Она видит, как в кабинете низкорослый с волнистыми волосами подает телефон присевшему Сергею, и тот на русском что-то рычит в трубку. Единственное, что понимает Магдалена, это «Холлендейл» и «люди активного возраста», произнесенные по-английски. Отстрелявшись, Королев возвращает трубку телохранителю… и впервые с момента появления мужчин замечает Магдалену.
Выходит из кабинета.
– Кое-что произошло, – сообщает он мрачным тоном. Похоже, сомневается, стоит ли продолжать… и продолжает: – Владимир отвезет тебя домой.
После чего уходит одеваться, не удостоив ее повторного взгляда. Магдалена, совершенно голая под простыней, отлично видна из кабинета… Она чувствует себя в ловушке. Унижение за унижением. Сначала был страх. А за страхом – стыд, что она позволила себя так использовать… блядь, которую выметут из квартиры вместе с мусором. Владимир отвезет тебя домой. Потянулись бесконечные минуты стыда и унижения… но вот снова появляется Сергей… в голубой, дорого выглядящей рубашке, заправленной в джинсы. Вот уж не думала, что в его гардеробе есть обыкновенные джинсы. Зато на ногах – охряные мокасины из свиной кожи на тыщу баксов… без носков. На лице – ни тени улыбки. Вместо нее, хуже не придумаешь, отрывисто-деловитые слова как бы гостеприимства:
– Он все сделает. Если ты голодная, повар приготовит завтрак. Извини, дело срочное. Владимир о тебе позаботится. – Сергей удаляется вместе с низкорослым.
Магдалену душит ярость, но она так оторопела, что даже не смогла этого показать.
К ней обращается Владимир, настоящий зомби с русским акцентом:
– Когда вы готовы, я вас отвезти. Я там ждать. – Выходит и аккуратно прикрывает за собой дверь.
Он говорит это так буднично, словно привык каждое утро вывозить отсюда очередную голую девку.
– Вот сволочь! – цедит она сквозь зубы и выбирается из-под простыни. Сердце колотится. Так ее еще никогда не унижали. Издевательства шахматного чемпиона в ресторане «Гоголь» – ничто в сравнении с этим чемпионом по садизму. На мгновение она застыла. В настенном зеркале отражается красивая ню в огромной комнате, задуманной как королевская опочивальня… на деле она оказалась вычурной и аляповатой со всеми фестончиками и антикварными стульями и километрами пурпурных штор, прихваченных лентами с вызывающей золотой тесьмой, чтобы каждая собралась в эффектные складки. И кто же эта ню, как не шлюшка, которой сейчас предстоит собрать свои дешевые вещички, только подчеркивающие ее блядскую суть, и убраться подобру-поздорову… Ею попользовались, как каким-нибудь суфле или сигарой, и Владимиру дано указание вышвырнуть этот хлам за ненадобностью.
В ванной – столько зеркал, что шлюшка видит свою жопу и сиськи под всеми мыслимыми углами. К счастью, вчера она надела простое черное платье Амелии… ага, простое, с вырезом на груди по самое некуда… можно практически незаметно проскочить на улице, поскольку люди увидят только половинки грудей, а соски прикрыты ленточками из искусственного шелка. Ее черные атласные лодочки на немыслимом, по моде, каблуке тотчас превратили ее в сексуальную башню на высокой опоре. Осталось довершить картинку вызывающе красной губной помадой… и тенями, которые превратят глаза в яркие сферы, парящие над двумя сладострастными озерками из туши.
Она перебрасывает через плечо большую сумочку… то есть большую по нынешней моде… из самой лучшей, поддельной, кожи питона. Готовая покинуть квартиру, сосредоточивается на том, как не показать своего неприятия бритоголовому роботу, ставшему свидетелем ее унижения.:::::: Сергей, какой же ты мерзавец! Ты хоть сам понимаешь?:::::: Она дала себе клятву, что, если когда-нибудь его еще увидит, то выложит ему всю правду.:::::: Как ты мог впустить в спальню двух отморозков?:::::: Что это, такое извращение? Нет, хуже! Он свое получил. Он ее отымел. Теперь она превратилась в посторонний предмет. А какое дело постороннему предмету до того, как он выглядит в этой ситуации? С каких пор посторонние предметы начали давать моральную оценку таким чувствам, как стыдливость? Или, говоря иначе, с каких пор шлюхи стали претендовать на большее?
Магдалену душит ярость. Тут она замечает брошенную на пол газету. Она поднимает местную «Геральд» и скользит взглядом по «подвалу», который читал Сергей: «Искусство и развлечения».
Это статья с заголовком, набранным плотным шрифтом из прописных букв: ОТКРОВЕНИЯ РЕАЛИСТА. Начинается так:
«Если бы смех убивал, все прославленные современные художники – от Пикассо до Питера Дойга – превратились бы в гору трупов в винвудской студии одного из представителей вымирающего вида: художника-реалиста.
