Как только закончился пикник, Баошуньгуй и офицер Сюй немного пошептались, и два джипа быстро поехали в северо-восточном направлении. Чень Чжэнь сказал:
— Направление неверное, надо возвращаться по прежней дороге.
— Возвращаться в бригаду нам больше чем сто сорок ли, такая долгая дорога, жалко её проезжать впустую, — заметил Баошуньгуй.
Офицер Сюй постановил:
— В тех трёх местах, где мы уже охотились, не поедем, потому что там наверняка уже не встретим волков. Поедем по другому пути, вдруг там встретим волка, а не волка, так лису, и то хорошо. Мы продолжим нашу моторизованную охоту, увеличим наш успех.
Джипы быстро въехали на широкие зимние пастбища, поросшие сейчас густой травой, это пастбище было намного выше других, а высота травы была около семидесяти сантиметров. В обычные годы зимой снег не засыпает это пастбище, а в самые снежные зимы трава всё равно торчит наполовину из-под снега, обеспечивая корм для скота. Зима в степи Элунь длится семь месяцев, и сохранят ли свой жир и жизнь овцы и прочий скот, целиком зависит от этого и подобных зимних пастбищ.
Джипы с большой скоростью неслись дальше, офицеры-стрелки были в состоянии лёгкого опьянения, но по-прежнему смотрели в бинокли, внимательно выискивая волков.
Чень Чжэнь погрузился в свои мысли, он никогда раньше не был на зимнем пастбище в отсутствие людей и скота и, проезжая с бешеной скоростью, не обозревал первозданную красоту степи в этих местах. Сейчас здесь не было ни человека, ни лошади, ни коровы, ни овцы, никаких людских построек, всё вокруг было зелёным, и ему на ум тут же пришло сравнение со степью в романе «Тихий Дон». Он читал его несколько раз и смотрел фильм. Потом, когда он уехал из Пекина, снова сравнивал этот роман и другие касающиеся степи произведения со степью Элунь.
Путём некоторых логических умозаключений о происхождении человечества и животных и их эволюции, Чень Чжэнь сделал вывод, что удивительно прекрасная степь не только является родиной китайской нации, но и родиной и колыбелью всего человечества. Степи всего земного шара являются отправной точкой начала прямохождения человека. Обширная степь — это самая древняя мать, можно сказать, первоматерь человечества, Чень Чжэнь почувствовал, что испытывает самые теплые чувства и что они исходят от каждого листочка, от каждой травинки степи и плотно окутывают его. Но одновременно с этим есть враги в лице крестьян, которые разрушают эту прекрасную степь.
Джипы ехали по старой дороге, поросшей короткой травой, на восток. Песчаная дорога была твёрдой, но скотоводы вместе со скотом при переезде на другие пастбища оставили много помёта и мочи, и поэтому короткая трава всё же выросла, она была сочного зелёного цвета.
Неожиданно Чень Чжэнь на не очень далёком расстоянии в зарослях травы увидел три чёрные точки, он понял, что это была лиса, она стояла на задних лапах, передние держа перед собой и высунув половину тела из травы, и наблюдала за джипами. Жёлтые послеполуденные солнечные лучи освещали её голову, шею и грудь, и всё казалось одним жёлтым цветом, но три чёрные точки выделялись, это были уши и нос лисицы. Каждый раз, когда Чень Чжэнь охотился вместе с Билигом на лисиц, особенно зимой, старик всегда обращал его внимание на «три чёрные точки», опытный охотник сразу стрелял в них. Маскировка и смелость хитрых степных лис не могла остаться незамеченной для степного охотника, но могла даже очень меткого стрелка с орлиным глазом обмануть так, как будто он ослеп. Чень Чжэнь ничего не сказал, он не хотел снова увидеть кровь, тем более что красивые и хитрые лисы тоже уничтожали степных грызунов. Джипы постепенно приближались к «трём чёрным точкам», «чёрные точки» постепенно опустились и исчезли в зарослях травы.
Проехали ещё один отрезок дороги, в зарослях травы вдруг появился заяц, который тоже наблюдал за машинами. Он весь скрывался в траве, но длинные уши выдавали его.
— Впереди огромный жирный заяц, большой вредитель степи, будете стрелять? — спросил Чень Чжэнь.
— Пока не будем, сначала постреляем волков, потом примемся за зайцев, — решил Баошуньгуй.
