Ирина садится рядом, берет его руку в свои ладони.
– Да я… Вот мои лопатки… Они рядом с тобой… Ты ждал их?
Парень слабо улыбается, губы его шелестят «да». Сиделка выходит.
Появляется она через полчаса – мягкая, шелестящая, возможно, добрая…
Растрепанная Ирина стоит на коленях перед кроватью Егора, одеяло сдернуто. На лице Егора блаженная улыбка счастливого человека…
Со лба Ирины течет сперма, течет также изо рта, по подбородку. А из глаз катятся слезы… Это слезы прощания? Или это слезы счастья встречи с любимым человеком? На краю пропасти…
Сиделка протягивает салфетку:
– Пожалуйста…
Ирина мотает головой, достает свой платочек.
– Не надо…
Пятый сценарий – это уже жизнь. Его время наступает через восемнадцать дней. У ворот кладбища тормозит машина. Из нее выходит Ирина. Водитель сопровождает Ирину, он ведет ее к Алексею Германовичу.
…Свежий холм. Похороны закончены, Алексей Германович перед могилой сына решил побыть один. Ирина потерянно топчется у него за спиной…
– Мы объездили с ним всех лучших врачей мира. И когда стало ясно, что все безнадежно, я начал его возить по свету. Я показал ему все, что можно показать в этом мире. Крупнейшие города, немыслимые шоу, самые интересные страны, океаны, водопады, острова… Я дал ему все, что мог дать. За исключением одного: счастья стать мужчиной, побыть самцом…
– Он был маленький. Зачем ему это?
– Для идентификации самца это хороший возраст. Я начал гораздо раньше.
– Смешной вы народец – мужчины. Неужели это настолько важно?
– А что еще важно было в его положении, что?
После паузы:
– Вы будете достойно вознаграждены за то, что были с моим сыном в последние месяцы его жизни. Собственно…
Чувствуется, ему неловко об этом говорить.
– …я бы мог до конца жизни вам платить достойные алименты…
– Алименты?
– Все просто. Сперма моего сына побывала в Вас. При правильном стечении обстоятельств от этого, вообще-то, получаются дети. Почему бы нам не представить, что у Вас от моего сына получился ребенок?
– Но ведь этого не случилось.
Алексей Германович с трудом сдерживает бессильное раздражение.
– Но это же могло случиться! Это же когда-нибудь могло произойти! Нам не хватило с ним чуть-чуть…
Он всматривается в фотографию на надгробном камне.
– Егор, нам не хватило чуть-чуть с тобой… Чуть-чуть, понимаешь?
Ему трудно говорить, ком в горле.
– Ну, года не хватило, может быть, двух… Врачи сказали: если год протянет, тогда может быть другой разговор… Другие лекарства на подходе…
– Простите меня, Алексей… Будем думать, что это случилось. Вас это будет утешать?
– В конце концов, Вы единственная на земле женщина, в организм которой однажды попала сперма моего сына.
– Пусть будет так, как Вы хотите. Пусть это будет новая игра… Новый сценарий…
– Пусть это продлится хотя бы год. Вы были с ним два месяца. Я видел, как он преобразился, как он хотел жить…
– Это не очень прилично. Я никогда не была с малолеткой…
– Человек, который так много думал, что скоро умрет, не может быть малолеткой. Скажите мне, еще что-нибудь, что касается моего сына…
– Это довольно интимно… Продолжать?
– Да.
– Я почувствовала его сердце… в доверчивой головке его члена. Со мной это было только однажды в жизни. Когда я безумно была влюблена в своего мужа и хотела от него ребенка. Но все расстроилось как-то… Любовь прошла… Мужа нет… Ребенка, как понимаете, тоже…
– Вот видите, а Вы говорили, что это не имеет никакого значения!
– Да, теперь я понимаю эти свои ощущения. Его сердце так тревожно и сладко билось в моих губах… Оно так не хотело умирать, Алексей! Я могу это подтвердить.
– Мужская сперма иногда мыслит, как и женская. Если бы это произошло в нормальном формате, я бы имел полное моральное право платить Вам алименты. Я не сомневаюсь, что сейчас Вы были бы беременны!
Ирина грустно улыбается невозможному:
– Я? Беременна? От мальчика?
– А что в этом удивительного?
Сколько прошло времени после этого разговора? Неделя? Полторы? Это уже не имеет значения.
…В четвертом часу ночи по квартире бродит неугомонная Мухомор. За ней – тупой и преданный Дюк, пуская слюни. Иногда Мухомор с ним переговаривается, дает сухарь-другой. Тупой Дюк преданно сжирает, но слюни опять вырастают до пола.
Ночного сна у бабушки нет уже давно, лет двадцать. Комнаты на ночь от нее не запираются, – себе дороже (кто знает это). А так – войдет, молча постоит, поразмышляет и уйдет.
…Но не всегда. Нынче, например, опять хлопот полон рот. У Мухомор в руках – белый узелок, это новый гостинец для Веры Петровны Марецкой.