Физически здоровый, добродушный, взрывающийся утробным смехом Игорь Друкович русского происхождения – вероятно, не самый известный в Майами художник, но не исключено, что самый колоритный».
:::::: Взрывающийся утробным смехом. Это что за хрень?:::::: Она пробегает глазами весь абзац. Друкович опрокидывает в себя водочный коктейль собственного сочинения и заявляет, что Пикассо не умеет рисовать. Если бы он, Друкович, рисовал не лучше Пикассо, он бы основал новое движение и назвал его кубизмом. А это как прикажете понимать? Она не стала задумываться и пошла дальше. Всплывают имена трех русских художников, о которых она ничего не знала. Мал… е… как-как? Про Пикассо она по крайней мере что-то слышала. Кажется, автор убежден, что всем это должно быть безумно интересно. Магдалена посмотрела, кто автор статьи. Джон Смит. Господи, опять это имя! Сплошное занудство, совершенно непонятно, из-за чего Сергей как с цепи сорвался. От этого текста клонит в сон… все больше и больше… и вдруг, из ниоткуда, выскакивает знакомое имя! «Двадцать картин, оцениваемые в семьдесят миллионов долларов, были подарены музею Майами русским коллекционером Сергеем Королевым».
Она вмиг просыпается. И что там про него?.. больше ни слова… она читает весь абзац… опять русские художники… Малевич, Гончарова, Кандинский… Взрывающийся утробным смехом Друкович опустошил очередной стакан водки и начал потешаться над этой троицей. А он мог бы писать картины, как они? «Да любой может! – ответил он. – Только тогда мне пришлось бы смотреть на это г…» И пояснил, что ему пришлось бы писать с завязанными глазами… а далее очередной стакан… Его спрашивают, где находятся его картины. Он вроде как не знает. То ли выбросил, то ли потерял, то ли отдал кому-то. Кому вы могли их отдать? «Да кто их возьмет?» Автор статьи: «Художественный музей Майами был счастлив принять в дар картины. Их общую стоимость оценили в семьдесят миллионов долларов». Раскаты смеха. Отсмеявшись, русский сказал: «Ох, повеселили!» И снова водка… как же он должен был надраться! Магдалена дочитала до конца. О Сергее ничего. Тогда чего он так взъярился? Из-за того, что не пойми кто не оценил подаренные музею картины? Не иначе. Он страшно гордится своей коллекцией, для него это болезненный вопрос, а она вон с трудом заставила себя прочитать статью…
Владимир, как было приказано, ждет ее за дверью. Его лицо ничего не выражает; такой эффективно функционирующий автомат. При виде Магдалены ни один мускул не шевельнулся. А вот ее сразу охватил стыд. Кем она нынче предстанет в глазах окружающих? Ответ очевиден: дешевой шлюхой после ночной веселухи, с выпадающими из платья сиськами… которая до сих пор сочится соком папайи.
К счастью, лифт должен доставить ее прямиком в подземный паркинг. Владимир молча подвел ее к коричневому «Майбаху». Она забирается на просторное заднее сиденье и забивается в уголок, чтобы быть понезаметнее. Все, что она оттуда видела, пока они выползали наверх, а затем выезжали на Коллинз-авеню, это тыльную сторону безволосой шишки, то есть головы телохранителя, крутящего баранку.
:::::: Только не открывай рот.:::::: Как раз тут можно не волноваться. Зато у нее разыгралась паранойя.
:::::: Для этого человека-автомата я дешевка. А вдруг он, вместо того чтобы отвезти домой, решит меня похитить… запрет где-нибудь как заложницу и заставит участвовать в несусветных оргиях?::::::
Теперь она внимательно следит за проносящимся пейзажем в отчаянной надежде увидеть обнадеживающие знаки. Увы, она совсем не знает топонимики севернее Майами-Бич.
В окне промелькнул отель «Фонтенбло»… Ну слава богу! Они едут куда надо. Она снова смотрит водителю в затылок. В голове проносятся мысли о крахе. Как ей теперь жить? Рассчитывала ли она на материальную поддержку со стороны Сергея, как до того – на помощь Нормана? До сих пор она не задумывалась на эту тему.:::::: Я была содержанкой! Ну да! Отвернулась от семьи и Нестора ради телезвезды… Та еще звезда! Позволяет себя использовать каждый раз, когда сутенерам от телевидения нужен эгоист с медицинской степенью, чтобы разоблачить извращенца, сидящего в любом зрителе, и подкинуть очередную горячую новость о всеобщем порнопомешательстве… а остальные психиатры смотрят на него как на человека, помешанного на публичности, как на карьериста, готового на все, лишь бы привлечь внимание к своей персоне… пусть даже ценой профанации собственной профессии. ¡Dios mío! Ну почему я влюбляюсь во всяких придурков?::::::
