В аэропорту мама велела «сидеть здесь», а сама ушла – не то в туалет, не то по каким-то делам. Лорен открыла книжку, там было все то же: Юг проигрывал войну, янки осаждали Атланту, а Скарлетт О’Хара в очередной раз собралась подумать завтра о тех вещах, мысли о которых не следовало бы откладывать. Лорен не сразу заметила, как рядом сел заспанный мальчик лет двенадцати, в круглых очках и майке с Суперменом.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – буркнула Лорен.
– Интересная книжка?
– Да, – и отвернулась, чтобы прекратить расспросы.
– Меня зовут Ричард Мейуард, – сообщил мальчик, – но, если мы будем друзьями, можешь звать меня Дик.
– Ричард, – сказала Лорен, – мы не будем друзьями. Я читаю, а ты мне мешаешь.
Дик вздохнул и поднялся.
– Пойду куплю колу, – сказал он, – тебе взять?
Лорен покачала головой и снова уткнулась в книгу. Пришла мама и села рядом, развернула The Christian Science Monitor. До прибытия самолета оставалось еще десять минут.
Вернулся надоедливый мальчишка со своей колой, мама дочитала газету, посмотрела на часы и сказала:
– Что-то он запаздывает… – Потом отошла посмотреть табло и вернулась раздраженная. – Даже неизвестно, насколько. У этих гражданских всегда бардак.
– А вы с военной базы? – спросил мальчик.
– А ты откуда? – спросила мама.
– Из города, – Дик махнул рукой. – Мы с папой встречаем маму. Она летит из Нью-Йорка.
– Значит, она тоже задерживается, – мама взяла инициативу в свои руки, и Лорен могла читать спокойно.
Через десять минут прилетел самолет из Анкориджа, и, не отрываясь от книги, Лорен слышала разноязыкие приветственные возгласы, поцелуи и скрип чемоданных колесиков. Постепенно радостный гомон удалялся, ему на смену приходил тревожный шепот, взволнованные голоса, раздраженные выкрики: люди толпились у стойки «Корейских авиалиний», мама тоже то и дело отходила и, недовольная, возвращалась ни с чем. Все это время маленький Ричард сидел рядом: он уже допил свою колу и пытался читать через плечо. Лорен не обращала на него внимания, как и на все, происходящее вокруг.
– Ни черта не знают, – сказала мама. – Пойду позвоню на базу, может, там…
Лорен еще удивилась – откуда на базе могут знать, почему опаздывает гражданский самолет, – но только кивнула.
– Наш самолет опаздывает, – сказал мальчик. – Какие-то непредвиденные трудности, но топлива еще на три часа.
Лорен посмотрела на него изумленно.
– Только что объявили, – пояснил мальчик. – Вот, сейчас и по-английски то же самое.
– Ты знаешь корейский? – удивилась Лорен.
– Немножко, – кивнул Ричард, – учу в школе. Сложный язык, совсем на английский не похож.
Вернулась мама: полчаса назад по каналу ABC передали то же сообщение, больше на базе ничего не знают.
– По телику? – удивилась Лорен. – А он так сильно опаздывает?
– Ты что, ничего не слышишь? – Мать с раздражением вырвала у Лорен книгу. – Уже на час с лишним. Неизвестно даже, где он.
Лорен подняла глаза: кожа туго обтягивала мамины скулы, узкие губы побелели, глаза широко раскрыты. В животе у Лорен что-то екнуло, хлопчатая майка сразу намокла, стало трудно дышать. Она хотела протянуть руку за книгой, но не смогла.
– Да не волнуйся, – сказал мальчик, – я уверен, все будет хорошо. Моя мама однажды на два часа опоздала, самолет не мог взлететь, а мы тут все переживали.
– Самолет взлетел, – сказала мама Лорен и опять пошла к стойке «Корейских авиалиний».
Лорен забралась на сиденье с ногами и руками обхватила колени. Цифры на табло менялись с шорохом, но единственная строчка, на которую она смотрела, оставалась пустой. Предательский ком ёкнул в животе, рванул вверх по пищеводу, Лорен быстро-быстро, часто-часто задышала…
– Как называется твоя книжка? – спросил мальчик. – Я у мамы попрошу, мне понравилось.
– Мама тебе не купит, – ответила Лорен, – тебе еще рано.
– Ну, рано так рано, – маленький Ричард пожал плечами. – Тогда ты расскажи, с чего там все началось.
– Вот еще! – и Лорен покрепче сжалась в комок.
– Не будь гадиной, – сказал Ричард, – мне страшно и одиноко, я волнуюсь за маму, а ты не хочешь мне книжку рассказать? Тебе жалко, что ли?
Лорен вздохнула и начала:
– Это все было на Юге, еще до Гражданской войны…
Мальчик слушал внимательно, не перебивал. Очки поблескивали в свете люминесцентных ламп аэропорта, он придвинулся поближе и взял Лорен за руку. Ладошка у него была теплая и влажная, и Лорен понемногу успокоилась, стараясь растянуть пересказ на подольше, как самолет, летящий над океаном, старается растянуть запас бензина.
