Пока Фил озирался со страхом, а Мик раскачивался и потирал заспанное лицо посреди зала ожидания в аэропорту Чиангмая, я организовал для нас отель. В распоряжении туристов предоставлялось все, что душе угодно, – от деревенской идиллии с тараканами под матрасом (которая, по мнению Фила, вполне бы нам подошла) до дворца с кондиционерами. Едва я остановился на компромиссном варианте под названием «Ривер вью», Мик вышел из ступора и затеял спор по поводу такси. Он решил, что я легкая мишень для местных хапуг. То, что я нашел водителя, готового отвезти нас в отель всего за сотню тайских батов, не имело значения. Мик отказался от его услуг, выбежал на улицу и вернулся с новым улыбающимся таксистом.
– Хватайте сумки, – приказал Мик. – Я уломал его за сто пятьдесят батов. Нужно уметь разговаривать с этими китаезами.
Я ничего не сказал. Мне очень хотелось высказаться, но вы должны понять, что у нас с Миком за последние сутки было четырнадцать (я сосчитал их в воздухе между Бангкоком и Чиангмаем) стычек и он довел меня до того, что я уже прекратил всякое сопротивление, покорно вверившись судьбе. Что касается Фила, то он просто не поднимал головы.
Не обращая внимания на воркующих девушек и сигналящих водителей, мы вышли из сутолоки рынка и нашли наконец бар – почти без проституток. Войдя внутрь, обрадованные наличием огромных электрических вееров, мы водрузили задницы на высокие стулья за стойкой и заказали холодное пиво для меня и Мика и чашку чая для Фила. Толку от опахал было мало, они лишь перемешивали душный воздух, нисколько его не охлаждая. Эффект от них был похож на то, как если бы вас время от времени задевали по лицу грязным полотенцем.
Мик заглотил свое пиво в один присест (оно прямо зашипело у него в горле) и тут же заказал еще пару. Он задумчиво рыгнул, оценивая качество солода.
– Нормальное пиво, – изрек он.
Я вытер обильно вспотевший лоб в знак согласия, в то время как Фил нервно помешивал свой чай.
Калейдоскоп бурной жизни, клокочущей за окном, не мог отвлечь меня от мыслей о Чарли. Я был предельно обескуражен: прилететь сюда за тридевять земель и не иметь возможности тут же кинуться к ней в тюрьму! Британское консульство в Чиангмае договорилось с тюремным начальством насчет моего посещения тюрьмы завтра на одиннадцать часов утра. Я убивал время, но сосредоточиться ни на чем не мог.
Смогу ли я обнять ее? Разрешат ли передать вещи, которые я привез? Шейла набила дорожную сумку мылом, шампунем, косметическим кремом, пакетами с витаминами, журналами, книгами и бог знает чем еще.
– Возьмешь? – говорила она во время моих сборов.
– Зачем это?
– Она так его любила, когда была маленькая. Возьми. Это был поеденный молью плюшевый медвежонок.
Я собирался взять еще сигарет, даже не зная, курит ли Чарли. Вероятно, курит. Но Шейла возражала против того, чтобы дети курили, так что я решил купить сигареты «такс фри» в аэропорту. Уж лучше сигареты, чем опиум.
– Перестань об этом думать, – произнес Мик, пытавшийся подставить лицо под веер.
– Не могу.
– Как о таком позабыть? – промолвил Фил. – Отец посещает дочь в узилище, так сказать.
До сих пор Мик воспринимал Фила и его двусмысленные высказывания с полным безразличием или же слегка встряхивал свои белокурые локоны каждый раз, как Фил что-нибудь изрекал. Разочарование от того, что в нашей команде появится третий игрок, до сих пор читалось у него на лице.
– Вот почему ты такой раздражительный, – сказал он мне. – Ты все время думаешь о завтрашнем дне. Нужно расслабиться. И тебе тоже, Фил.
Проблемы начались еще до того, как мы сели в самолет в Хитроу. Сперва Мик допекал меня тем, что постоянно коверкал слово «Таиланд». Когда мы с ним покупали в киоске сигареты для Чарли, он спросил:
– Ты планируешь заехать в Бангкок, когда мы будем в Тайблянде?
– Зачем?
Он небрежно пожал плечами:
– Говорят, веселое местечко этот Бангкок.
– «Веселое»? Что ты имеешь в виду?
– Ну, туда все едут.
– Кто все?
Я отлично понимал, что он имеет в виду. Он засунул палец в ухо, притворяясь, что прочищает его. Тут я вспомнил о секс-туризме.
– Ты хочешь туда заехать? Помню, я даже улыбнулся.
– Ну, просто взглянуть, что там творится. Он мне подмигнул.
Я положил блок «Мальборо» обратно на полку и повернулся к нему.
– Я туда не на секс-тур еду, – сказал я спокойным тоном.
