Кот смотрел на Майю умными, человеческими глазами, словно заглядывал в душу:
— Что будешь с этим делать, хозяйка?
— А что бы делал ты?
— Прости, дорогая, но я холостяк, детей у меня твоими стараниями быть не может. Так что посоветовать, увы, ничего не могу. Тебе придется решать самой.
Василис тяжело вздохнул, потерся толстой пушистой мордой о ее руку и перетек на свое любимое место на диване рядом с хозяйкой.
Майя не выдержала, и все-таки подошла к окну. Он так и сидел на скамейке.
Вернулся… Какого черта ему надо?! Так странно… Сердце заходится.
Но нет! Ему теперь нет места теперь в ее жизни. В их с Сережей жизни. Пусть катится туда, откуда пришел. Еще бы сердце дурацкое успокоить, чтобы не выпрыгивало из груди. И страшно почему-то…
* * *
Вот это был шок, так шок.
Он еще долго сидел на скамейке, пока не наступила ночь. До него медленно и неуклонно доходило, и по мере осмысления все запутывалось еще больше. Никуда он завтра не поедет. Ему надо понять… Разобраться. Что тут было, почему… Черт! Черт! Черт! У него взрослый сын? Его сын?! А он… ни сном, ни духом… Сын…? Муська… Муська…
Мужчина не знал, что думать, что чувствовать, он был оглушен, раздавлен и в то же время поражен и возвеличен тем, что узнал. До этого он все время летел по жизни, правда, сам толком не знал куда, а сейчас его словно сбили. И это чувство падения в неизвестность было новым и пугающим. Одно понял, что ему обязательно надо найти сюда путь, иначе… Он не знал, что иначе, просто нельзя иначе.
Сын…
У него. Есть. Взрослый. Сын…?
* * *
Какой может быть после подобных открытий здоровый сон?
Ни она, ни он почти не стали этой ночью.
Фактор внезапности прошел, и Майя с досадой поняла, что просто так Влад не уберется, особенно теперь. Рано или поздно придется с ним встретиться. Но ей не хотелось, причем не просто не хотелось, не хотелось категорически! Ни видеть его, ни разговаривать. Плохо, что он увидел Сережу, это было лишнее. В душе бродил коктейль из сплошного негатива и раздражения, и только в самой глубине таилась маленькая кромольная мыслишка:
— А он почти не постарел… Почти такой же, как тогда…
Но эту глупую бабью мысль Майя старалась задавить в зародыше.
Кот, спавший в ногах у хозяйки, в который раз изобразил мученическое пыхтение, тонко намекая, что не плохо было бы перестать вертеться и уже спать. Но, видя, что мама Майя никак не заснет, бросил на нее укоризненный взгляд и ушел на коврик в кухню. А мама Майя переживала. За себя, за сына, за все. Что этот тип предпримет, как это может отразиться на их с Сережей жизни? Принес же его черт!
Вообще-то, ей было, что сказать Марченкову, и это было одно короткое слово НЕТ. Если бы она могла написать его на плакате, буквы были бы размером с пятиэтажный дом. И все равно, тревога не оставляла ее.
Как же все не вовремя…
* * *
Влад Марченков не спал, мысли вертелись как заведенные.
Мужчина был уверен, что парень его сын. Слишком похож. Но вопросов, сколько вопросов. Сколько разных почему всплыло в его мыслях. И все они были связаны с тем, что произошло тогда, двадцать лет назад. Почему…
Почему она плакала из-за него, если любила Алика? Почему она его поцеловала? Почему ему мозги смыло тогда, почему та их единственная близость снесла ему все мысли в голове как цунами? Почему он даже не удосужился оглянуться и хоть попрощаться с ней по-человечески? Почему он оставил ее в прошлом, как старую тряпку?! Черт бы его побрал!!! Он же не ребенок, знал, что от этого бывают дети! Почему не вспомнил ни разу, не поинтересовался?! Почему…
У Майки сын от него… Он еще не осознал толком того, что узнал, но жизнь его теперь должна была круто измениться. Внутри что-то дрожало от неведомого доселе чувства. От смеси гордости и восхищения, благодарности, а еще запоздалого раскаяния и стыда. Влад редко задумывался над тем, как живет, просто плыл по течению, ловил свою удачу. Поступал, как было удобно, но сейчас, если бы он умел молиться, он бы на коленях просил у Бога прощения за всю свою беспутную и бестолковую жизнь, благодарил бы за тот дар, о котором он и не догадывался. Оставалось только просить дать ему еще один шанс, ибо он нашел, наконец, то самое, чего так не хватало ему в жизни.
Но как же ему пробиться через стену отчуждения, которую выстроила женщина, у которой от него, оказывается, есть сын. Майя обижена, это и понятно, по всему выходит, что он кругом перед ней виноват. Влад теперь по-новому воспринимал то, чего никогда не хотел замечать раньше, осознавая, что был слеп и беззастенчиво пользовался ею, не задумываясь о ее чувствах.