Наверняка к ним подходили отец Ричарда и мать Лорен – но она не запомнила. Для нее эти два с половиной часа спрессовались в бесконечный рассказ о далекой войне, о несчастной любви и о мирной жизни американского Юга, навсегда унесенной ветром истории. Странно пересказывать эту книгу двенадцатилетнему мальчику – но Ричард слушал так внимательно, ладошка была такой теплой, а распахнутые глаза за стеклами очков были наполнены такой надеждой, таким страхом, что Лорен вспоминала все новые детали, удивляясь собственной памяти, стараясь не смотреть на часы и не думать о том, что же могло случиться с самолетом.
Если бы Лорен следила за временем, она бы знала, что счет идет на минуты. Ровно в десять утра, через три часа после первого объявления, в тот самый момент, когда топливо у «боинга» должно было закончиться, служащие «Корейских авиалиний» сделали объявление: министр иностранных дел Южной Кореи сообщил, что, по данным ЦРУ, самолет благополучно приземлился на Сахалине, команда и пассажиры находятся в безопасности. Еще через час вице-президент авиакомпании лично прибыл в аэропорт, чтобы успокоить родственников и журналистов. Было объявлено, что на возвращение пассажиров потребуется время, и мама поволокла Лорен в кафетерий – я так перенервничала, мне надо что-нибудь съесть! Когда Лорен оглянулась, Ричард все так же сидел в кресле. Встретившись с ней глазами, он улыбнулся и помахал рукой.
Первый день
Паспортный контроль. Лорен Гомес, 28 лет, синий американский паспорт. Миловидная пограничница с огромными миндалевидными глазами и прямыми волосами, черным шатром укрывающими кукольное личико, ставит штамп, сверкнув знакомой с детства матовой улыбкой чуть кривоватых зубов, не знающих американской ортодонтии:
– Добро пожаловать в Гонконг, мэм!
Лорен проходит зеленым коридором – да, ее ждут, как и обещал Артур. Невысокий полноватый китаец с табличкой «Миссис Гомес». Улыбается, подхватывает чемодан, раздвигая толпу, ведет к машине – ну, разумеется, лимузин, зная Артура, можно было не сомневаться. Интересно, есть ли в салоне бутылка охлажденного шампанского, как показывают в кино?
Нет, слава богу, обошлось: никакого шампанского, только записка: «Милая сестренка, извини, не смог встретить. Отдохни с дороги, увидимся за ужином в “Пенисуле”. Твой А.» – и причудливая закорючка вместо подписи.
Мог бы, кстати, вовсе не подписывать: его почерк она знает с детства.
Лимузин останавливается у сияющего огнями входа в «Шангри-Ла»: путеводитель описывает его как «роскошный отель в новейшем комплексе “Пасифик-Плейс” с восхитительным видом на порт». Ну да, так и есть: Лорен подходит к окну, прижимается лбом к холодному стеклу. По ту сторону – влажный теплый азиатский март. Последний март британского Гонконга.
Лорен смотрит на часы: в Аризоне глубокая ночь, звонить сейчас Хуану – не лучшая идея. Можно спуститься в бизнес-центр и послать е-мейл: мол, долетела хорошо, люблю, скучаю, поцелуй мальчишек. Спасибо, что отпустил. Впрочем, весь последний месяц, едва Лорен начинала благодарить мужа, он отмахивался и кричал: брось, что за ерунда! Ты меня тоже куда-нибудь отпустишь! – так что единственная форма благодарности, которая оставалась Лорен, – преувеличенная страстность их участившихся соитий. Если честно, с тех пор, как родились близнецы, Лорен совсем охладела к сексу – сейчас ей даже трудно вспомнить эротические подробности медового месяца… не того, который они после свадьбы провели на Гавайях, а самого первого месяца их романа, когда они искали каждого подходящего случая, чтобы уединиться. Впрочем, и тогда Лорен чувствовала легкое разочарование – в книгах, которые она любила, секс выглядел более загадочным и волнующим, на пике страсти героини теряли сознание, улетали в космос и кричали «Боже, Боже!» Кричать Лорен тоже научилась, но ничего божественного не ощущала: медленно поднимающееся возбуждение и короткая разрядка оргазма – вот и все, стоило ли ради этого исписывать столько страниц?
До бизнес-центра Лорен так и не дошла: выйдя из душа, на минутку прилегла на широченную кровать и тут же вырубилась. Ей снилось, что она опять сидит в кресле самолета, туго стянутая ремнями безопасности. Азиатские стюардессы, прекрасные неживой фарфоровой красотой, проносят подносы с китайской едой, пряный запах щекочет ноздри, но почему-то Лорен ни о чем не может попросить. Наконец, на нее вопросительно смотрит одна из стюардесс – сегодняшняя пограничница, дистиллированная сном до химически-чистой глянцевой прелести. Пожалуйста, говорит Лорен, и поднос в руках девушки дрожит, приборы дребезжат, скользят к краю, со звоном обрушиваются куда-то вниз…
