– Отохико заснул раньше меня! Это ужасно.
Я догадалась, что сейчас последуют любовные излияния, и оборвала ее:
– Наверное, просто захотел спать!
– С детства меня окружали люди, которые норовили как можно быстрее заснуть. Я часто видела, как засыпает моя пьяная мать. Теперь мне трудно представить мамино лицо с открытыми глазами. Отец? Такасэ? Тоже. В темноте он любил поговорить – жалобы, сожаления, честолюбивые замыслы, но засыпал задолго до завершения своего монолога. А я все лежу, глаз не могу сомкнуть и думаю об искусстве, о свободной жизни, о вызове обществу. Очень много об этом думала. Бессонница тоже плодотворна! У людей, которые быстро засыпают, ночь проносится мгновенно, зато у тех, кто страдает бессонницей, она превращается в часть их жизни, ничуть не уступающую дневной.
– Может быть, выпить и лечь в постель? – подсказала я, понимая, что Суи сейчас очень тяжело.
– Я уже выпила.
В ее голосе не чувствовалось ни слез, ни гнева. Вместе с бессмысленной улыбкой на лице такое бывает у женщин, чья любовь зашла в тупик. У меня самой такое было. Мужчины обычно не обращают на эти нюансы внимания, а если замечают, то бегут от женщины (как Отохико от Суи) в сон.
– Отохико у тебя? Ты так громко говоришь, – спросила я.
– Я звоню не из дома, – сказала она.
– Ты на улице?
– В телефонной будке рядом с тобой.
Меня это ничуть не удивило. Я была свободна и решила пойти ее встретить, но сначала сказала:
– Ты, кажется, считаешь, что у меня нет своих дел?
Суи засмеялась:
– Когда-то человеческие отношения были совсем другими! Люди были свободными и дружелюбными.
– Ты на углу? Подожди меня.
Я взяла кошелек и вышла из дома.
Пока я шла по ночной дороге, мне пришла в голову мысль, что, возможно, у Суи нет никаких странностей, что она самый обычный человек. Если вдуматься, ее психика вполне здоровая, а слова и поступки логичны.
«Что же привлекает меня в ней?» – подумала я. Самодостаточность и независимость, способность быть не такой, как все? Особый характер ее страдания, совсем не такой, как обычная человеческая боль?
Суи стояла, прислонившись к телефонной будке. В солнечных очках глубокой ночью она напоминала раскачивающуюся на ветру ветку ивы.
– Почему ты в солнечных очках? – спросила я.
– Глаза распухли от слез, стыдно, – проговорила она.
– Если ты опять бросишь ее в меня, я точно умру. – Из висевшего в руке Суи бумажного пакета выглядывала бутылка вина.
– Да нет же, нет, – сказала она и горько засмеялась.
Я почувствовала облегчение, когда увидела ее улыбку. Терпеть не могу, когда люди плачут.
– Я пила по дороге сюда!
– Прямо из бутылки? Наверное, представляла себя знаменитой актрисой, – я похлопала ее по плечу:
– Не угадала, я пила из бумажного стаканчика, – снова засмеялась она.
Мне стало весело.
– Фи! Никакого удовольствия.
– Вполне нормально. Я пила в потрясающем месте, пойдем туда. Или лучше в бар?
– Нет, лучше туда! Где это?
– Тебе там понравится! Там совершенно никого нет, – сказала Суи. – Да ты там была, и не один раз.
«Где это?» – подумала я.
– Пойдем!
Был конец недели, на улицах довольно многолюдно. Из-за ночной прохлады царило праздничное оживление. Я люблю летнюю ночь. Мы праздно двигались в своей легкой одежде, какие-то парни окликнули нас, но мы все шли и шли.
– Отохико – просто дурак, что спит в такое время! – сказала Суи. На ней была красная рубашка. Она хорошо смотрелась в темноте.
– Не будь у него таких крепких нервов, он не смог бы с тобой общаться!
– Ты права, но нельзя думать только о себе! – сказала Суи.
Если говоришь о них как об обычной паре, во рту остается горький, тяжелый привкус.
– Где это место?
– Недалеко от супермаркета!
– Бог мой! – удивилась я. – Рядом с домом Сёдзи.
– Не хочешь туда идти? – спросила Суи.
– Почему же, я давно там не была, – ответила я.
Мы свернули с проспекта, и темная до головокружения ночь сразу же поглотила нас.
– Здесь!
Возвышающийся во мраке знакомый дом обтянут белым строительным полотном, все окна темные. «Ремонтируют или надстраивают?» – подумала я.
– Я несколько раз заходила к нему в гости, но ни разу не оставалась на ночь, потому что это было бы нехорошо по отношению к тебе, – сказала Суи.
