Рассказчик несколько раз описывает свою жену, от которой ушел, и детей. Во сне он приходит к ним домой. Следит за ними в уличную дверь, с потолка. Подглядывает через щели в сёдзи. Не может окликнуть их. Дети что-то замечают, но мать говорит: «Вам показалось!» Он бесконечно долго смотрит на них, уткнувшись лицом в оконное стекло.
В рассказе снова и снова повторялись эти сцены, других не было.
– Как грустно, – сказала я.
Занавес перед смертью. Отохико и Саги легко узнавались, точно такими я их видела на вечеринке.
– А мне обидно! – воскликнула Суи. Она видела рассказ с совершенно иной точки зрения, чем я.
– Почему?
– С одной стороны, он любит меня как дочь, а с другой – как совершенно случайную женщину. Всякий раз, когда я читаю этот рассказ, мне становится обидно и завидно, – сказала Суи.
– Любовь это любовь, неважно какая и к кому, – сказала я. – Мне очень нравится девяносто восьмой рассказ. Любовь к ней как к дочери и как к женщине сливаются в одну, и это могучее чувство готово заполнить собой всю вселенную. Она возвышает. Если кому и завидовать, так это тебе! По-моему, это лучший рассказ в книге.
– Правда? – Суи улыбнулась, но, мне показалось, не восприняла мои слова. – В любом случае Такасэ умер и после этого рассказа ничего уже не напишет.
– Может быть, сделать копию для Саги? Ей будет приятно, – сказала я.
– Может быть. Но как только я представлю, как она прочтет и обрадуется, мне становится досадно.
– Я тебя понимаю.
– Или представлю себе, что Саги выпустит книгу и этот рассказ войдет в нее как неопубликованный, и мне совсем не по себе! Я очень злая?
– Это вполне нормально – так мне кажется.
– Ты, собственно говоря, на чьей стороне? – сказала Суи каким-то странным голосом.
– Ни на чьей.
– Я знала, что ты так скажешь.
– Зачем тогда спрашивала?
– Какая ты странная!
То, что Суи назвала меня странной, я сочла за великую честь и невольно улыбнулась.
– А как этот рассказ попал к тебе? Отец дал?
– Да! Он написал его у меня, а потом умер.
– Вот как…
– У меня мурашки бегут от мысли, что он написал это своей рукой! Я тогда была еще ребенком, хорошо еще, что не выбросила.
– А-а…
Странная история, подумала я. История чужой страны, история другого измерения…
– Я давно хотела тебе еще кое-что подарить и вот, наконец, решилась, – сказала Суи.
– Как?! Неужели будет еще сотый рассказ, а потом сто первый… – засмеялась я.
– Я храню это очень давно! Ты ведь не была на похоронах Сёдзи.
Суи вышла в соседнюю комнату, открыла стенной шкаф и вернулась с маленькой деревянной коробочкой.
– Что там? Слоновая кость? – спросила я.
– Почти угадала, – сказала она. – Открой.
Коробочка была легкая. Я осторожно открыла ее и вздрогнула. Внутри на вате лежал какой-то осколок белого цвета. Он напоминал цвет этого дома, цвет со своей историей.
– Это кость? – спросила я. – Не может быть!
– Кость Сёдзи.
Суи смущенно улыбнулась. «Почему она смущается?» – подумала я.
– Когда мы были на кремации, я незаметно ее взяла. Было очень страшно, – покраснев, сказала она.
Я была потрясена и, чтобы как-то прийти в себя, сказала:
– Все, что от него осталось.
– Тебе легче? – спросила Суи.
Мне не было легче, и я не понимала, зачем она это сделала. Из дружеского участия? Действительно ли это кость Сёдзи?
– Спасибо, – сказала я. Маленькая коробочка из некрашеного дерева у меня на ладони. Я старалась не думать о том, что внутри, но кончики моих пальцев будто онемели.
– Где ты подрабатываешь?
– В закусочной.
– Караоке поешь?
– Бывает.
– Хм, – сказала я. – У тебя квартира какая-то никакая.
– Мне это помогает! – усмехнулась Суи.
Комната, похожая на гроб. В темноте за окном сверкали уличные огни.
– Побудь со мной. С тобой хорошо, – сказала Суи.
Я почувствовала навалившуюся на сердце тяжесть.
– Ладно, – ответила я.
И никак не могла отогнать мысль о его кости.
Тем вечером я встретила приятеля, с которым училась в школе и которого давно не видела. Мы изрядно выпили.
Я опьянела. На ногах еще держалась, но мне было не по себе и круги в глазах.
По пути домой я встретила Отохико. Мы жили в одном районе, и такое с нами нередко случалось: я видела его то на улице, то в книжном магазине. Обычно мы здоровались и расходились.
В тот вечер, однако, я совершенно не заметила, что навстречу идет Отохико.
