Я отрицательно покачал головой. Конфискованная у ирландца фляга лежала на дне моего вещевого мешка.
- Никакого алкоголя в пути, - напомнил я. - Мы же договорились.
- Так это только для сугрева! - Шеймус надулся и принялся разворачивать на земле одеяло. - Ночи все еще чертовски холодные!
- А ты в сапогах спи, - предложил мистер Конноли.
- С моими-то мозолями? - Шеймус горестно застонал, и сунул сапоги под голову.
Распределив ночные караулы, я и сам не снимая сапог, залез под одеяло. Небо было светлое, ярко светила луна и спать совсем не хотелось.
Я лежал на спине, прислушиваясь к сиплому дыханию Шеймуса, и поглядывая на черный, на фоне звездного неба, силуэт мистера Конноли.
Ирландец сидел у самого спуска в овраг, положив винтовку на колени, и накинув одеяло на голову.
- Вы спите, Блэйк? - прошептал мистер Конноли.
- Нет, - сказал я. - Слежу за вами.
Здоровяк хмыкнул, и поплотнее завернулся в одеяло. Я видел, как от его дыхания поднимается пар.
- Как вы думаете, Блэйк, - ирландец повернулся ко мне. - Будут еще заморозки?
Я посмотрел на дрожащие ореолы вокруг звезд и пожал плечами.
- Думаю, что нет.
- Хорошо, если так, - мистер Конноли вздохнул. - Значит, персики в этом году не померзнут.
Вновь воцарилась тишина. Я лежал, не шевелясь, прислушиваясь к дыханию ночи.
Где-то неподалеку заухала сова, а потом завыла одинокая собака.
- Это на ферме? - прошептал мистер Конноли.
- Наверно, - ответил я.
Мы вновь замолчали, каждый погруженный в свои мысли.
Когда я закрывал глаза, все произошедшее за последние дни казалось сном. Казалось, что я сейчас проснусь, и над моей головой вновь появится беленый потолок, а с плаца зазвучит труба, созывающая заключенных на построение.
За три с лишним года проведенных в тюрьме, я стал совсем другим человеком.
Мои чувства заметно притупились. К своему ужасу, я обнаружил, что стал почти таким же, как и мои белые спутники! Ночь теперь говорила со мной на непонятном языке, а ветер больше не спешил поделиться своими секретами.
Тихонько вздохнув, я перевернулся на другой бок. Проводник из меня получался никудышный, но признаваться в этом я не спешил.
- Что это, Блэйк? - ирландец сбросил одеяло с головы, прислушиваясь. - Похоже на стрельбу!
Где-то вдали шел бой. Щелкали винтовки и рявкали револьверы. Через мгновение послышалось ритмичное та-та-та-та пулемета Гатлинга, и все затихло.
- Думаю, что кто-то напал на дилижанс, - сказал я, потягиваясь.
- Хорошо, что мы с ними не поехали, - вздохнул мистер Конноли. - Хотя, они, похоже, отбили нападение.
Мы некоторое время сидели молча, прислушиваясь.
- Похоже, что отбили, - повторил мистер Конноли и вновь набросил одеяло на голову. - Думаете, что это были индейцы?
Я зевнул, нашаривая приклад ружья. Удостоверившись, что оно под рукой, я свернулся калачиком и закрыл глаза.
- Не забивайте себе голову, мистер Конноли, - сказал я. - Разбудите меня через час.
- А может, это на них напали умертвия, - пробормотал ирландец. - Может даже гризли!
- Гризли здесь не водятся! - фыркнул Шеймус. - Что вы как малые дети! Дайте человеку, наконец, поспать!
Выехали мы рано утром. Я рассчитывал за день покрыть двести миль и добраться до Фри-Сити еще до темноты.
Мои спутники выглядели не выспавшимися и помятыми. Очевидно, ночевка на сырой земле была для них делом не привычным.
- Чо лыбишься? - фыркнул Шеймус. - Вот доживешь до моих лет, тогда посмотрим на тебя!
Толстый ирландец покосился на мой вещевой мешок, в котором булькала фляга с коньяком.
- Может, дашь глоточек? - попросил он. - Знаешь, как все тело ломит!
Я только покачал головой.
Мистер Конноли держался молодцом. Я знал, что он не сомкнул глаз за всю ночь, однако, выглядел он более презентабельно, нежели его земляк.
Его упрямый подбородок был высоко поднят, а мятая рубашка застегнута на все пуговицы.
Не смотря на буйный нрав и задиристость, ирландцы всегда вызывали у меня симпатию. Среди белых людей они держались как-то обособленно. Говорили на своем языке, придерживались своих обычаев.
Они были самыми "не белыми" из белых, возможно, поэтому последние и относились к ним с опаской.
Немало ирландцев я повидал и на войне. Лучшие полки конфедератов, да и федералов тоже, были укомплектованы именно из уроженцев "Зеленого острова".
