— Понятно. «Что ничего не понятно». Можно документы посмотреть?
— У главного бухгалтера. В кабинете напротив. В коридор выйдешь — увидишь.
«Мило!»
— А как ее зовут? «Хоть бы представил!»
— Инна Александровна Кораблева.
— Хорошо. Я пошла?
Массивная качнулась вниз, Вика тут же вышла и остановилась перед грязно — белого цвета дверью.
— Инна Александровна? — уточнила она, заглядывая внутрь.
— Да, — на нее смотрела женщина лет сорока в темных старомодных очках.
— Я к Вам. Меня Виктория зовут. Новый финансовый директор.
Подождав, когда женщина закончит рассматривать ее лицо, фигуру и одежду, она продолжила:
— Меня Михаил Федотович прислал, правильно называю? А то еще не запомнила.
— Да.
— Просил разобраться с налогом на прибыль, который доначислили. Сказал, что все документы у Вас.
— Да, у меня, — подтвердила та дрогнувшим голосом. Ее пальцы заметно задрожали.
— Вас не предупредили, что меня взяли на работу?
— Ну, что-то говорили, но ничего конкретного.
— Не переживайте, у Вас будет время привыкнуть; мне еще две недели отрабатывать, — одарила ее теплой улыбкой девушка, но ответной улыбки так и не дождалась. — Можно на документы посмотреть?
— Пожалуйста, — с легким оттенком уязвленного самолюбия в голосе донеслось из-за стола. — Вот, декларация за этот год, само мировое.
— А Вы в инспекцию ездили?
— Зачем? Чего там нового скажут? Деньги, думаете, отдадут?
— А решение где?
— Вот. Копия есть у Мухина.
— Да, видела. В соглашении ссылки на два договора совместной деятельности. Разве было два договора? Я думала, один.
— Было много, суды по эти двум.
— А копии договоров?
Не отвечая, Инна Александровна встала со своего места и направилась к шкафу с документами. Достав то, что искала, скрылась за дверью, оставив Вику в одиночестве.
Та обвела комнату хмурым взглядом и ужаснулась: «Ну и грязь! Как так можно работать?»
Чего здесь только не было! И тряпки, и конфетные обертки, никому не нужная техника, устаревшая настолько, что использовалась, как подставка, битком набитые ниши стола и вываливающиеся бумаги из ящиков, металлические чайники, утюг, гора стоптанных тапочек и сковородка в углу. Большую часть стола занимал длинный старинный принтер. Девушка вспомнила какие неприятные режущие звуки тот способен издавать и на кукольном лице появилась кривая гримаса. Словно проглотила лимон. В центре комнаты в довершение всего этого безобразия красовались наставленные друг на друга драные коробки с документами. «Да — а! — протянула она, провозя пальцем по столу и собрав слой пыли и грязи. — Плюшкин отдыхает!»
— Вот! — появилась на пороге главный бухгалтер, протягивая несколько бумажных листов.
— А степлер есть? И файл?
Документы были молча засунуты в грязный, зажеванный файл.
— Мне нужны еще копии этих документов, — изящным жестом показала Вика на соглашение и декларацию.
Женщина, вспыхнув, как факел, нервно вскочила, но Колесникова ее опередила:
— Я сама все сделаю. Покажите только, где ксерокс.
— Возле секретаря, — посмотрев исподлобья, процедила Кораблева, и, помедлив, добавила, — есть еще декларация за прошлый год, в которой отражена выручка за комплекс. Понадобится?
— Да. А почему выручка?
— Все условия договора выполнены, документы на землю по акту переданы, поэтому я расценила деньги, поступившие на счет, как выручку. Несколько перечислений было. У меня и акт передачи документов по договору есть, правда у той стороны его нет, второго экземпляра.
— Почему?
— Ситуация щекотливая была — мы с ними судились, первое время с бухгалтером еще общались, потом руководителям это перестало нравиться. Вы, вообще, в строительстве раньше работали?
— Нет.
Женщина спрятала, отворачиваясь, снисходительную усмешку:
— Поработаете — поймете, почему документов не хватает.
— Все равно, почему выручка? Ее можно тогда минусовать. Разве, нет? Вы же деньги вернули?
— Да, но участки остались у них.
— Не понимаю.
— Вполне понятно.
«Скотина!»
— Ладно, возьму с собой все копии и дома посмотрю.
— Смотрите! — главный бухгалтер с деланным безразличием уставилась в компьютер, демонстрируя, что разговор окончен. Чувствовалось, что она здесь — хозяйка положения.
Вика, прихватив документы, вернулась в кабинет директора.
— Ну, что?
— Не знаю, Кораблева, вроде, все правильно сделала.
