– Дети, – пожал я плечами.
– А вы знаете правила перевозки детей? – мрачно спросил инспектор.
Я опять пожал плечами и сказал, что все у меня нормально. Тогда он заглянул в салон и внимательно осмотрел его содержимое. То, что он увидел, ему явно не понравилось.
– Будем выписывать штраф. Вы маленького ребенка даже не пристегнули.
– Да вы что!? – возмутился я. – Конечно, не пристегнул. Он же спит у мамы на руках. А вы никогда не пробовали пристегнуть годовалого парня?
Еще можно было, конечно, спросить, есть ли у него свои дети, но мне показалось унизительным оправдываться перед ним.
– Будем выписывать штраф, – повторил он.
Тут дверь машины открылась, и между нами оказалась дочь Маша.
– Дядя, – спросила она. – А у тебя дети есть?
– Нет, – неуверенно сказал он, чувствуя, похоже, какой-то подвох.
– А хочется? – продолжила она допрос.
– Ну, допустим, – совсем уж осторожно проговорил гаишник.
Он был уже растерян, и только одно это казалось мне поводом для удовлетворения.
– Дядя, – сказала ему Маша, – а давай мы тебе нашего Ванюшку отдадим.
– А где он? – с испугом спросил гаишник.
– Ну, вот же он, – как на дурачка, посмотрела на него Маша и показала на Ваню, спящего на руках у мамы.
– Этого? – поразился гаишник.
– Нравится? – с какой-то затаенной гордостью спросила Маша. – Он уже ходит!
Она задумалась, явно подыскивая новые аргументы, чтобы гаишник уже прекратил бы думать и забрал ее братика.
Гаишник стоял откровенно бледный. Мне казалось, я понимал, что творится в душе этого человека. А что, думал он, если они всерьез? Ездят по дороге и предлагают этого пацана всей этой семейкой Адамсов?
Теперь он, видимо, должен был, он просто обязан был задержать нас.
– Девочка, – сказал он, – быстро садись в машину. Маша не то что не села, а даже не отреагировала.
Она внимательно смотрела на него. Она так и не поняла пока: берет или не берет? Похоже, она предлагала от души.
– Так, – обернулся он тогда ко мне, – забирайте девочку и немедленно уезжайте. Я вас не видел.
Я понял.
И недели через две уже нисколько не удивился другой истории. Совсем в другом месте, в центре Москвы, я на секунду остановился явно в неположенном месте, чтобы купить Маше «чупа-чупс», круглый леденец на палочке. Купил и уже возвращался к ней. Тут сзади подъехала патрульная машина. Оттуда быстро вышел гаишник и пошел ко мне. Но и из нашей машины выскочила Маша и тоже пошла, даже побежала ко мне. Гаишник посмотрел на меня, на нее, на «чупа-чупс» у меня в руке, потом развернулся, сел в машину и уехал. Маша была удовлетворена.
И вот я все это вспомнил в день выборов президента России, 14 марта.
– Маша, – сказал я ей, – не надо никуда выходить. Они уже все поняли.
Она кивнула. Джип уехал.
Ездил я недавно в командировку в Тулу и в Новомосковск. Если допустить, что Тула является российской глубинкой, то Новомосковск – глубокая российская яма. Именно поэтому там живут порядочные совестливые люди, которые безотказно показывали мне дорогу до завода «Азот», даже если не знали ее.
Я как человек сам глубоко провинциальный не то что люблю всех этих людей, а просто еще к тому же и очень хорошо их понимаю, как родных, и в Москве мне их неподдельной чистоты и светлой житейской грусти в глазах катастрофически не хватает. Потому что я сам изменился почти сразу, как приехал жить в Москву, и потому что они тоже меняются, когда приезжают.
Но здесь, в Туле и Новомосковске, я встречал родных мне когда-то людей, и от их объяснений, что надо ехать прямо, потом направо, потом еще раз направо, а потом надо бросить машину и 9 км идти пешком, потому что все равно туда не пропустят, слезы наворачивались на глаза.
И все это не имеет отношения только к одному человеку. Это был гаишник. Ну и что, гаишники тоже люди, да? Конечно, в некоторых ситуациях именно они-то и оказываются людьми – когда больше некому. И этот гаишник не сулил мне ничего плохого. На светофоре в пробке он медленно подошел ко мне и вяло сделал движение рукой: я должен был открыть окно. Потом он облокотился на водительскую дверь и засунул голову в салон. Причем я его не интересовал. Его интересовал салон.
– А ничего! – с некоторым даже удивлением произнес он. – «Фольксваген-Фаэтон», значит?
Я подтвердил. Глупо было это отрицать.
– И что? – спросил он.
– А что? – быстро ответил я. – Машина не моя. Получил на тест-драйв, покататься. Машина очень хорошая. Если вы об этом.