Как быть, действовать надо, а как?
Сомнения оставались. Он не хотел даже думать, но все-таки… Вдруг это не его ребенок и он сам все придумал. Вот это будет еще больнее…
Надо узнать… Замужем она или нет, где работает, все про нее. И про этого парня, так похожего на него в молодости. Про него надо узнать все.
Ночь прошла в раздумьях, к утру у него был слабый, но хоть какой-то план.
* * *
А далеко, на том конце света не спалось Алику Беспольскому.
С тех самых пор, как он узнал, что Марченков едет в Россию, какая-то грызущая тоска поселилась в груди, днем он заглушал ее работой, семейными делами, чем придется, но по ночам тоска возвращалась. Пока его друг не собрался на родину, это чувство вины перед девушкой, с которой он обошелся когда-то как бессердечный подонок, постоянно присутствовало на периферии, но было далеким, потому что он не видел возможности что либо исправить. А теперь ему стало казаться очень важным, выпросить у Майки прощения за все. За то, что обманул, манипулировал, что использовал, что предал, что любил сам и не понял главного. За все.
Вроде и умирать еще не собирался, а камень с души снять хотелось. Владька поехал домой, и Алика потянуло тоже.
Марченков решил не соваться пока к Майе, раз она не хочет его видеть, а начать собирать сведения со стороны. Где бы можно было получить исчерпывающие сведения о человеке? Известно где, прежде всего у соседей, потом, конечно, есть общие знакомые, но с этим уже сложнее, потому что за двадцать лет связи подрастерялись, интернет и, в последнюю очередь, милиция. Вот с соседей и следует начинать. Заодно и мысли привести в порядок. Пока ехал, все перебирал в голове варианты, но ни один не казался ему верным, вертелось что-то на краю сознания и никак не оформлялось ни во что внятное. Такое ощущение, что мысли накатываются на проблему как волны на скалистый утес, с остервенением, но бесцельно.
Появившись днем у дома Майи Суховой с целью узнать о ней по возможности все, Марченков узнал, но, в основном, про себя. Не удивительно, когда он стал задавать вопросы стайке подростков, его быстренько определили в подозрительные типы с преступными намерениями, вокруг скопились бабуси, и началось. Педофил, это раз, американский шпиён, это два (акцент у него, видите ли), извращенец, это три, террорист, это четыре. Было бы еще много других пунктов, а потом бы и милицию вызвали, но он таки успел вставить словечко. Успел сказать, что пришел узнать что-нибудь про свою бывшую однокурсницу, мол, уехал двадцать лет назад, а сейчас вот навещает всех, с кем когда-то учился. Бабки не сразу, но смягчились. Одна из них пошла на контакт:
— Так зачем, тебе, милок, Майка-то?
— Ээээ, я Майю Михайловну навестить хочу, ей родственники передать кое-что просили.
— Не бреши. Ее родственники тебе ничего не поручали, — суровый взгляд из-под бровей.
Марченков замялся, видя, что его вычислили, понял, что юлить не надо:
— Мне очень нужно ее видеть.
— А ты сиди здесь. Вот с работы придет, и увидишь.
— Простите, но я тороплюсь очень. Вы не знаете, случайно, где она работает?
— Почему же не знаю?
— Может быть, Вы мне скажете, я бы там ее нашел… — сам себе он напоминал охотничью собаку, взявшую след. Надо было еще бабку не спугнуть, он старательно улыбался самой располагающей улыбкой.
Бабуля скользнула по нему взглядом и сказала:
— Я помню тебя.
Тут он слегка обомлел, но быстро нашелся:
— Вот видите, скажите, где мне найти…
— Я помню тебя, и ты мне не нравишься. Но это Майке решать… — старая женщина вздохнула, — Будь моя воля, я б тебя на пушечный выстрел не подпустила. Черт с тобой… Она В NN… Университете работает.
— Спасибо! Спасибо Вам! Спасибо… — Влад был готов расцеловать бабулю.
— Иди уже… Да смотри…
Она пристально посмотрела Марченкову в глаза и выдала напоследок:
— Не нагадь ей в душу снова…
Оттуда он понесся в родной Универ.
Там тоже достаточно долго пришлось объяснять кто он, зачем ему в здание нужно попасть, зачем видеть Сухову Майю Михайловну. В общем, пропустили кое-как в административную часть, и то, после получаса уговоров. В старом добром, огромном холле висели доски с разнообразнейшей информацией, в том числе и список сотрудников. Влад стал искать снизу и, честно говоря, был поражен, обнаружив на родной кафедре мехмата против ее имени — «доцент, Заместитель декана по математико-экономической специализации».