Я посмотрела на темное здание. На первом этаже химчистка, сбоку от нее – вход. Лифта нет, пепельного цвета шероховатый трехэтажный дом. Квартира Сёдзи на третьем этаже, улица, на которую выходят окна, узкая и мирная – и ночью, и на рассвете, и в полдень. Мне было так хорошо там спать. Невыносимо хорошо – так, наверное, уже не придется.
– Я выяснила, что здесь можно выбраться на крышу, – сказала Суи.
– Здорово, – сказала я. – Как в детективе.
– Проверка мужества. Одной страшновато, – сказала Суи.
Мы молча направились к входу. Высоко в кромешной темноте эхом отзывались наши шаги. Я узнала пятно на лестничной площадке, когда увидела его в лунном свете. Как в памяти ребенка – одно только пятно.
Когда я была подростком, то мечтала здесь поселиться. Нет, не выходить замуж, даже не переезжать сюда, а просто все время быть здесь и не уходить домой. Я поднималась по лестнице, и мои мысли уносились к темным дверям. Я видела квартиру Сёдзи, словно глазами птицы, неловко пролетающей над землей.
Слева посудный шкаф.
Зеленый холодильник.
Стена, обклеенная материалами для работы.
Кровать у окна.
Бутылка с монетами.
Большой попугай.
Я была уверена, что за дверью все оставалось таким же, каким было раньше. Как дух предка, который, возвратившись на праздник О-Бон[7], разглядывает свой дом. Как сад у бабушки и дедушки, к которым я приезжала на летние каникулы (я хорошо помнила деревья и цветы в саду, но никогда не видела людей).
– Не пила, а как пьяная. У меня странный голос?
Мой голос дрожал в темноте.
– Ты пьяна воспоминаниями! – как ни в чем не бывало ответила Суи.
Мы поднялись по лестнице и вышли на крышу. Однажды я поднималась сюда запустить воздушного змея. На двери, выходящей на крышу, висел замок, и Сёдзи принес самодельную отмычку.
– У тебя есть ключ?
Суи схватила заржавевший дверной замок и, как горилла в клетке, с грохотом принялась его дергать.
– Слишком громко! – сказала я.
– Нормально! – сказала Суи, В темноте было непонятно, какое у нее лицо. Ее отчаяние меня пугало.
– Вот так, – наконец проговорила она и со скрипом распахнула дверь. Мы выбрались из запаха краски и затхлой атмосферы на свежий ночной воздух.
– Будто давно на улицу не выходила, – сказала Суи и поднялась на крышу, посреди которой стоял сломанный бак для воды. Вокруг тихий и ясный ночной пейзаж, застывший, как отраженный в озере свет.
Мы сели, Суи достала бутылку.
– Теплое, – сказала Суи и налила мне в стаканчик. – И стаканчики бумажные.
– Ничего, но они быстро размокнут, противно будет, – сказала я. Вино было красное и довольно приятное на вкус.
– Сыр будешь?
Суи достала из пакета сыр. Я взяла один кусок.
– Настоящий пир.
– Мне нравится. Летом только и попьешь на улице, да еще во время ханами[8], – сказала она те же слова, что и Отохико.
– Недавно я пила с Отохико чай на улице. Вы любите открытое пространство.
– Когда мы ссоримся дома, там нечем становится дышать, и мы тут же выходим на улицу. Поэтому и миримся.
– Здравый смысл, – сказала я. Шум автомобилей был едва слышен, ветер посвежел. Юбка развевалась.
– После такого места интересно еще в баре выпить, необычное ощущение!
– Да-да, голова сразу не переключается.
– Давай пойдем!
– Давай.
– У меня не было друзей. Знакомых много, а поговорить по душам не с кем. Только с Отохико, но это не совсем то.
– Он мужчина, – сказала я. – Возможно, поэтому вы идеальная пара. Ты можешь жаловаться и сомневаться, оставляя все, как есть.
– Большинство пар именно так и делает.
– Возможно. Если бы у нас были обычные отношения, мы бы давно уже расстались, – сказала Суи.
– А с отцом как было?
– Нужда, половая зрелость, темперамент, бедный район города, мать неизвестно где. Все смешалось, в голове хаос, я абсолютно не понимала, что хорошо, а что плохо. Зато энергия била через край. У меня абсолютно не было чувства вины. У отца, кажется, было. Но я уверена, что он жил бы недолго, даже если бы не встретился со мной. Я рада, что мы встретились и сблизились.
– Не слишком ли тесно?
Суи засмеялась:
– Возможно, но меня это устраивает. Япония чересчур правильная страна, у японцев слишком стандартные представления о добре и зле. Люди беспокоятся о том, что о них подумают другие, а в метро мужчины пристают к женщинам. Зато в следующую минуту встретишь такую добрую старушку, что поневоле расплачешься. Что за страна! Я взрослею, и что-то во мне меняется. Тяжело в Японии, но живешь.
