Дима, положил в рот таблетку, запил ее водой, вытянулся на кушетке и закрыл глаза.
Через минуту он уже спал.
– Товарищ командир! – Женя постучал в каюту к командиру.
– Да!
Увидев Женю, командир уставился на него:
– Ну, что опять?
– Ничего особенного.
– Тогда зачем вы пришли? Что-то есть? Необычное?
– Мне кажется, что там есть рациональное зерно.
– Мы договорились, что нам не кажется.
– Извините, товарищ командир.
– Ничего. Так что там нового?
– Даже если это шизофрения, товарищ командир, я бы прислушался к его видениям.
– Доктор! А нельзя ли с помощью снотворного, как мы с вами и договаривались, сделать так, чтоб я спокойно дотянул безо всех этих проблем до самого берега?
– Можно, товарищ командир.
– Так чего ж вы его не накачаете снотворным?
– Товарищ командир, я дал ему снотворное.
– Ну, и какая же у нас теперь проблема?
– Он все время говорит о том, что лодка получит повреждение в последний день похода. И под основной удар попадает старпом.
– Старпом?
– Да. Вы мне говорили, чтоб я докладывал обо всем, вот я и докладываю.
– И правильно делаете. Доложили. Хорошо. Это все?
– Товарищ командир, извините, но вам эта информация не кажется важной?
– Доктор! Я как-то уже останавливался на этом случае истерии, и мы с вами все обсудили.
– Я понял, товарищ командир, прошу прощения за беспокойство.
– Ничего. Хотя… впрочем, задержитесь.
Женя, уже повернувшийся, чтоб выходить из каюты, вернулся.
– Хорошо, доктор. Давайте еще раз. Изложите еще раз мне все его видения.
– Там все странно, товарищ командир. Такое впечатление, что ему дают пережить то, что должно произойти не с ним. И он переживает.
– Но вы говорили, что до этого были какие-то совершенно фантастические вещи.
– Было и такое, но это, как он уверен, было сделано только для того, чтоб привлечь его внимание.
– И все это во сне?
– Бывают видения и наяву.
– Какие видения были наяву?
– Он видел старпома с розовыми волосами.
Командир недовольно заерзал на стуле.
– Кажется, я об этом уже слышал. Розовые.
– Да.
– И о чем это, по-вашему, говорит?
– Пока непонятно, но он уверен, что старпом погибнет в отсеке, когда в отсек пойдет вода.
– Вода.
– Да. Он уверен, что лодка получит повреждение. Он говорит, что ее, как ножом, разрежет, но погибнет при этом только один старпом.
– И какой отсек, по его мнению, получит повреждение?
– Это он не сказал. Но повреждение будет получено в последние сутки.
– В последние сутки мы идем в базу. Хорошо. Допустим, но в отсеке кроме старпома есть еще люди. Что с ними?
– Он уверен, что им ничего не грозит.
– То есть только старпом?
– Только старпом.
– Странно. А розовые волосы? Это, по-вашему мнению, с чем-то связано?
– Непонятно.
– Отчего у человека могут быть розовые волосы?
– Я думаю, от отравления.
– От отравления? Так старпом в его варианте погибает от чего? От отравления или все-таки от воды?
– Он говорит о воде.
– Хорошо. Я понял. Идите.
Командир задумался.
– Если что-то еще будет, мне докладывать, товарищ командир?
– Да, да, конечно.
– Есть.
Женя вышел.
– Дима! – Кто-то назвал его имя.
– Дима! – Позвали еще раз.
Он знал, что он спит и все это ему снится, и все-таки он открыл глаза.
Перед ним стояла Лена.
– Я сплю, – сказал он.
– Ты не спишь, – ответила ему Лена.
Лена была очень красива, и платье воздушное. Она стояла в проеме двери, и за ней был солнечный день.
– Вставай, уже солнце встало. Пойдем купаться. Лето, а мы еще не купались.
– Не купались. Но я ведь еще в автономке.
– Ты давно уже не в автономке. Ты дома. Это наш дом. Нравится?
– Нравится. Но как же? Я же спал. Женя дал мне снотворное.
И тут его осенило: Лена ничего не знает. Как же ей сказать, что он болен и, возможно, неизлечимо? Но это же сон. Значит, все можно.
– Это не сон. Все, что было до этого, – вот это сон.
– Да нет же! Я на корабле в море. Нам двое суток осталось. И я заболел. Я должен тебе сказать, что я очень серьезно болен.
– Ну хватит! – Лена начала сердиться. – Твои автономки мне уже надоели. Какие автономки? Это было десять лет тому назад. Все уже прошло, забыто. Ты обещал. Но всякий раз все повторяется. Просыпаешься, и все начинается с автономки. Очнись, приди в себя. Уже десять лет нет никаких автономок. Твоему сыну уже девять лет. Денис! Иди разбуди папу.