Кошка Лама, дремлющая у ноутбука, завидев Дюка, потягивается, лапой задевает мышку, монитор оживает, видно окошко аськи. Зеленый огонек Gapsten больше не горит. И не загорится никогда этот зеленый лепесток.
– Доча, там Ваниш пришел… – говорит ласково Мухомор.
Ирина зарывается в подушку:
– Баба, иди… Иди, поспи.
Лама ласково катается в головах Ирины, Дюк преданно кладет лапы и морду на ее ноги. В общем, все хотят Ирину видеть и слышать, заодно на Ваниша посмотреть.
– Пришел и молчит чего-то, молчит…
Видно, что Мухомор переживает за него.
– Ну, иди, поговори с ним. Он же к тебе пришел.
– На… Тут я Вере Петровне к чаю-то опять собрала… В тот раз жаловалась, что яблоко ей червивое, мол, положила… Нынче – не червивое. Скажи, что хорошо проверила.
– Положи на стол.
– Ванишу чего сказать? Пусть завтра приходит?
Ирина садится.
– Баба, ну где Ваниш? Где ты его видишь?
Мухомор слегка раздвигает гардину.
– А вон стоит… Красивый, статный…
Ирина выглядывает… Ба!
Во дворе – машина, окруженная ночным влажным сентябрьским туманом, рядом – Алексей Германович. Он неспешно курит, поглядывая на окна этого дома.
Ирина бормочет:
– Баб, ты у меня прям мистическая вся…
Поспешно одевается, выходит.
– Я посылал Вам сигналы.
– Сигнал услышан, я здесь.
Тупо подтягивается Дюк. Решил единолично посмотреть на Ваниша. И чего же он бабу-то бросил?
Впрочем, Мухомор тоже тихонько шуршит на лестнице, торопится на свидание.
– Подождите, кажется, бабуля опять ушла из дому…
Ирина торопится в подъезд, за ней, встревоженный, Алексей Германович.
– Бабанюшка, пойдем домой. Пойдем, хорошая ты моя. Пойдем, золотце. Я все сказала Ванишу.
Мухомор строго посмотрела на Алексея Германовича.
– Не приставал?
– Не приставал. Он хорошо воспитан.
Сердобольная Мухомор вручает узелок.
– На вот, про Веру Петровну не забудь… А то ведь уедешь опять – не сыскать.
Алексей Германович легко подхватывает бабушку на руки и несет ее по лестнице.
– Сколько в ней?
– Килограмм сорок. Она тает и тает дальше…
В доме – девичий переполох, все у окна. И только одна Хамса точно знает, что делать. С заполошными криками «Дэн, урод, где бинокль?» убегает.
Из комнаты брата слышны вопли типа:
– Хамса, ну ты и свинья!
Потом глухие удары (видимо по черепу Дэна), новые вопли:
– Где бинокль я сказала? Мама, бля, ты только посмотри, у него порножурнал здесь спрятан, еле нашла!
– Положи на место!
– Зашифровал, как, а? Идиот – в доме ребенок! Где бинокль?
Притащила бинокль, успокоилась, мурлычет:
– Классный мужик – взрослый, в годах… Ой, как я таких люблю…
– Целуются? – суетится Мария Евграфовна. – Как он на нее смотрит? Состоятельный?
– Ну, наверно… Наконец-то увидели ее мужика. Слава тебе, Господи.
Подтягивается Дэн, почесываясь.
Хамса всполошилась:
– Не чеши при мне задницу! Мама, сколько ему можно говорить, чтобы он не чесал при мне свою немытую задницу!
Звон рюмок об пол!
– Отойди от меня на полметра!
– Ну-ка, дай… Влет скажу – крутой или нет.
Дэн смотрит в бинокль.
Елена Леонидовна охает:
– Мне покажите, мне! Как он на нее смотрит? Ой, слава тебе, Господи…
Глухую Евграфовну тоже не пущают:
– Дайте, я взгляну.
Дэн докладывает:
– Тачка – пипец! Ирке повезло. Мужик, что надо, в статусе.
Елена Леонидовна в истерике, ибо кружится голова от счастья.
– Дайте мне! – Вазу об пол! – Дайте мне посмотреть, уроды!
– Чего? – не понял Дэн.
– Идиот, тебя спрашивают – как он на нее смотрит? Он сведет меня с ума!
– Стоят, чего-то перетирают… типа, поедем катацца…
– Причем здесь тачка? Ну при чем здесь престижное авто?
– Тачка в сексе не помеха. А чего так долго тереть, блин! Ирка, не тупи, сцуко! Прыгай в тачку… Какие непонятки?
– Ну, при чем здесь секс? Мама, подмети вазу!
– Еще раз повторяю для тех, кто в танке – в доме ребенок.
Визжит как резаная:
– В доме ребенок, я сказала! Какой секс, уроды?!
Денис удаляется, почесываясь – спать. Ему эти бодания пофиг. Тем более, что Ирина уже в салоне авто.
– У меня сегодня день рождения, – говорит Алексей Германович, выключив музыку.
