * *
Извини, что письменно...
Но, по моему представлению, оно категорически не телефонное, а откладывать — не хочу. Не восприми за ультиматум, условий я никаких не ставлю. Так, ряд вопросов, на которые ты ответь сама себе. Но вопросов важных и срочных.
В среду я поверил, что ты действительно всерьёз попробовала во всём разобраться, что в тебе проснулось достаточное количество воли, чтобы выдраться, что, если тебе чего-то не хватит, ты обратишься за помощью. В четверг при созвоне у меня даже возникло ощущение, что решение ты уже приняла, но исполнение откладываешь, дабы решить ряд проблем (непонимание схемы объяснения, необходимость сначала найти новую работу, дабы матушку подкармливать, и так далее). Оно малопонятно, малоприятно, но свои резоны имеет.
Вчерашний же разговор — оказался иным. Я его неоднократно и дословно прокрутил в памяти, прежде чем написать это. Во-первых, в нём уже не чувствовалось той уверенности и той решимости. Во-вторых, то, как ты его прервала, начав объяснять, почему прерываешь, но повесила трубку, даже не закончив фразу, – означает, что он начал открывать дверь, а ты слишком сильно не хотела, чтобы ему стал известен даже сам факт звонка. Настолько сильно, что даже не успела проститься. Знаешь ли, это опять пахнет двойной игрой. А ведь договаривались, что не будет этого. Если не прав — с радостью извинюсь.
В-третьих. Основное. Идею, что все объяснения уже даны, прочие причины сняты и единственное, что тебя там держит — жалость, я таки не воспринимаю. Либо в этом опять есть фальшь и недомолвки, либо — а почему ты до сих пор там?
Извини, опять буду жёстким. Одна из первых отправных точек для чего угодно в мире совместима с моим пониманием этики – это такая вот вводная, что ЗАКОНЧЕННЫЕ ПОДОНКИ ДОСТОЙНЫ ЖАЛОСТИ В ТОМ И ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ОНИ ПУХНУТ С ГОЛОДУ. И что максимальный размер проявления этой жалости — тарелка супа и булка хлеба одноразово. Извини, я всё же не Христос. Жалость к человеку, сначала соблазнившему тебя ПОДЛОСТЬЮ И ТАЙНО ПОДЛИВАЕМЫМИ НАРКОТИКАМИ, а потом повторно захватившему тебя ПОДЛОСТЬЮ, ТРУСОСТЬЮ, ЛОЖЬЮ И ЧУЖОЙ СИЛОЙ, испоганившему немалый кусок твоей жизни и моей жизни, испоганившему вещи и места, которые я показывал ТЕБЕ, а ты отдала их ЕМУ НА ОСКВЕРНЕНИЕ, сломавшему тебе психику, — это полное отсутствие самоуважения, а заодно и личная пощёчина мне. В угоду этой ошибке природы — ты неоднократно и меня и себя по-крупному предавала. Я видел за этим дополнительные внешние причины, служащие тебе частичным оправданием, и — прощал. Но уже год назад их, судя по твоим словам, уже не было, как нет и сейчас. Год назад хотя бы существовал некий элемент внезапности, на это тоже что-то можно было списать. Сейчас же — ты полгода готовилась. И тем не менее — висишь в выборе. Выбираешь между жалостью и совестью. Если верить твоим собственным словам — освободившись от всех дополнительных влияющих соображений.
Опять извини, но если этот выбор требует более одной минуты, то это опять игры с совестью, которых я не понимаю и никогда не пойму. В общем, чувствую, что на подходе очередное предательство, а сидеть спокойно в ожидании не хочу. Надоело как бы. В этих терминах и категориях душеспасительных бесед больше не будет. Либо имеет место быть лживый выблядок, ни единому слову которого веры нет и никогда не будет, и любой спектакль, им устроенный, воспринимается именно как спектакль, исполняемый из соображений выгоды и только выгоды, — и который раз и навсегда перемещается на помойку, где ему и место. Либо — это таки твой любимый муж. Середины здесь нет. А с женщинами, любимые мужья которых — настолько рафинированная мразь, вести душещипательные и душеспасительные беседы как бы бессмысленно и как бы незачем. Вне зависимости от. Знаешь, я и в выборе друзей всегда руководствуюсь примерно этим принципом как одним из ведущих. Людям, даже хорошим и приятным, но водящим компанию с дерьмом, — в мою компанию ходу нет. На то и старинная русская пословица — скажи мне, кто твой друг, а я скажу тебе, кто ты.