– Об этом, – кивнул он. – Жене хочу такую взять.
– Зачем? – удивился я. – Это же лимузин. Зачем ей такая большая?
– Как это зачем? – нахмурился он. – А ребенка на чем в школу возить? Это вообще ее идея.
– Ну если больше не на чем, то действительно нужна, – я был вынужден согласиться.
– А сколько стоит? – озабоченно спросил он.
– Да я точно не знаю, – пожал я плечами.
В это время горел уже зеленый, но голову он из машины не вынул и локти не убрал.
– Почти столько же, сколько Мерседес, – нашелся я.
– Да не может быть! – воскликнул он. – Да у меня «Мерседес CL-500», и что – он столько же стоит?!
Каждая новая его информация ошеломляла меня не меньше, чем его – моя.
– Я думаю да, – вздохнул я. – Сейчас опять «зеленый» будет. Я уже поеду.
– Да погоди ты! – разволновался он. – Мне что жене-то сказать?!
– Можете телефон ей дать, я ей все подробно расскажу.
– Так, – мрачно сказал он. – Проезжай! Чего встал? Об этом-то я и мечтал, можно сказать, всю дорогу.
Вчера меня остановил гаишник. Я посмотрел на спидометр, и мне захотелось всплакнуть, хотя превышение скорости было просто пустяковое.
Месяц назад меня тоже остановил гаишник. Это было на посту ДПС. Спорить с ним было бессмысленно: я превысил. То есть ехать в этом месте можно было не быстрее 50 км в час, а я ехал 60. Две минуты тому назад я шел со скоростью 150 км в час, и теперь мне казалось, что я просто стою на месте. Кроме того, совершенно понятно, что порядочный человек никогда не остановит тебя за превышение на 10 км. В конце концов у этих людей есть же кодекс чести. Просто мало кто о нем знает (в том числе и из числа самих гаишников). И один из пунктов этого кодекса гласит, что на 10 км – можно. Даже на 15 можно. Ну, до 20 км, и это уже на усмотрение. Но 10 км – это по-честному.
В общем, я сознательно, видя радар в руках у человека, ехал мимо него со скоростью 60 км в час. И он меня остановил.
Он подробно объяснил мне суть нарушения, и мы пошли составлять протокол. Мне не хотелось разговаривать с ним. Я потерял к нему интерес, потому что обиделся на него. То, что он сделал, было нечестно. Вот именно так это называлось: нечестно.
И я ему об этом сказал.
– То, что вы сделали, – сказал я, – нечестно.
– Почему? – удивился он.
– Потому что на 10 км – можно. Он еще больше удивился:
– Почему вы так решили?
Я объяснил почему. То есть я все-таки незаметно для себя вступил в дискуссию. Хотя было не из-за чего. Он не собирался отбирать у меня права. Он не имел права. Речь шла о штрафе рублей на 100. Но, видимо, мне все-таки и их не хотелось платить.
Он так долго молчал, когда я это ему сказал, что я испугался. Не за него, за себя. Может, он вынашивал в себе что-то страшное. Может, мои слова про кодекс чести, в который вписываются нарушения Административного кодекса, оскорбили его. Мне казалось, он готов броситься на меня не только с упреками, а и с кулаками.
– Ну и что вы предлагаете? – поинтересовался он. Я сразу заподозрил тут провокацию и сказал, что мне от него ничего не нужно. Я надеялся на ответную любезность, рассчитывая, что и ему от меня ничего будет не нужно, и я спокойно поеду дальше.
– Я же не могу вот взять и отпустить… – сам с собой рассуждал он. – Ну не знаю… А ты здесь часто ездишь? Очень? Ладно. Тогда так. Протокол не составляю, езжай. Договариваемся так: если я тебя здесь же в следующий раз останавливаю за то же самое, штраф в 10 раз больше, и без квитанций. Ты согласен?
Я, конечно, согласился. Ну я же не дурак еще раз тут же попадаться. И вот месяц спустя он не спеша шел ко мне, а я сидел, глядел на спидометр, и мне хотелось всплакнуть от бессилия. На спидометре было плюс 10.
Я нарушил очень грубо. Я выехал на встречную, когда ехал в гору. Несколько грузовиков почти встали впереди меня, и я решился. Я знал, конечно, что правила изменились и что стоить это мне может дороже, чем раньше. Ведь сейчас за выезд на встречную не положен даже штраф. Просто забирают у тебя водительское удостоверение, да и все.
И вот он ко мне подходит…
У кинотеатра на Новинском бульваре, где я припарковал машину, ее уже не оказалось. Три часа назад я был счастлив, когда нашел здесь местечко.
Я сразу позвонил в службу эвакуации. Мне с удовольствием, почти с наслаждением рассказали, что к ним никакой информации насчет моей пропавшей машины не поступало.
