«Стало быть, определить личность подозреваемого будет непросто, сэр?»
«Отлично, юный Армстронг! Отлично, парень! У тебя может быть пятьдесят Ли, пятьдесят Чжанов и четыреста Ванов, и ни один не будет приходиться другому родственником. Господи помилуй! В этом-то и проблема Гонконга».
Армстронг вздохнул. Прошло восемнадцать лет, но китайские имена понятнее не стали[29]. Кроме того, у каждого, похоже, имелось ещё и прозвище, под которым он и был известен.
— Как тебя зовут? — снова спросил Армстронг и даже не стал слушать ответ. — Ложь! Сержант! Разверни-ка одну из этих штук! Посмотрим, что у нас там.
Сержант Ли отвернул в сторону последнюю обертку. Внутри была состоявшая на вооружении американской армии автоматическая винтовка М-14. Новенькая, хорошо смазанная.
— За это ты, паршивый сын блядской левой титьки, будешь мотать полсотни лет! — проскрежетал Армстронг.
Ошеломленный китаец тупо смотрел на винтовку. Потом простонал еле слышно:
— Ети всех богов, я и знать не знал, что там винтовки.
— Э, нет. Ты знал! — сказал Армстронг. — Сержант, давай в фургон этот кусок дерьма и заведи на него дело за контрабанду оружия.
Китайца уволокли без всяких церемоний. Один из молодых полицейских-китайцев разворачивал небольшой сверток квадратной формы.
— Отставить! — прозвучал приказ Армстронга по-английски. Полицейский и все, кто мог это услышать, замерли. — В этих свертках может оказаться мина-ловушка. Всем отойти от джипа! — Покрывшись потом, полицейский выполнил приказание. — Сержант, вызови наших кудесников минеров. Теперь торопиться некуда.
— Есть, сэр. — Сержант Ли торопливо зашагал к переговорному устройству в полицейском джипе.
Армстронг прошел под самолёт и заглянул в отсек главного шасси. Ничего особенного он не заметил. Потом забрался на одно из колес.
— Господи! — ахнул он.
К внутренним стенкам отсека с обеих сторон были надежно прикреплены пять аккуратных полок. Одну почти опустошили, а остальные по-прежнему оставались заполнены. Судя по размерам и форме свертков, винтовками М-14 и ящиками с патронами — или гранатами.
— Что-нибудь есть там, наверху, сэр? — Это был инспектор Томас. Молодой англичанин, он прослужил в полиции всего три года.
— Посмотри! Только ничего не трогай.
— Господи! Да тут хватит на пару отделений по борьбе с беспорядками!
— Да. Но для кого это?
— Для коммунистов?
— Или националистов — или преступников. Все это…
— Что там, черт возьми, происходит?
Армстронг узнал голос Бартлетта. Лицо его посуровело, и он спрыгнул вниз. Томас последовал за ним. Армстронг подошел к основанию трапа.
— Я тоже хотел бы это выяснить, мистер Бартлетт, — резко проговорил он, задрав голову.
Бартлетт стоял у главного входа в самолёт, Свенсен — рядом с ним. Оба в пижамах и халатах, и вид у них был заспанный.
— Могу я попросить вас взглянуть вот на это. — Армстронг указал на винтовку, наполовину торчавшую из джипа.
Бартлетт тут же спустился по трапу. Свенсен последовал за ним:
— Что такое?
— Вы не будете так любезны подождать в самолёте, господин Свенсен?
Свенсен открыл было рот, чтобы ответить, но осекся. Потом взглянул на Бартлетта. Тот кивнул.
— Приготовь кофе, Свен, ладно?
— Конечно, Линк.
— Ну, так в чем дело, суперинтендент?
— Вот в этом! — указал на оружие Армстронг.
— Винтовка М-14, — прищурился Бартлетт. — И что?
— То, что, похоже, на вашем самолёте ввезены винтовки.
— Этого не может быть.
— Мы только что схватили двух людей, которые их разгружали. Вот один из этих типов. — Армстронг ткнул пальцем в механика в наручниках, который с мрачным видом ждал возле джипа. — Другой в джипе. Может, вы будете так любезны и взглянете в отсек главного шасси, сэр?
— Конечно. Где это?
— Нужно забраться на колесо.
Бартлетт так и сделал. Армстронг и инспектор Томас наблюдали, за какие места он хватался руками, чтобы потом снять отпечатки пальцев. Бартлетт тупо смотрел на полки.
— Черт возьми! Если там ещё такие же, то это целый арсенал!
— Да, прошу их не трогать.
Бартлетт внимательно оглядел полки, потом спустился. Его сонливости как не бывало.
— Это не просто контрабанда. Полки сделаны на заказ.
— Да. Вы не будете возражать, если мы обыщем самолёт?
— Нет. Конечно нет.
