– Там?
– Ну конечно!
– Там речь шла о нас с тобой.
– Вот и я появился в твоих снах!
– Но мы были детьми.
– Детьми. Это хорошо. Дети у тебя уже появлялись, как мне кажется.
– Были дети.
– Не напомнишь, что там с ними происходило? Дети – это может быть важно.
– Они играли в кораблики.
– В кораблики. А теперь они во что играли?
– Это мы с тобой были, и мы собирались на дачу.
– И что?
– Понимаешь, меня вроде как мать собирала. Она меня кормила.
– Чем?
– Макаронами. С поджаристой корочкой.
– И потом?
– И потом я пошел за кофточкой, открыл шкаф и…
– И?
– И оказался в отсеке. Там было тесно. И жарко. Воздухоохладители не работали.
– А может быть, в отсеке был пожар?
– Пожара не было.
– Хорошо. И что потом?
– Потом я спросил про год.
– Про какой год?
– Про то, какой сегодня год.
– У той женщины?
– У той женщины.
– Которая была твоей матерью?
– Да.
– Тебе что, не о чем было спрашивать?
– Но это же сон, Женя.
– Хорошо. Что было потом?
– Потом я пошел в чулан и…
– И опять оказался на подводной лодке.
– Нет. Это был ходовой мостик надводного корабля.
– И что там происходило?
– Они должны были в море выйти, но их не выпускали, а потом выпустили. Они лодку пропускали. Она в базу шла.
– И что потом произошло?
– Не знаю. Я почему-то в воде оказался, и меня из нее мать достала.
– Почему ты оказался в воде?
– Я не помню!
– Как только что-то важное, так ты это не помнишь. Вспомни.
– Что ты от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты вспомнил!
– Все только этого от меня и хотят.
– Ну хорошо! Хорошо. Спокойно посиди и вспомни. Ты был на ходовом мостике. Так?
– Так.
– О чем там говорили?
– Об урагане.
– О каком урагане?
– Надвигался ураган.
– И что?
– Все корабли должны были покинуть…
– Покинуть. Хорошо, покинули. А лодка должна была войти?
– Да.
– Ну а ее что, ураган не касается? Если все покидают базу, то все это делается только потому, что ураган имеет обыкновение выбрасывать корабли на берег. В море безопасней во время урагана. Хотя черт его знает, где безопасней. Хорошо, отвлеклись. Поговорили об урагане. И как ты оказался в воде?
– Я не знаю. Меня послали в машинное отделение. И я ушел с мостика.
– Что произошло, когда ты ушел с мостика?
– Я не успел сообразить. Меня ударило, и я оказался в воде.
– Волна, что ли?
– Волна…
– Нет зацепки. Опять все вокруг да около.
– А может…
– Что «может»? Лодка есть, потом появляется надводный корабль, потом ураган, и ты в воде. Ну и кого ты должен спасти и от чего? Тебя самого из воды за шкирку достали, и сделала это женщина, не очень, как я понимаю, похожая на твою мать. Так?
– Так.
– Вот видишь. Все вокруг да около. Осталось трое суток, и все, что мы знаем, так это то, что с лодкой нашей что-то произойдет и ты кого-то спасешь. Должен, по крайней мере. Но тут все время тебя, похоже, спасают. Вот и все видения.
– И что теперь?
– Не знаю, спи. Таблетку дать?
Через минуту Дима опять спал.
– Через трое суток, – пробормотал Женя, на него глядя. – Через трое суток придем в базу. Может, командир и прав, что отправляет его в сон. Может быть. Черт бы это все побрал! Если ничего не случится и я Диму в госпиталь свезу, то сразу после этого напьюсь. Хорошо бы.
– Осторожно!
Его вела за собой девушка в белом халате медсестры. Они шли по каким-то жутким развалинам.
– Тут нельзя ни к чему прикасаться.
– А что будет, если я коснусь?
– Вы нарушите правила.
– И к чему это приведет?
– К несовпадению.
Девушка вела его какой-то тропой. Она ловко огибала все препятствия.
– Ничего нельзя трогать.
По сторонам стояли чаны, в них кипела грязь.
– Это не грязь, – угадала она его мысли. – Это варево. Им залечат раны. Будет много ран. Кровь. Много работы.
– Вы тут работаете?
– Я должна вам кое-что показать.
– Что именно?
По стене текла черная жидкость.
– И это не надо трогать.
– Я и не хотел.
– Вам надо понять.
– Что именно?
– Трогать кого-либо или что-либо можно только тогда, когда настанет время.
– А как узнать, что оно настанет?
– Вы почувствуете.
Они подошли к двери.
– Вы должны войти.
– Что там?
– Увидите.