– Нет, я имел…
– Я еду туда по одной-единственной причине – из-за Чарли.
– Да нет, ты меня неправильно…
– Это не увеселительная прогулка, и не отпуск, и не возможность для тебя кинуть палку-другую. Я еду туда, потому что мою дочь Шарлотту гноят в вонючей тюрьме в каком-то Чиангмае.
– Дэнни, не заводись…
– Мы не собираемся смотреть голых баб, танцующих на эстраде и засовывающих себе в задницу шарики от пинг-понга, так что, если у тебя это на уме, катись своей дорогой, как только мы приземлимся в Бангкоке, понял?
Тут разозлился он:
– Успокойся, ради бога! Посмотри на себя! Я только говорил…
– Я знаю, о чем ты говорил, и это ни к черту не годится.
– … что есть на что посмотреть, пока мы там будем, и нет смысла ходить вдоль и поперек по Тайблянду с постными лицами. Чарли ведь от этого легче не станет, согласись?
Я выскочил из зоны «такс-фри» в поисках Фила, закончив первую нашу ссору из череды стычек, следующих одна за другой всю дорогу. И вот теперь Мик попивает пиво в местном баре после всех этих разговорчиков и говорит мне, чтобы я расслабился.
– В любом случае, – добавил он, – надо где-то поесть.
Меньше всего я думал о еде. От жары у меня совершенно пропал аппетит, но даже если бы это было не так, вся эта прорва кафе и уличных разносчиков еды не смогли бы мне помочь. Чиангмай – город кулинаров. Здесь каждый житель, и его родственники, и знакомые, и приятели родственников подвизались в общепите, начиная от ресторанов с серебряной сервировкой и заканчивая последней забегаловкой в крысиной норе.
– Ты что закажешь на обед? – спросил я. – Собаку в ореховом соусе или обезьянку с манго?
– Не дури, – ответил Мик. – Это как в китайском ресторане. Я прав, Фил?
Фил прочистил горло, дотронулся до носа, но ничего не сказал.
Мику здесь было раздолье. В самом деле, он был здесь в своей стихии. Дома он больше всего любил индийскую и китайскую кухню, в то время как я от любой хоть чуть-чуть острой еды потею и злюсь.
– Я что-нибудь найду в отеле.
– Пуф-ф-ф-ф! – фыркнул Мик с отвращением. Он знал, что в отеле ничего не было, кроме бара с картофельными чипсами и арахисом на бамбуковых подносах.
Но я не собирался становиться между Миком и его желудком. В самолете он ясно дал понять, что, если его лишат тайских оргий, он возьмет свое натуральным продуктом. По его требованию стюардессы только и делали, что подносили ему еду. Когда одна из этих сногсшибательно красивых стюардесс поздравила нас с прибытием на борт и церемонно поклонилась, Мик дотронулся до ее локтя и сказал:
– Не надо, куколка, не молись на меня, просто принеси джина.
Беда Мика заключалась в том, что улыбку любой из этих женщин он принимал за знак особого расположения и всерьез считал, что произвел фурор. Он не понимал, что умение услужливо улыбаться было неотъемлемой частью их восточной культуры. Он слишком привык к своенравному характеру наших женщин.
– На меня здесь молятся, – шепнул он мне, когда мы заняли места в самолете. – Эти девушки думают, что я бог.
– Это традиционный поклон, – пояснил я.
– Какой?
– Традиционный. Когда они складывают руки вот так.
– Как?
– Не прикидывайся.
Я должен был догадаться, что так будет не только в полете, но и в течение всего времени, пока мы будем в Таиланде. Он подзывал стюардессу, складывал руки у себя под носом, кланялся и обращался к ней доверительным шепотом:
– Видите вот этот маленький, скромненький обедик, который вы мне только что принесли? Не могли бы вы принести еще один? – И каждый раз это срабатывало.
Другая шутка, которая вызывала у него искренний восторг: поймать мой взгляд, поклониться и… пернуть. Ну а потом он напился.
Тем временем в баре гигантский веер нагнетал душный теплый воздух.
– Я сейчас подохну с голода, – проревел Мик. – Пошли поедим.
Мы стали расплачиваться. По крайней мере, мы с Миком. Я не замечал, чтобы Фил осквернял руки деньгами, с тех пор как мы сошли с самолета. Я не мог сообразить, в какой валюте указана сумма, и случайно дал бармену банкноту астрономического достоинства. Мик выхватил ее и сам заплатил по счету.
– Дай-ка мне свои деньги, – прорычал он.
– Зачем?
– Потому что у тебя ветер в голове.
Это была его любимая фраза. Он постоянно говорил мне, что у меня «ветер в голове».
– Посмотри на себя: чуть не дал парню десять фунтов на чай. Неудивительно, что он так расплылся. Ты не можешь нормально соображать. Думаешь о другом. Давай мне кошелек.