– Эй! – громкий возглас Отохико остановил меня.
– Это ты, – сказала я.
– Ты, кажется, пьяна, – сказал он.
– Давай выпьем чаю! – сказала я.
– Кадзами, уже далеко за полночь! – Отохико засмеялся.
– Пойдем в «Мистер Донате», – предложила я. – Там еще открыто.
– Далеко! Давай лучше купим чай в банке и выпьем его на улице.
– Как нищие.
– Разве плохо? Летом можно!
– И то правда, – сказала я. Середина лета. Пройдет несколько недель, и оно сойдет на нет. Грустно.
В автомате, который попался нам по пути, мы купили чай. С грохотом выкатились две довольно большие банки.
Потом мы сели под ставнями закрытого магазина. Мимо на большой скорости проносились автомобили. Всякий раз, когда ехал грузовик, мне передавалась дрожь асфальта.
– Как здорово сидеть на тротуаре! Ощущаешь свое присутствие, – сказала я. – Какая свежая ночь. И эти машины…
– Те, кто живет у дороги, к ним привыкли.
– Наверное.
Время здесь как будто остановилось. Я смотрела на машины и на редких прохожих и различала какой-то другой мир:
бесконечную вереницу уличных фонарей,
разноцветные огни машин,
гудки,
отдаленный собачий лай,
какие-то шорохи на дороге,
голоса людей,
их шаги,
шум ветра, который гремит ставнями,
теплоту воздуха,
нагретый за день асфальт,
далекие запахи лета.
– Как у тебя дела?
– Плохо! – сказал Отохико и крепко схватил меня за руку.
– Больно.
– Вот так же мне плохо.
– Как ребенок, – сказала я. – Ты очень любишь Суи?
– Да, – он глотнул чай. – Так сильно, что в лицах всех проходящих женщин вижу ее лицо. Такая песня была. Плагиат.
– Но слова хорошие, – сказала я.
– Боюсь, что ничего хорошего у нас не будет.
– Все образуется.
– Страшно.
Время остановилось.
Как будто Бог бросил на нас свой благосклонный взгляд. Вечный мир. Замершее время. Долина ночи.
Эта ночь была похожа на Суи.
Когда я вспомнила об этой ночи позже, она не показалась мне при свете дня такой монументальной. Но тогда прикосновение темноты было величественным и неоспоримым.
– Когда я жил в Америке, у меня был приятель, чуть старше меня, с которым мы часто плавали на яхте. Как-то он приехал погостить в Бостон, мы пили втроем с Суи, и она в совершенстве играла роль моей постоянной и верной возлюбленной. Бывает, что присутствие третьего человека все сглаживает и возникает иллюзия, будто все хорошо.
– Понимаю.
Подул ветер. Среди высоких зданий мы были заперты, словно рыбы.
– Но моряка трудно обмануть. Он оказался на редкость проницательным – сразу увидел, что происходит на самом деле. Когда Суи захотела спать и ушла домой, он сказал: «Опасная женщина! Такие живут в море и увлекают моряка к себе. Обычно это бывает тогда, когда он не сосредоточен или устал от работы. Таких встречают только в молодые годы. У твоей женщины точно такие же глаза, как у них. Она околдовывает тебя даже тогда, когда этого не хочет». Я подумал, что он прав.
Я кивнула.
– Ты все прекрасно понимаешь, – Отохико тоже кивнул.
Середина ночи в разгар лета. Я закрыла глаза и услышала звуки шагов, как будто кто-то украдкой удалялся от нас. Я долго сидела у дороги и молча к ним прислушивалась.
Мы с Суи сидели на насыпи у реки и ели булочки.
– Скоро лето пройдет, – сказала Суи.
Мы сидели рядом и смотрели на воду. Ослепительно сверкая, набегали волны.
– Да.
Жаркое солнце нагрело под нами бетон, в его лучах все было совершенно белым. Гулко шумела вода.
– Когда солнце такое яркое, глаз не открыть. Как будто спишь, – сказала Суи и прислонилась к моей спине. Ее маленькая и горячая голова была как птенец на ладони.
– Жарко, – сказала я, но отодвигаться не стала.
– Спать хочется… Смотри, какие у меня на солнце волосы золотые, – болтала Суи.
– Ветер, – сказала я. Ветер был приятный. Люди играли на зеленой траве в мяч, прогуливались с собаками, отдыхали с детьми.
Небо широко раскинулось над рекой и домами на противоположном берегу. Его голубой цвет можно было вдохнуть. Тело у меня было вялое, руки и ноги пропитаны густым запахом травы. Ни до чего не было дела – ни до прошлого, ни до будущего. Горячий воздух обволакивал мое влажное от пота тело. Я закрыла глаза, внутренняя поверхность век была красная. Лучи солнца подрумянивали мою кожу.