Он толкнул дверь, она открылась, он вошел. И оказался на корабле. Это был пиратский корабль. Парусник: ванты, мачты, пираты в старинных одеждах. Такая же одежда была и на нем. Пираты стояли на палубе. В середине был капитан. Они делили награбленное. Толпа пиратов ворчала, они были недовольны дележом добычи.
– Не так!
– Карамба!
– Капитан забирает себе лучшую долю!
– Будто он сам все добыл!
– Мы не попрошайки!
– За справедливый дележ!
– За дележ!
– За справедливость!
Больше всех возмущался высокий старик.
Ему вдруг показалось, что он раньше его видел – седые космы, развевающиеся на ветру, потрепанная треуголка, изможденное лицо, горящие глаза. Он определенно его видел.
И тут его осенило – старпом.
– Владимир Алексеевич! – сорвалось у него.
Все смолкли и удивленно на него уставились. Старик смотрел на него во все глаза. Старик то узнавал его, то, казалось, не узнавал.
– Что, Родригес? Предупредить его хочешь? – спросил его капитан. Он поднял на Диму тяжелый взгляд. Этим взглядом можно было гвозди вколачивать. С одного удара.
И тут он понял, что сейчас что-то произойдет, и он действительно захотел предупредить старпома, уже открыл рот, чтоб сказать, но воздуха не хватило.
В это момент капитан выстрелил.
Он видел, как летит пуля. Она летела слишком медленно, разгоняя вокруг себя воздух, точно лодочка, рассекающая водную гладь. А потом он видел, как она рвет одежду и тело. Словно тело – это тоже вода – брызги во все стороны.
Старпом упал. Капитан убил его – и наступила тишина. Пираты вдруг превратились в кучу оборванцев. Капитан в одно мгновение прекратил бунт.
– Вот теперь, – сказал капитан усталым голосом, – должно хватить на всех. Все получат свою долю.
– На, – он протянул ему горсть каких-то монет, – тебе первому!
Он взял монеты машинально, продолжая смотреть в лицо старика.
Тот умирал, но не отрывал свой взгляд от Димы. Потом глаза его потухли. Никто больше не вспоминал о старике, пираты получили свою долю, и теперь поспешно ее прятали на груди, в кошельки. Они подозрительно оглядывались друг на друга.
– Отойдем! – сказал ему капитан и взял его рукой за локоть. Его локоть точно в тиски попал.
Обернувшись к пиратам, капитан мимоходом произнес:
– За борт!
И сейчас же несколько человек суетливо подхватили старика, раскачали и бросили его за борт. Вокруг сейчас же возникло даже некоторое веселье, кто-то смеялся, кто-то кричал что-то мертвецу вдогонку.
– Отойдем! – повторил капитан, увлекая его за собой.
– Ты неплохой моряк, Родригес! – сказал капитан, раскуривая трубку. – Старик свое пожил. Ты хотел его спасти. Я понимаю. Я и не думал его убивать. Все решил твой окрик. Рука сама все сделала. Пистолет не подвел. Значит, фортуна. Или ты, или тебя. Вот наш закон. Ты еще молод. Береги спину. Тебя никто не предупредит. Я не промахнусь.
Он посмотрел на капитана, и внутри у него все похолодело. Ему в глаза смотрела сама смерть.
Лицо капитана стало терять свои очертания, палуба ушла из-под ног, и Дима проснулся.
Женя был рядом.
– Женя!
– Что?
– Я знаю, кто погибнет.
– Кто?
– Старпом. Я только что это видел.
– И как это было?
– В него выстрелил капитан.
– Выстрелил?
– Мы были на пиратском корабле. Делили добычу. Старпом что-то сказал капитану, и тот его застрелил. Потом тело выбросили за борт.
– И что теперь?
– Его надо предупредить! Я должен предупредить его! – Дима сделал попытку встать. Женя его удержал.
– Стой! Ты куда?
– Так ведь…
– Кого ты будешь предупреждать?
– Старпома. Понимаешь, я понял. Я его должен спасти.
– Ничего ты не должен.
– Как это?
– До прихода в базу осталось двое суток.
– Ну и что?
– Если что-то и произойдет, как мы выяснили, то только в последние сутки. Так?
– Так, и что?
– Ну и что ты скажешь старпому? «Владимир Алексеевич, вас на пиратском корабле застрелил капитан. Вы уж там поаккуратнее». Так?
– Но это же аллегория!
– Какая аллегория?
– Такая! Мне просто показали его смерть.
– И что?
– Она не обязательно от пули будет.
– А от чего она будет?
– От воды.
– Почему?
– Потому что его мертвым отправили за борт. В воду.
– Вот именно! Его уже мертвым отправили за борт! Мертвым! Какая ж здесь аллегория?
– А такая, что он умрет раньше, чем в воде окажется.
– И от чего он умрет раньше? От пиратской пули?
– Ну почему? – Дима выглядел неуверенно. – Я не знаю. Понимаешь, я понял, что капитан стрелять будет в последний момент.
