Впереди шел сам Лесневский. Вадим видел его пару раз по телевизору, но лицо особо не запомнил. Теперь же он узнал его, что называется, «по запаху величия». Это действительно был Хозяин.
– Здравству… – начал Вадим, но Нестеров знаком велел ему пока помолчать. Он был хмур. Очевидно, что-то произошло.
В считанные секунды делегация, которую замыкал, судя по мощной фактуре, телохранитель, скрылась за дверями кабинета. Вадим так и остался сидеть в ожидании своей чашки кофе.
– Не переживайте, – сказала секретарша. – Скоро все выяснится.
«Я-то не переживаю, – подумал Вадим. – Переживать, скорее, надо тебе».
И точно, раздался писк телефона на ее столе. Она сняла трубку, и через минуту ее спокойствие как ветром сдуло.
– Да… Хорошо... Сейчас иду…
Она выскочила из-за стола столь стремительно, будто не сидела сейчас полусонной феей, и исчезла в коридоре. Вадим остался в одиночестве.
«Похоже, у них что-то неожиданно скопытилось», – подумал он. Приготовленная ему чашка свежего кофе стояла на столике секретарши и призывно размахивала крыльями пара. Он решил не скромничать, приподнялся со своего места и протянул руку.
Открылась дверь хозяйского кабинета.
– Привет, – сказал Нестеров. – Давно сидишь?
– Нет, – ответил разочарованный Вадим, опускаясь на место. Когда меня примут?
– Сейчас.
Вадим обнаружил дрожь в коленях. Появилось какое-то знакомое и отвратительное ощущение, когда ты вроде бы не боишься, но в то же время невероятно сопротивляешься тому, что должно произойти.
– Бросай все и пойдем, – поторопил Нестеров. Сегодня он был явно не в духе.
Вадим сделал глубокий вдох и не менее глубокий выдох. Дрожь не унималась, даже наоборот усилилась. Нестеров открыл дверь шире, пропуская его вперед. Вадим еще до того, как войти, увидел Лесневского, сидящего во главе длинного стола напротив раскрытого ноутбука. Хозяин был такой же хмурый и сосредоточенный.
Ох, мамма миа, что у них сегодня стряслось?
– Здравствуйте, – тихо сказал Вадим, переступая порог. Кабинет отличался от остальных помещений предвыборного штаба так же, как центральная площадь мегаполиса отличается от заводских трущоб: изящная отделка, дорогая мебель, ковровое покрытие и потрясающий свежий воздух.
«Свинья», – подумал Вадим.
– Здорово, – небрежно бросил Лесневский. – Садись.
Вадим устроился по другую сторону стола, как можно дальше от хозяина, но тому этот маневр не понравился.
– Ближе садись, разговаривать будем, а не допрашивать.
Несмотря на волнение и даже какой-то страх Вадим не смог скрыть раздражения. Лесневский, в свою очередь, вероятно, умел читать по лицу.
– С характером?
Нестеров счел разумным не комментировать. Он просто молча сел по левую руку от Вадима – не напротив него, а рядом. Такая расстановка либо не значила ничего, либо значила очень много.
Охранник вышел из кабинета. Около минуты висело молчание. Лесневский изучал какие-то тексты на мониторе своего ноутбука и как будто никого больше не замечал. Однако это была только видимость.
– Итак, молодой человек, – сказал он, переводя тяжелый взгляд на гостя, – ты уже в курсе всего и знаешь, чего мы хотим.
– Да.
– Поэтому давай сразу к делу. Аванс тебе выплатили?
– Да.
– Суммой доволен?
– Да.
– А еще слова какие-нибудь знаешь, кроме «да»?
– Да.
Лесневский ухмыльнулся.
–Ты мне нравишься. Андрюха, добавь ему процентов десять.
Нестеров кивнул. Было видно, что улыбки ему сегодня даются крайне тяжело.
– Ладно, все меркантильные вопросы решаемы. – Лесневский откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. – Чем ты можешь быть нам полезен?
Вадим никак не мог заставить коленки успокоиться, но с дрожью в голосе совладал.
– Встречный вопрос: что вы хотите от меня получить?
– Работу по освещению нашей предвыборной платформы в средствах массовой информации.
– Кхм… – сказал Вадим. Он не хотел тратить время на подобные глупости. – Константин Палыч, здесь нет журналистов, давайте проще.
Лесневский снова ухмыльнулся. Кажется, он сам начинал верить, что авантюра обречена на успех.
Он коротко кивнул Нестерову. Тот выложил на стол газету и сделал скромный комментарий:
– Это вышло сегодня утром.
Вадим мельком глянул на раскрытую полосу. Заголовок ни о чем конкретном не говорил: «Троянские кони вышли на водопой».
