– Амулет!
На ее ладони лежал шарик с маленьким черным цветком внутри.
Мне стало очень интересно: что же дальше?
– Ну вот, Вероника, – улыбнулся мсье Паскаль, – вы и дождались своего часа!
– Поздравляю, Вероника, – подхватил Иван-Джон.
И все пришли в движение, потянулись чокаться своими бокалами к женщине, будто она была именинницей. Она смеялась. Потом встала из-за стола и пропела несколько строчек из песни а капелла. Она пела, закрыв глаза, я видела, как вибрируют ее губы, а гортань переполняют какие-то дивные звуки, которых, как мне показалось, нет в природе… Голос был довольно сильный, с широким диапазоном. Я даже не заметила, что с удовольствием отбиваю такты ногой.
А уже потом вспомнила, откуда знаю этот голос! Это он доносился из радио сегодня поутру:
Никто, никто не сравнится
с ней!
В любой компании она – самая веселая,
у нее самые остроумные шутки.
Все,
все,
все наблюдают, как она
пьет вино, держит сигарету,
танцует…
Она умеет говорить одними глазами –
они такие, что слова – излишни.
Она смеется. Она звенит браслетами.
Ее юбка как флаг!
Наконец певица открыла глаза. Они подозрительно блестели. Бросила салфетку на стол и довольно пошлым жестом отерла указательным и средним пальцами уголки губ, которые раскрыла так, будто произносила букву «о». Этот жест совсем не подходил к тому образу, в котором она находилась минуту назад…
– Ну и чего же мне от вас ждать? – спросила она, окинув взглядом участников застолья.
А я удивилась тому, какими разными были эти люди.
Если это общество «избранных», неких «сливок общества» местного разлива, разве могут они быть такой неоднородной массой? Эта вульгарная красотка в платье-купальнике, этот остроносый нервный господин, душка Фед в простой клетчатой рубашке, косоглазая «хищница-вамп», будущий литературный гений Иван-Джон, голодранец в рваных кроссовках… Паноптикум! Что их объединяет? Разве что скука маленького городка и неординарная личность хозяина. А может, мсье Паскаль – просто безумный богач или одинокий чудак.
– Ну? – нетерпеливо сказала Вероника. – Чего ждать от себя, я знаю…
– Ваше слово, господа! – поторопил общество мсье Паскаль. – Начнем с конца. Опять с вас, Джон.
– Думаю, здесь все понятно, – сказал тот. – Вероника хочет петь. Это просто, как дважды два.
– Да, – скривила губы «хищница». – Но сначала она хорошенько вываляется в дерьме…
– Это уже интереснее, – оживился мсье. – Объясните свои соображения, госпожа Галина.
(О, с немалой долей злорадства подумала я, эта роскошная мадам имеет довольно заурядное имя!)
Госпожа Галина снова уставилась в длинную сигарету и насмешливо прищурилась.
– Что тут скажешь – все написано на лице… Девочка из бедной семьи и с такими наклонностями должна иметь клыки… Эти клыки должны отрасти. Для этого надо поточить дерево, железо, перегрызть несколько глоток, покувыркаться на грязных простынях, бросить в толпу свою плоть… Это – цена славы, богатства и одиночества! Все это придет к тебе, Вероника!
– Что скажете вы? – мсье Паскаль обратился к нервному долгоносику.
Тот будто очнулся от глубокого сна, пожал плечами.
– Я не тружусь на преходящее… Я в этом не разбираюсь. Но если нужно мое мнение… Не смешивайте мак с коноплей, Вероника. Не занимайтесь самодеятельностью, не пишите книг, не рожайте детей. А еще… не носите жемчуг…
Он еще бормотал что-то невнятное, пока его не перебил Фед:
– Не слушай его, Вероника! Я вижу тебя посреди огромной площади… Ты получаешь то, чего заслуживаешь: энергетику толпы. Я прекрасно представляю тебя в роскошном дворце, который ты приобретешь, когда устанешь от этой энергетики. Вокруг тебя полно людей… Они растаскивают твою жизнь по нитке, каждая из которых – золотая. О тебе напишут примерно такое… – Он задумался и довольно артистично сделал вид, что держит в руках газету: – «…Она меняет прически и наряды, цвет волос и любовников так часто, что это не укладывается в головах среднестатистических обывателей. Никогда не угадаешь, какой она появится в следующий раз – ангелом или демоном, женщиной-вамп или застенчивой школьницей… Она шокирует. Несомненно, она – красивая, талантливая и достигнет колоссального успеха…»
В конце тирады он сделал вид, что комкает газету и бросает к ногам своей визави. Та восторженно захлопала в ладоши:
– Браво, браво! Ты настоящий друг!
