— Что случилось? — крикнула Перл из столовой.
— Ничего особенного, — сказал Коди. — Эзра опять разбил стекло.
Как-то в конце недели отец не приехал домой. Не приехал он и на следующий уикенд. И на все последующие. Короче говоря, однажды утром Коди проснулся с мыслью, отчего отца так давно не было дома. Нельзя сказать, что Коди сразу заметил это. Мать ничего не говорила. Коди, как шпион, украдкой изучал ее покрытое морщинками лицо, отсутствующий взгляд, наблюдал, как она нервно потирает руки. Его раздражало, что он напрочь забыл, когда же отец появлялся дома в последний раз. Пытаясь разгадать причину исчезновения Бека, он вспоминал только ничего не значащие случаи, расплывающиеся от бесконечных повторений одного и того же: трапезы, прерываемые ссорами или тем, что Эзра разливал молоко; поездки за город, когда отец сбивался с дороги, а мать сердито и нетерпеливо выговаривала ему за это. Он припомнил, как однажды у них прорвало отопительную батарею и отец беспомощно набросил на нее свой пиджак. «О боже!» — только и сказала мать. Но все это было давным-давно. Коди обшарил все уголки и закоулки дома в поисках следов отцовских причуд — вывертов, как их называла мать. В доме оставались бадминтонные ракетки, сачок для ловли бабочек, лук со стрелами, фотоаппарат с испорченной вспышкой и коробка для обуви, наполненная иностранными марками в прозрачных конвертах. Однако эти вещи не говорили ни о чем. Тревогу вселяла отцовская половина комода: пустой ящик для носков, пустой ящик для нижнего белья, в ящике для рубашек — одна ненадеванная, подаренная детьми на день рождения, когда ему исполнилось сорок четыре года, и целый набор пижам, но ведь он всегда спал только в нижнем белье. В шкафу болталась вешалка со старыми выцветшими галстуками, изношенными и грязными, и стояла пара истрепанных ботинок с загнутыми вверх носами. Брат и сестра Коди были удивительно беспечны — они порхали как птицы: Эзра играл на своей дудочке, а Дженни распевала считалки. Коди казалось, что их головы до отказа забиты всякими дурацкими песенками и для серьезных вещей места там уже нет. «Тетя Сью форсила вовсю: галоши на туфлях носила Сью», — распевала Дженни. Ее слабый, невыразительный голосок, непослушно разлетающиеся косички почему-то успокаивали его. Может, все не так уж и плохо, если она беспечно скачет по дому со своей растрепанной прыгалкой. Значит, ничего страшного.
Вдруг в один из субботних дней Дженни сказала:
— Я беспокоюсь о нашем папе.
— Почему? — поинтересовался Коди.
— Коди, — произнесла она как взрослая, — ты же видишь, он больше не появляется дома. Наверное, он ушел от нас.
— Не говори глупостей.
Дженни посмотрела на него с таким странным спокойствием, что он смутился и промолчал. А она повернулась и вышла на веранду. Он услышал скрип деревянной качалки, когда она садилась в нее. Но петь Дженни перестала. В доме воцарилась тишина. Единственным звуком был стук материнских каблуков над головой — мать ходила взад и вперед по комнате, разбирала белье.
Даже Эзра не свистел на своей дудке. Интересно, куда же он девался? Коди поднялся в спальню матери. Она складывала простыни.
— Ты что делаешь? — спросил он.
Мать пристально посмотрела ему в глаза. Он уселся на стул и стал наблюдать за ней. На матери был домашний халат — самый его нелюбимый: кремовый, с темно-красными пятнами, похожими на мазки кистью, и с треугольными подплечниками, которые отстегивались перед стиркой. Коди часто хотелось украдкой их выбросить. В этом халате с могучими плечами мать выглядела просто устрашающе. На ногах у нее были босоножки и белые носки. Она ходила от бельевой корзины к кровати и стопками раскладывала белье. Отцовского белья не было.
— Когда вернется папа? — спросил он.
— Наверное, скоро. — Мать смотрела куда-то в сторону.
Коди огляделся и впервые заметил, какой у них бедный и убогий дом. На комоде — ни единого флакона духов, ни единой фарфоровой безделушки. На стенах — ни одной картины. Даже на ночных столиках пусто. Но он знал: во всех ящиках в этой комнате белье и одежда разложены с безупречной аккуратностью. Не только рассортированы, но и подобраны по цвету — белый переходил в пастельные, затем и в более темные тона; гребни и головные щетки лежали на своих постоянных местах, перчатки, аккуратно свернутые парами, напоминали ряд сжатых кулаков. Кто же мог вынести такое? Он вздрогнул и выпрямился. Мать подошла и погладила его по голове.
— Господи! — с улыбкой сказала она. — Как же ты вырос!