И сейчас же в комнату ворвался мальчишка, который влетел к нему на кровать и бросился его обнимать.
– Денис? У нас же нет детей!
– Дима! Это не смешно. Диня, оставь папу и иди собирай свои вещи. Сейчас идем на пляж.
– На пляж? Лена, мы же на севере… за Полярным кругом…
– Я тебя сейчас убью! – Лена шутливо набрасывается на него, смеется, мутузит кулаками, и он тоже смеется, уворачивается от ее ударов, подставляет спину.
– Больно же!
– Ну вот! Наконец-то проснулся.
Она убегает в длинный темный коридор. Он бросается за ней, догоняет, хватает ее в темноте, прижимается к ее телу. Он слышит, как бьется ее сердце, потом он находит губы.
– Дима, не надо.
– Но я хочу! – И он целует, целует, целует взахлеб. – Я жив? Жив?
– Кажется, да.
– Кажется или да? Расскажи. Ты должна мне рассказать.
– Что тебе рассказать?
– Все. Этого не может быть. Нет. Не верю. Такого не бывает.
– Все бывает, Дима, – Лена вдруг стала серьезной. – На свете есть только любовь. Все остальное – от любви.
– Дети, например.
– Да. Дети, например. Очень хорошие дети от любви.
– Но я же был болен.
– Когда?
– Неужели ты не помнишь? Моя последняя автономка. Мы шли, а потом мне начало казаться. Мне казалось. Видения. Ничего этого не было? Быть не может. Все же было. И все есть.
– Все, что было, все есть.
– Вот именно. Я не сразу это понял. Все, что было, никуда не делось. Оно есть. И есть всегда.
– Дима, ну хватит.
– Почему? Не хватит, – он стал ее целовать, потом…
– Дима, только не здесь.
– А если здесь?
Она впилась в него губами, сладкая мука прошла по телу, потом бросило в жар, она начала задыхаться.
– Дима…
– А где Денис?
– Он в своей комнате, собирает вещи. Мы идем на пляж.
– Папа, – донеслось откуда-то из глубины дома, – я беру ласты?
– Ласты? – спросил Дима.
– Ласты, – ответила Лена– и маски с трубками. Вы с ним ныряете.
– Ныряем?
Они неторопливо спускались с горы к морю, увешанные ластами, масками, трубками, полотенцами. Они шли и болтали – так, ни о чем – вокруг тропики, пальмы.
Было раннее утро. Солнце только что встало, еще не было жарко, было просто хорошо.
Вода – теплая, ласковая, а на дне – камни, раковины, рыбки.
Они выбежали из воды и бросились на песок. Дима повернулся и лег на спину. Солнце немедленно разогрело грудь, веки закрылись сами собой, тело расслабилось, все вокруг поплыло.
Когда Дима открыл глаза, то обнаружил себя в амбулатории. Он только что проснулся. Рядом был Женя.
– Проснулся? – Женя что-то наливал в стаканчик.
– Я на лодке?
– На лодке. А где ж еще?
– Как же так?
– А что такого? И я на лодке, как видишь.
– Какое сегодня число?
– Сутки до прихода в базу.
– Сутки?
– Да. Ровно через сутки в это же самое время в надводном положении, как и положено, мы войдем в нашу губу.
– В надводном положении?
– Дима, ты чего? Мы всегда входим в надводном положении.
– Вот оно что.
– Что?
– Как же я не подумал?
– О чем?
– Женя, мы же входим в базу в надводном положении.
– Конечно. Мы всегда так входим. Выпей это.
Дима выпил совершенно машинально.
– Женя!
– Ну, что еще?
– Что ты мне дал?
– Снотворное, конечно.
– Женя, с прошлого снотворного я проспал почти сутки.
– Вот и хорошо. Только не сутки, а шестнадцать часов. Ты в туалет вставал.
– В туалет? Я совсем не помню. Я вставал в туалет. Женя! Это будет в надводном положении!
– Дима! Конечно! Это всегда так бывает.
– Ты меня не понял. Авария будет в надводном положении, а мы с тобой думали, что в подводном! Как же я не сообразил… раньше…
– Хорошо, сообразил, молодец. Теперь спи!
– Подожди, Женя! Надо же предупредить.
– Кого?
– Всех. Всех надо предупредить!
Снотворное уже начало действовать.
– Верни меня, Женя! Дай что-нибудь. Не надо! Я не должен спать. Надо предупредить! В надводном! Разрежет в надводном! Ножом! Люди, Женя, погибнут. Я должен…
Тяжесть навалилась на все тело, голова упала на подушку, через секунду Дима уже спал.
– Пусть поспит. Все образуется. Завтра будем дома.
– Все будут дома, – сказала ему Лена.
Они сидели на веранде, пили чай.
– Все будут дома? – переспросил он.
– Да, – ответила она.
– К чему это ты сказала?
– Просто так. Вдруг подумалось. Это здорово, когда есть дом. Дом на песке.