Они, с криком "Эрин го бра!", упрямо шли вперед, подняв разряженные винтовки и ощетинившись сверкающей стеной штыков, в то время, когда все остальные в панике разбегались, бросая оружие.
Маленькая Стрела нетерпеливо заплясал на месте, и тихонько заржал, привлекая к себе внимание.
- Я поеду вперед, - сказал я. - Вы держитесь чуть позади, но не выпускайте меня из виду. Следите за моими сигналами.
- Не беспокойся, - хмыкнул Шеймус. - Мы не потеряемся!
Кони у моих спутников были хорошие, но куда им было тягаться с моим легконогим аппалузой!
Ударив скакуна пятками, я помчался вперед. Ветер тут же засвистел в ушах, а Маленькая Стрела радостно заржал.
С каждой минутой, с каждым ударом копыта, я чувствовал, как напряжение, сковывавшее мое тело, постепенно растворяется. Руки и плечи расслабились, ноги привычно сжали конские бока, а поводья повисли на луке седла.
Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало! Радостное возбуждение, переполнившее меня, передалось и моему жеребцу, который летел вперед, едва касаясь копытами земли, как настоящая стрела!
Быстрая езда всегда поднимала настроение. Вот и сейчас, буйная радость захлестнула меня горячей волной! Хотелось смеяться и кричать от восторга, не думая и не тревожась ни о чем!
Я пересек грунтовую дорогу и направил скакуна вдоль оврага, окруженного проволочным забором.
Зеленые холмы плавными волнами катились до самого горизонта, а на их вершинах стояли опрятные белые домики окруженные оградами и фруктовыми садами.
Натянув поводья, я осадил Маленькую Стрелу перед обгорелыми развалинами. От большого двухэтажного дома осталась лишь одна стена, которую и было видно с дороги.
Вся земля была покрыта воронками от артиллерийских снарядов и останками мертвых лошадей.
Маленькая Стрела громко фыркнул, и попятился. Мне это зрелище тоже не понравилось.
Шестерка мертвых лошадей лежала вповалку, а из-под их останков виднелся покореженный лафет пушки.
Ударив Маленькую Стрелу пятками, я двинулся дальше.
С обратной стороны холма, у колодца, стоял деревянный навес. Вся земля здесь была завалена окровавленным тряпьем, разорванными бинтами и пустыми патронными сумками.
Под цветущими персиковыми деревьями стоял большой стол, почерневший от крови, а чуть поодаль валялась перевернутая на бок полевая кухня.
Я услышал, как мои спутники тихонько подъехали сзади, но не обернулся.
- Тут, наверняка, был госпиталь! - предположил Шеймус. - Глядите!
На скамье возле колодца все еще стояло ведро, из которого торчала ампутированная нога, в стоптанном башмаке.
- Вы хотите сказать, что у индейцев есть артиллерия? - сказал я, поворачиваясь к мистеру Конноли.
Здоровяк сидел в седле как истукан, молча глядя на торчащую из ведра ногу.
Шеймус фыркнул.
- Поговаривают, что после окончания войны, часть конфедератов не пожелала сложить оружие, и примкнула к союзу команчей! - толстяк заулыбался. - Да я бы и сам так поступил на их месте!
- Выходит, - сердце заколотилось у меня в груди как сумасшедшее. - Война на самом деле еще не закончилась?
Мистер Конноли оторвался от созерцания башмака и пожал плечами.
- Для нас закончилась, - сказал он. - Наши генералы подписали капитуляцию, а нас с вами никто не спрашивал!
Лицо рыжеволосого верзилы помрачнело, а кулаки сжались.
- Теперь, пусть другие повоюют!
Разоренные фермы и поместья следовали одно за другим. Дороги были забиты перевернутыми экипажами и подводами, гружеными горами мебели и других пожитков.
В канавах смердели останки лошадей и коров, а на ветвях деревьев, что стояли вдоль дорог, раскачивались повешенные солдаты в синей форме.
- Глядите, какой замечательный стол! - воскликнул Шеймус, направляя коня к одной из перевернутых телег. - В Нью-Йорке за такой можно выручить целых двести долларов!
Стол был из красного полированного дерева, покрытого черными разводами и блестящими вкраплениями. Из раскрытых ящиков на землю высыпались какие-то бумаги, а позолоченные ножки в виде львиных фигур, утопали в грязи.
- Так возьмите его с собой! - фыркнул мистер Конноли. - Вы ведь за этим напросились в нашу экспедицию?
Позади толстяка к седлу был приторочен внушительный мешок до отказа забитый трофеями.
- Конечно, нет, - Шеймус скромно улыбнулся. - Просто у меня сердце кровью обливается, когда я вижу лежащее в грязи произведение искусства! Можете мне поверить, во Фри-Сити, перекупщики дадут за мои находки хорошую цену!
Я пожал плечами. Безделушки, которыми так восторгался ирландец, мне казались совершенно бесполезными.