Он отстранился.
— Ты уже совсем большой, можешь быть мне опорой.
— Но мне всего только четырнадцать, — сказал Коди, соскользнул со стула и вышел из комнаты.
Дверь ванной была закрыта. Он услышал звук льющейся воды. Напевая песенку «Зеленые рукава», Эзра принимал душ. Коди приоткрыл дверь, просунул руку в ванную и до упора отвернул над раковиной кран с горячей водой. Он прошел по всему дому — от кухни до подвала, — открывая все краны с горячей водой. Нельзя сказать, что он делал это с удовольствием.
— Тулл? — спросил незнакомый мужчина.
— Да.
— Это дом семьи Тулл?
— Да.
— Дэррил Питерс, — представился гость, протягивая визитную карточку.
Коди отхлебнул пива и взял карточку. Рассматривая ее, он машинально встряхивал бутылку, чтобы получилось побольше пены. Он был в одних джинсах.
Стоял жаркий августовский день. А в доме было прохладно, и в гостиной царил полумрак, сквозь спущенные шторы пробивался свет полуденного солнца. Мистер Питерс нерешительно заглянул в дом, но остался на веранде со шляпой в руках. Для августовского дня он был одет слишком тепло.
— Та-ак… — Коди толкнул босой ногой затянутую сеткой дверь. Мистер Питерс вошел в прихожую.
— Ваша мама дома? — спросил он.
— Нет, на работе.
— В таком случае ваш… Эзра Тулл — ваш отец?
— Это мой брат.
— Ах вот оно что.
— Он дома.
— В таком случае… — произнес мистер Питерс.
Коди поднялся наверх в комнату Дженни. Сидя на полу, Эзра и Дженни играли в шашки. Эзра, в шортах и дырявой майке, гладил свою кошку Алисию и хмуро смотрел на доску.
— Там внизу тебя спрашивают.
Эзра поднял голову.
— Кто?
Коди пожал плечами.
Эзра поднялся и, прижимая к себе кошку, направился к двери. Коди проводил его до лестницы, облокотился о перила и стал подслушивать.
Эзра вошел в гостиную.
— Вы хотели меня видеть? — услышал Коди его вопрос.
— Эзра Тулл?
— Да.
— В таком случае… наверное, это ошибка?
— Какая ошибка?
— Я из похоронного бюро «Мирные холмы», — сказал мистер Питерс, — мы полагали, что вас интересует приобретение земельного участка для могилы.
— Для могилы?
— Я думал, это вы прислали нам по почте заказ. Вот ваша подпись: Эзра Тулл. «Да, я намерен приобрести вечное прибежище для себя и своих близких. Надеюсь, ваш агент посетит меня».
— Я ничего такого не писал, — сказал Эзра.
— Значит, это не вы прислали? Вас не интересует приобретение земельного участка для могилы?
— Нет.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал мистер Питерс.
— Извините за беспокойство, — сказал Эзра.
— Ничего страшного. Теперь мне все ясно, заказ прислан не вами.
— Может, когда я подрасту…
— Не волнуйся, сынок, ничего страшного.
Коди поднялся на душный третий этаж, где на его кровати, прислонясь к стене, сидела Лорена Шмидт. Она появилась в этих краях недавно — смуглая, черноволосая девушка. Она накручивала локон на палец.
— Кто это? — спросила она Коди.
— Из похоронного бюро.
— Ой!
— Он приходил к Эзре.
— А кто такой Эзра?
— Мой брат, дурочка.
— Откуда же мне знать? — возразила Лорена. — Тот паренек внизу — твой брат? Такой белокурый, красивый.
— Эзра? Красивый?
— Мне понравилось его лицо, — сказала Лорена. — Такое серьезное. И его светло-серые глаза.
— У меня тоже серые глаза.
— Ну и что?
— Вдобавок он припадочный.
— Да брось ты.
— Он только с виду такой. Вроде нормальный. И вдруг — хлоп! Катается по полу, на губах пена…
— Вот ужас!
— Точно. Многие просто боятся его. Когда он в таком состоянии, я один могу подойти к нему.
— Врешь ты все. — Лорена потянулась к изголовью кровати и приподняла штору. — Вон идет твоя мать.
— Не может быть! Где?
Лорена с усмешкой повернулась к нему. Передний зуб у нее был обломлен, и это придавало ее лицу неуверенное выражение, словно она сомневалась в себе.
— Я тебя разыграла.
— То-то.
— Надо же. Вот дурачок! Я ведь в жизни ее не видела. Откуда же мне знать, кто это возвращается — она или не она.
— Ты наверняка ее видела, — сказал Коди. — Она работает кассиршей в бакалейной лавке братьев Суини. Ее прозвали Злючка-Колючка.