— Приступайте, инспектор, — тут же приказал Армстронг. — И проделайте это очень тщательно. Ну, а теперь, мистер Бартлетт, будьте так добры объясниться.
— Я винтовками не занимаюсь, суперинтендент. Не думаю, что на это пошёл бы мой капитан. Или Билл О'Рурк. Или Свенсен.
— А как насчет мисс Чолок?
— Господи, о чем вы говорите?!
— Это дело весьма серьезное, мистер Бартлетт, — ледяным тоном проговорил Армстронг. — Ваш самолёт задержан, и до окончания расследования ни вы, ни кто-либо из экипажа не сможете покинуть колонию без разрешения полиции. Так что же насчет мисс Чолок?
— Это невозможно, абсолютно невозможно, чтобы Кейси как-то была связана с оружием, незаконным ввозом оружия и вообще контрабандой. Невозможно, — Бартлетт говорил это извиняющимся тоном, но страха в голосе не чувствовалось. — И никто из нас не может быть связан с этим. — Его голос стал резче. — Вам ведь была наводка, верно?
— Как долго вы стояли в Гонолулу?
— Час или два, только для дозаправки, точно не помню. — Бартлетт подумал. — Джанелли выходил, но он всегда так делает. Эти полки нельзя было загрузить за час или около того.
— Вы уверены?
— Нет, но готов поспорить, что это было сделано до того, как мы покинули Штаты. Хотя когда, где, зачем и кто это сделал, не имею понятия. А вы?
— Ещё нет. — Армстронг пристально наблюдал за ним. — Может быть, вы хотите вернуться в свой офис, мистер Бартлетт? Мы могли бы выслушать ваши показания там.
— Конечно. — Бартлетт взглянул на часы. Они показывали 5:43. — Давайте сразу так и поступим. Потом мне нужно будет сделать несколько звонков. Нас ещё не подсоединили к вашей системе. Местный телефон там? — Он указал на здание терминала.
— Да. Мы, конечно, предпочли бы сначала задать вопросы капитану Джанелли и господину О'Рурку, а потом уже вам. Если вы не возражаете. Где они сейчас?
— В отеле «Виктория энд Альберт».
— Сержант Ли!
— Да, сэр.
— Давайте в главное управление.
— Есть, сэр.
— Мы хотели также сначала поговорить с мисс Чолок. Опять же, если вы не против.
Бартлетт в это время поднимался по ступенькам. Армстронг шёл рядом.
— Хорошо, — ответил в конце концов Бартлетт. — При условии, что с ней поговорите лично вы и не раньше семи сорока пяти. Она работала сверхурочно, и сегодня у неё тяжелый день, поэтому я не хочу беспокоить её без нужды.
Они зашли в самолёт. Свен ждал около кухни, уже одетый и очень встревоженный. Повсюду были полицейские в форме и в штатском, которые старательно все обыскивали.
— Свен, так что насчет кофе? — Бартлетт направился через салон в свой офис-кабинет.
Центральная дверь, ведущая в хвостовой отсек в конце коридора, была открыта. Армстронг разглядел часть каюты люкс с широкой кроватью. Инспектор Томас рылся в каких-то выдвижных ящиках.
— Черт! — пробормотал Бартлетт.
— Прошу прощения, — извинился Армстронг, — но это необходимо.
— Может, и так, суперинтендент, но это не значит, что происходящее должно мне нравиться. Терпеть не могу, когда кто-то сует нос в мою личную жизнь.
— Да, согласен. — Суперинтендент сделал знак одному из полицейских в штатском: — Сун!
— Да, сэр.
— Прошу вести протокол.
— Одну минуту, давайте сэкономим время, — сказал Бартлетт. Он обернулся к целому комплекту электронного оборудования и нажал два выключателя. Щелчок — и заработала магнитофонная дека с двумя кассетами. Он подключил микрофон и установил его на столе. — Будет две пленки: одна для вас, другая для меня. После того как запись распечатают и нужно будет её подписать, я в вашем распоряжении.
— Благодарю.
— О'кей, давайте начнем.
Армстронг вдруг почувствовал себя неловко.
— Пожалуйста, расскажите, что вам известно о нелегальном грузе, обнаруженном в отсеке стойки главного шасси вашего самолёта, мистер Бартлетт.
Бартлетт повторил, что ничего не знает.
— Я не думаю, что в этом замешан кто-то из экипажа или кто-либо из моих людей. Насколько мне известно, ни один из них никогда не нарушал законов. А я знаю, что говорю.
— Как долго с вами работает капитан Джанелли?
— Четыре года. О'Рурк — два. Свенсен — с тех пор, как в пятьдесят восьмом у меня появился самолёт[30].
— А мисс Чолок?
— Шесть лет, почти семь, — сказал Бартлетт после паузы.