Теперь следующая мысль, преследующая меня после этого разговора. Уже насчёт Пинеги. Сложилось устойчивое предчувствие, что ты собираешься со срывом тянуть до поездки, скорее всего — собираешься использовать поездку как непосредственный инструмент, он же предлог, срыва. Опять же если не прав, то извинюсь. Но если я вдруг прав, то этого не будет. Эта поездка особая. Использовать её для достижения мелких целей — никак нельзя.
Последняя мысль, непосредственно с этим разговором не особо связанная. По сумме всего. Кажется, ты не совсем правильно поняла ещё одну вводную. Решения должна принимать ты. Это верно. Исполнять их должна тоже ты. Это тоже верно. Но если я в этом участвую — то не в том режиме, как ты, кажется, полагаешь. Схема, при которой я долго сотрясаю воздух или колочу по кнопкам, а затем ты, вся такая самая умная и всезнающая, ещё месяцами и годами думаешь да перетасовываешь, а потом ставишь меня о принятом и даже исполненном решении в известность, не проходит. Это много раз было, и ничего, кроме очередного дерьма, из этого не выходило. Предвижу и сейчас, что получится, если допустить ту маловероятную возможность, что та программа, которую ты мне изложила, увенчается успехом. Примерно так. Вот ты, предположим, высказываешь ему ещё одну порцию претензий, мало отличающуюся от прежде высказывавшихся порций, собираешь манатки и перемещаешься к матери. Далее — он начинает тебя ежедневно караулить у подъезда, ныть и устраивать спектакли. Ты к нему возвращаешься, потом опять уходишь, опять возвращаешься... И так пятнадцать раз подряд. Параллельно — твоя матушка со всей присущей ей энергией в свою очередь начинает устраивать твою (а точнее, свою собственную) судьбу. Используя то же самое нытье, ту же самую ложь, ту же самую подлость, такие же спектакли. Впрочем — поэффективнее, так как в её арсенале есть ещё и виртуозная симуляция и хорошее умение спекулировать на святых чувствах. Дальнейшее проэкстраполируй сама. Как ты думаешь, мне очень хочется за всем этим наблюдать, периодически похлопывая тебя по головке и приговаривая — ай, маладца, опять сбежала, продолжай в том же духе? Ай, слушай матушку, она только о твоём будущем думает? У меня своих проблем нет? У меня своих нервов нет? Нафиг мне оно такое?
А схема взаимодействия, которую я имел и имею в виду, несколько другая. Решения обсуждаются совместно. Принимаются в итоге тобой. Пока всё в точности так же. Но — немедленно. Это первая поправка. Параллельно с решением — прорабатываются дополнительные действия, гарантирующие его необратимость. Это вторая поправка. Исполняется решение также немедленно. Это третья поправка. Так как немедленное исполнение многих решений имеет свои сложности — в исполнении принимается разумно необходимая помощь. Типа четвёртая поправка. Обсуждаются возможные дурные последствия и предпринимаются меры для их обхода. Не хочу я жечь нервы и силы заведомо впустую. Есть, конечно, ситуации, когда я что-то делаю, не зная твердо, что именно я делаю и что из этого выйдет, но это ситуации разовые, а не годами тянущиеся. Я не играю в игры, когда я твёрдо и точно знаю, что вижу полное решение, а кто-то из этого решения выдёргивает, не посоветовавшись со мной, кусочек, приспосабливает его к делу совершенно неправильным образом, а потом начинает сокрушаться, что опять, мол, нифига не получилось. Всё же я уважаю свой и чужой труд. Либо применяется моё решение целиком, либо чьё-то также целиком.