— Почему тогда нам эту сумму впихнули?
— Я в понедельник доеду до налоговой, поговорю с ними, а пока дома документы почитаю. Мне сначала нужно самой разобраться. Вы не против?
— Разбирайтесь, — так же отстраненно буркнул директор и уставился в окно.
В темно-синих джинсах, обычной спортивной майке, вязаной кофте, скрывающей фигуру и одетой специально по такому случаю, она появилась перед стеклянными дверями здания инспекции. Здесь притормозила. Из сумочки вытащила зеркало и ватным диском тщательно стерла помаду, затем убрала волосы в хвост. Вид у Вики становился все удовлетвореннее — вряд ли теперь вызовет чью-то зависть или что-то столь же абсолютно ненужное сейчас. Вспорхнув по ступенькам, обнаружила искомую дверь и постучала:
— Можно?
Не дождавшись ответа, вошла. По разным углам чистой, уютной комнаты восседали трое немолодых женщин, а попросту баб.
«Я правильно оделась!» — мелькнуло в голове при взгляде на их гардероб. Сделав большие глаза еще больше, она тихо спросила:
— Мне бы Нину Анатольевну.
— Это я! — недовольно взглянула одна на некстати появившуюся посетительницу. В ее голосе послышалось раздражение.
«Вроде и время правильное — утро еще! Чего уже злится?»
— Я к Вам по поводу этого решения, — неуверенно протянула она документ. — Если Вы свободны, конечно! — при этом Вика широко распахнутым детским взглядом посмотрела на собеседницу.
— Присаживайтесь, — чуть расслабившись, выдавила та.
Колесникова выдержала театральную паузу, собралась с духом и начала:
— Нина Анатольевна, с решением ознакомились, но знаете, не все понятно…
— А что не понятно?
Голос грубый. «Эффект маленький, нужно усилить!» Колесникова, сделав бровки домиком, беспокойно затеребила сумку:
— Вы сослались на статью, а она такая большая! Что именно Вам не понравилось? Вы не вспомните?
— Да, я помню декларацию, которую привозили — там ссылка на мировое соглашение есть.
— Там в статье говорится о том, что все относится к расходам, — смущаясь и почти покраснев от собственной наглости, сообщила девушка.
— Зато не понятно, за что этот платеж сделан был. Вы можете сказать? Я звонила Вашему бухгалтеру, но та приехать и что-то объяснить отказалась — поэтому мы вынесли такое решение.
Вновь изобразив детскую растерянность, Вика похлопала ресницами и, опустив виновато голову, понимающе кивнула в ответ. Потом просительно посмотрела инспектору прямо в глаза:
— Я Вас прекрасно понимаю, но что же теперь делать? Я — человек новый, сама еще разбираюсь. И новые учредители тоже — не знали, что так получится. Хотелось бы Вашу точку зрения знать. Вам виднее…
— Если бы это был какой-то штраф по договору, пени с расчетом в соответствии с договором опять же. А так… Компенсация не пойми за что! Тут даже по договорам сумма не разбита. У нас нет оснований принять ее к вычету! — наставительный тон подсказал, что все движется, как по маслу.
— Я Вас поняла, Вы правы, — и, помедлив, с трепетом в голосе и в руках Вика уточнила, — нет никакой возможности что-то исправить?
— Решение по проверке вынесено.
Раздался тяжелый вздох просительницы. Пауза. Инспектор нерешительно добавила:
— Но если Вы принесете расшифровку компенсации, то я провожу Вас к начальнику. Что-нибудь еще придумаем.
— Ой, спасибо Вам огромное! — получив обещание, девушка расплылась счастливой улыбкой и с благодарностью воскликнула: — Не знаю, чтобы я без Вас делала! Я выясню все и еще раз подъеду — хорошо?
— Подъезжайте, — по-матерински глядя на ее тонкие руки, пробормотала Нина Анатольевна.
— До свидания!
Похлопав для полноты образа еще раз длинными ресницами, девушка удалилась.
«Неплохо! Есть теперь куда двигаться, — выдохнула она. — Нужно переделать мировое или дополнительное соглашение к нему сваять. Придется еще к тем друзьям — товарищам ехать за подписью или подделать? Нет, лучше не надо — вдруг встречную проверку устроят! Надо позвонить Мухину, чтобы договорился о встрече. Еще к Зингерману заглянуть на всякий случай». И, неожиданно вспомнив, что возможно ее поджидает негодующий Пирожков, помчалась обратно.
К счастью, директора на месте не оказалось. Тот появился лишь вечером, рассерженный, сырой, не пытавшийся скрыть бурного негодования. Сбросив нервно на стул плащ, сам появился в ее кабинете.