– Что это?
– Это так называемая независимая газета «Будни». – Лесневский подчеркнул слово «независимая» своим фирменной гримасой. – Статья посвящена бизнесменам, баллотирующимся на пост мэра. В их числе – мое имя.
– В чем суть статьи?
– В том, что один из этих крупных предпринимателей, став главой города, наложит свою волосатую лапу на экономику и инфраструктуру, дабы упрочить свое личное финансовое и политическое влияние.
Вадим хотел сказать что-нибудь вроде «а в чем проблемы?», но заставил себя прикусить язык. Странное дело, но его руки сегодня определенно были спокойны, в отличие от коленок…
– Если хочешь, потом почитаешь на досуге, – продолжал Лесневский, – но мой вопрос заключается вот в чем: сможешь ты найти убедительные контраргументы?
«Легко», – подумал Вадим, но вслух ответил более чем осторожно:
– Постараюсь. Но мне кажется странным, что вы вообще испугались этой статьи. Мало ли их вышло и еще выйдет. Их же никто не читает…
– Никто ее не испугался, – нетерпеливо пояснил Лесневский. – Но в ней приведены факты, которые… которые…
Он умолк. На помощь ему пришел Нестеров:
– Факты, которые говорят о серьезной утечке информации в наших рядах. Вот это уже плохо.
– Понятно. – Вадим кивнул. – Вы хотите, чтобы я перечеркнул весь негативный эффект, который могут иметь подобные материалы?
– Совершенно верно, – сказал Лесневский. – Говорят, ты великий и можешь сделать это одним движением пальца.
– Не пальца, – поправил Вадим и украдкой глянул на фамилию автора статьи: Иван Сорокин.
«Кажется, я знаю, кто испортил воздух».
– Слушай внимательно, и если надо, записывай, – сказал Лесневский.
Он рассказывал долго, нудно, то и дело сбиваясь на отвлеченные темы и с трудом возвращаясь в прежнее русло. Пожалуй, подумал Вадим, если Лесневскому суждено стать мэром (дикая надежда мелькнула, что найдется способ этого избежать), то ему потребуется крутой спичрайтер, который смог бы облечь в нормальную человеческую речь все эти бандитско-фармацевтические неологизмы. Поначалу Вадим пытался запоминать, потом бросил это пустое занятие и стал рассматривать рисунки на портьерах.
Когда Лесневский, наконец, закончил, парень выдохнул и деловито заметил:
– Что ж, довольно подробно и обстоятельно. Я, пожалуй, использую этой в своей работе.
Снова вмешался Нестеров:
– Набросай примерные тезисы своих выступлений. Я еще дам тебе дополнительные материалы, буклеты и все остальное, что потребуется.
– Угу. Я один буду говорить от вашего имени?
– Нет, говорить будут все, – успокоил Андрей. – Но на тебя делается основной упор.
– Эфир будет прямой?
Нестеров и Лесневский как-то странно переглянулись, словно скрывали страшную тайну.
– Да, – отметил Андрей. – На областном, разумеется, пойдет запись, но «Неон-ТВ» уперлись рогом. Гендиректор Соколовский пытается усидеть на двух стульях и не может отказать себе в удовольствии осложнить нам жизнь…
Вадим понимал, чего они опасаются. Прямой эфир контролировать трудно. Максимум, что можно сделать в экстренных ситуациях, это пустить рекламу, но и она не всегда спасает.
– Прямой так прямой, – ответил Вадим.
– Ну, если больше нет вопросов, то ты свободен, – велел Лесневский таким тоном, словно вопросов быть не может никаких.
Вадим не стал возражать.
– Нет, нет и еще раз нет! – возопил импресарио Саша Кашин, захлопывая кейс с компакт-дисками. – Я продал тебя на неделю, аванс вы получили. Что за сюрпризы?!
Лариса сидела перед ним на диванчике, смиренно потупив очи, а он носился по комнате, как ошпаренный кот, то и дело сметая со стола какую-нибудь безделушку. У него и так обычно все падало, ломалось и шумело, а теперь, когда благородное возмущение дошло до критической отметки, мебель маленькой рабочей комнатки Ларисы просто могла превратиться в дрова.
– Саш, мне надо, – повторила Лариса, – семейные обстоятельства. Найди другой коллектив, аванс я тебе отдам.
– У всех у нас обстоятельства. Что у тебя стряслось?
– Игорь вернулся, – просто ответила она. По ее мнению, это было достаточное основание, чтобы улететь на Луну. Кашин перестал носиться со своим кейсом, замер возле стола.
– Игорь? Твой каторжанин, что ли?
– Ага.
– И из-за этого я должен отменить четыре жирных концерта?