– Но сначала – дерьмо, дерьмо… Полными ложками… Куча дерьма! Гималайские горы отборного вонючего дерьма… – беззлобно пробормотала «хищница» и обратилась к переводчику: – А вы чего молчите?
– Да, да, – спохватился и засуетился он. – Собственно, я, как и господин Никола, не очень различаю ноты. Особенно в современных интерпретациях… Я вижу Веронику, которая пишет книги для своих многочисленных чад. Собственно, для этого не обязательно покидать городок. Она могла бы петь во время наших праздников…
– Какого черта! – воскликнула женщина и выдала такую высокую ноту, что на столе вдребезги разлетелся бокал. – А такое вы видели?!!
Все засмеялись.
– А что скажете вы, господин Паскаль? – обратилась Вероника к хозяину.
Наступила тишина. Я тоже затаила дыхание.
– Все присутствующие правы. Вы должны прислушаться к каждому, – сказал мсье Паскаль. – Я могу добавить лишь то, что, покинув наш город, вы возьмете себе псевдоним. Он будет связан со святостью… Вы проживете долго. Ваш псевдоним вас спасет. Лишь бы вы правильно его выбрали…
– А разве вы мне не подскажете?
– Нет. Вы найдете его сами… И еще. Вы должны уехать с одним чемоданом и тридцатью пятью долларами в кошельке…
Вероника покачнулась и уронила бокал, который держала в руке, себе на колени. Наверное, со мной бы случился такой же шок. Я, как добросовестная прислуга, поспешила подскочить с места, подхватила Веронику под руку и повела в уборную, чтобы замыть пятно.
– Тридцать пять долларов… Тридцать пять… – бормотала она, пока мы шли через зал к двери. – Что можно купить на эти сраные тридцать пять долларов?..
Как побитая собака она оглянулась на общество и с надеждой произнесла:
– В прошлый раз вы дали сэру Генри десять тысяч! Это несправедливо…
– Генри давно проиграл все это в казино, – спокойно ответил мсье Паскаль. – Сейчас у него осталась такая же сумма, которую я предлагаю вам… А вы должны поступить наоборот. Если, конечно, чего-то стоите. Проводите ее, госпожа Иголка, дайте что-нибудь из вашего шкафа – кажется, у вас одинаковый размер, – я потом компенсирую…
Пока мы шли по лестнице, Вероника молчала и только растерянно качала головой, мне пришлось все время поддерживать ее. Еще бы! По крайней мере, в моем кошельке перед этой поездкой была заметно бо́льшая сумма, чем та, которую предлагал мсье Паскаль. Я ее прекрасно понимала. Мы зашли в уборную.
– Не переживайте, – сказала я. – Вы не обязаны придерживаться правил этой дурацкой игры. В конце концов, останьтесь тут или займите деньги у друзей…
Она отшатнулась и бросила презрительный взгляд в мою сторону, словно увидела впервые:
– Что ты в этом смыслишь?! Кто ты такая? Прислуга! Сучка драная! Дешевка!
Бесспорно, она погорячилась… Потому что в тот же миг оказалась в дальнем углу уборной, а к ее фигурно вырезанным краям модного платья прибавилась парочка незапланированных оборок. Она с трудом поднялась на своих высоких каблуках. Ноги у нее были такие длинные, что она путалась в них, как кузнечик. Ладонями она скользила по скользкому кафелю. Короче говоря, ее вставание с пола называлось «Переход Суворова через Альпы». Я подошла и вежливо помогла ей. Она поднялась, будто ничего не произошло, – свежая и веселая. Я хорошо знала такой тип женщин. Обычно с ними начинаешь дружить после того, как слегка испортишь им прическу.
Она оборвала подол платья, обтерла им потное лицо, и мы обе рассмеялись.
– В конце концов, – сказала она, – мсье Паскаль никогда не ошибается…
Она достала из своей маленькой сумочки, болтавшейся на запястье, целлофановый пакетик, кусочки папиросной бумаги и элегантное устройство для скручивания сигарет.
– Косячок забьем? – миролюбиво спросила она, садясь на подоконник.
Я подумала, что это никак не входит в правила моего проживания в этом доме. В любую минуту сюда могла прийти матушка Же-Же с чистыми полотенцами и комплектом белья, которое я попросила принести. И если Вероника была здесь частым гостем, то в отличие от нее я не знала, что мне позволено, и на всякий случай категорически закачала головой. Она не настаивала. Опытными движениями насыпала на бумажку травку, скрутила сигаретку, щелкнула зажигалкой и, затягиваясь, прикрыла глаза.