Заяц высунулся ещё выше, он совершенно не боялся джипов и, только когда машины были от него на расстоянии около двадцати метров, скрылся в траве. Аромат трав был чем дальше, тем насыщеннее, и росли они словно море. Джипы достигли осенних пастбищ, здесь трава была сравнительно короткой, но в ней сохранилось много семян, и они содержали жиры и белки, а потому эта трава была очень питательной. Она была гарантией того, что овцы смогут пережить зиму и у них весной будет молоко, чтобы кормить ягнят. Чень Чжэнь думал, что семена скоро созреют и скотоводам придётся переезжать на осенние пастбища.
Джипы ехали быстро, но Баошуньгуй вдруг заметил на дороге свежий волчий помёт. Стрелки-охотники снова оживились, а Чень Чжэнь загрустил. Это место от предыдущего места охоты находилось в шестидесяти-семидесяти ли, и если здесь были волки, то они могли не остерегаться того, что люди вдруг так быстро преодолеют такое расстояние.
Джипы только проехали один крутой склон, вдруг три человека, сидевшие в джипе, в один голос воскликнули: «Волк! Волк!». Чень Чжэнь протёр глаза, прямо и немного наискосок перед машиной на расстоянии немного более трёхсот метров возник огромный, как леопард, волк. В степи такие огромные волки сражаются очень яростно, реагируют очень быстро, часто бьются с собаками в одиночку, отдельно от стаи.
Этот здоровенный волк как будто только что проснулся, но, услышав звуки машины, немало удивился и со всех сил бросился бежать к горному оврагу с густой травой. Лао Лю прибавил газу и взволнованно закричал:
— Уже так близко, и ты ещё хочешь убежать!
Джип со свистом стал пересекать дорогу волку, волк быстро изменил направление и быстро побежал вперёд на вершину склона, он бежал почти со скоростью дзерена, но тут же был прижат джипом офицера Ба. Две машины с разных сторон зажали волка и быстро приближались к нему. Волк нёсся со всех сил, но скорость джипов была ничуть не меньше.
Два метких стрелка перекрикивались друг с другом. Офицер Сюй закричал:
— Твоё место лучше, ты стреляй!
Офицер Ба отвечал:
— Твоё ружьё лучше пристреляно, лучше уж ты!
Баошуньгуй, махая руками, громко закричал:
— Не стреляйте! Никому не стрелять! Сегодня нам нужно захватить непростреленную волчью шкуру. Мне нужен живой волк, потом сдерём с него шкуру. Шкура с живого волка намного лучше, шерсть блестящая, и продать можно намного дороже.
— Отлично! — почти в один голос воскликнули офицеры и водители.
Лао Лю сказал Баошуньгую, указывавшему пальцем:
— Смотри, я сейчас ударю волка сзади!
Сяо Ван ответил:
— А я тогда ударю его по зубам!
Ровная местность была на руку джипам, им было там удобно совершать манёвры, к тому же они зажали волка и у него почти не осталось возможности бежать. Много тысяч лет господствовавшие в степи звери сейчас оказались более жалкими, чем зайцы. У Чень Чжэня в мозгу вдруг мелькнула поговорка: «Отсталые подвергаются побоям, а передовые сами бьют». О великий Тэнгри, неужели ты действительно такой бесчувственный?
Преследование волка продолжалось долго, джипы двигались, загоняя волка с двух сторон, волк бежал быстрее — и они быстрее, волк бежал медленнее — и они чуть притормаживали. У волка уже не хватало дыхания, у рта появилась пена, а местность была ровная, и волку негде было спрятаться. Чень Чжэнь надеялся, что волк сейчас взлетит и скроется от своих преследователей, но это были только мифы, летающий волк перед достижениями науки и техники превратился в обычного волка.
Преследователи на двух джипах раскраснелись от выпитой водки и от возбуждения. Баошуньгуй кричал:
— Этот волк больше, чем все предыдущие волки, из одной шкуры можно сделать хороший матрац!
Офицер Сюй отвечал:
— Мы его шкуру не будем продавать, а пошлём в подарок командиру армейского корпуса.
Баошуньгуй тут же согласился:
— Верно! Именно подарим командиру, пусть он знает, какие большие здесь бывают волки и как тяжело нам с ними бороться.
Два джипа наконец загнали волка на длинный ровный склон. Здесь не было ни оврагов, ни возвышенностей, ни канав — ничего такого, где волк мог бы скрыться. Джипы начали громко сигналить. У несчастного волка уже плохо слушались конечности, душа наполовину вылетела, он стал бежать гораздо медленнее. Водители, несмотря ни на что, продолжали гудеть, ещё больше давя на нервы волка.
Баошуньгуй взял ружьё и выстрелил два раза в нескольких сантиметрах от него, пули чуть не коснулись шерсти волка. Это был самый страшный для волка звук, он из последних сил рванулся, пробежав половину ли, и захрипел, задыхаясь. Потом вдруг остановился, собрал последние силы и сел.
