– Пойдемте. Я покажу вам одно место, которое никому не показывал.
Крона полыхает. Дерево охвачено огнем. Трещат озаренные желтым светом листья. Птицы покидают гнезда, расположенные на верхних ветках.
Стае ничего не остается, как спуститься на землю. Они знают, что теперь придется искать новое пристанище.
Идет проливной дождь. С пропитанной водой шерстью, понурые, бредут они по незнакомой местности. К счастью, дождь отпугивает хищников, для которых они могли бы стать легкой добычей.
Возглавляющий шествие вожак пытается подбодрить сородичей, раздавая тумаки тем, кто идет недостаточно быстро. Лучший способ прогнать страх – заменить его другим. Вожак рычит, показывает зубы, кусает слабых и козлов отпущения. Он считает, что это необходимо, чтобы сплотить стаю.
Они бредут, покорившись судьбе. Впереди новое большое дерево, на котором можно было бы устроиться, но сегодня им не везет. Только они хотят забраться на ветки, как снова ударяет молния, и дерево падает.
ОН задается вопросом, уж не притягивают ли большие деревья молнии нарочно? Или тут есть знак. ОН верит в знаки. ОН думает, что в жизни все складывается так, чтобы подсказать ему, что ОН должен делать, а чего – не должен. Если молния обрушилась на стоянку, надо ее покинуть. Если молния ударила в следующее дерево, значит, на нем не стоило и селиться.
Одна самка привлекает всеобщее внимание к отверстию далеко в скале, показывая на него пальцем.
Это пещера.
Обычно члены стаи не приближаются к пещерам. В них живут большие хищники, которых нужно избегать. Но дождь такой ледяной, и они так боятся новой встречи с огнем, что следуют за самкой. Сюрприз: пещера пуста. И, кажется, она очень глубокая. Они останавливаются у входа и смотрят, как дождь размывает землю, как загораются все новые деревья.
ОН думает, что тучи разгневались на обитателей земной коры.
«Может, не надо было убивать гиену, олицетворявшую надежду всего ее вида», – говорит ОН себе.
Его сородичи прижимаются друг к другу, образуя большой клубок, чтобы согреться.
Дождь не прекращается. Им становится теплее.
Вдали еще одно дерево загорается от удара молнии.
Это было «древо будущего».
Исидор Катценберг повел Лукрецию в комнатку на первом этаже водонапорной башни. Здесь было только два стула и установленная на подставку большая белая доска с лежащими на бортике фломастерами.
Лукреция подошла и стала рассматривать нанесенный на доску большой рисунок. Сверху было написано: «Древо будущего». Вниз шли бесчисленные ответвления с маленькими листочками.
– В наши дни политики просчитывают будущее только на очень короткий срок. На пять-семь лет, самое большее. На тот срок, на который их избирают или переизбирают, – сказал Исидор Катценберг. – А надо бы смотреть вперед на сто, тысячу, десять тысяч лет… Какую землю мы оставим нашим детям?
Мы ведем политику причинения наименьшего вреда. Мы правим так, чтобы избежать катастроф в ближайшем будущем.
И это нормально, политики планируют свои действия в соответствии с результатами опросов общественного мнения, которые отражают эмоциональное состояние населения. Но никто не думает о перспективах.
Лукреция опустилась на один из маленьких неудобных стульев и вздохнула.
– Прорицатели будущего – это хорошо, но большинство радужных проектов окончилось громким провалом… Вполне естественно, что люди теперь настороженно воспринимают грандиозные планы.
– Человечество имеет право на ошибку, – запротестовал Исидор.
Его тяжелое тело свешивалось с сиденья, выступало из-за спинки стула.
– Можно сколько угодно критиковать коммунизм, либерализм или социализм, но их достоинство было в том, что они предлагали путь в будущее. Пусть эти идеологии оказались несостоятельными, значит, надо предлагать другие. Много других идеологий, и пусть люди выбирают. Оттого что мы ошиблись в прошлом, нельзя отказываться от планов на будущее. А сейчас выбирать можно только между силами, которые ничего не желают менять, и силами, предлагающими возврат к тому, что было.
– Вы говорите о консерваторах и реакционерах? – спросила она.
– Если хотите. Как ни крути, выбор есть только между «стоять на месте» или «повернуть на сто восемьдесят градусов». Все приходят в ужас от мысли, что можно сделать шаг вперед. Только авторы научно-фантастических романов осмеливаются рассматривать другие возможности развития человеческого общества в будущем. Это печально.
Лукреция встала, чтобы внимательнее рассмотреть рисунок.
– И вы придумали это древо.
– Да. Древо возможных вариантов будущего.
– Эта идея связана с концепцией Пути Наименьшего Насилия, изложенной в вашей странной книге?
– Накладывая на эту доску все возможные варианты будущего, я стараюсь найти дорогу, которая много времени спустя позволит нам иметь будущее лучше, чем настоящее.
Он подошел к девушке и указал на листья древа будущего. На каждом был написан гипотетический вариант будущего. На одних значилось: «Если приватизировать тюрьмы», «Если уничтожить социальную помощь» или «Если увеличить минимальные социальные выплаты». На других были более радикальные варианты: «Если объявить войну соперничающим экономическим блокам», «Если вернуться к диктатуре» или «Если уничтожить правительства». Третьи казались просто утопией: «Если колонизировать другие планеты», «Если регулировать рождаемость во всем мире», «Если остановить рост экономики».
Лукреция взглянула другими глазами на человека, находившегося рядом с ней. Она изумилась тому, что один индивид может планировать будущее всего биологического вида. На секунду ей захотелось посмеяться над ним, но она быстро взяла себя в руки. Его работа заслуживала уважения. Ей захотелось больше узнать обо всем этом.
– Вы прячете ваше древо будущего здесь. И никто не может воспользоваться им.
Он кивнул.
– Оно, по-моему, еще недоработано. Я покажу его, когда придет время.
– Покажете кому?
– Всем. Быть может, благодаря моему древу, политические деятели однажды наберутся смелости сказать: «Посмотрите внимательно. Вот путь, который я предлагаю, надо пройти этот этап, потом вот этот, затем вот тот, чтобы примерно через двести трудных лет прийти сюда, к этой точке, где наши дети или дети детей наших детей будут прекрасно жить на этой планете».
Он достал конфету в виде сигары и принялся жевать ее.
– Речь идет обо всем человечестве, более того, обо все живом на этой планете. Пора нам мыслить не как избирателям или потребителям, а как живым существам, интегрированным в гораздо более обширное жизненное пространство. Да, я надеюсь, что однажды мы достигнем гармонии с окружающим нас миром. Достигнем гомеостазиса, если употреблять более точный термин, – равновесия между внутренней и внешней средой, равновесия между людьми и другими формами жизни.
– И только-то!
– Да, – сказал Исидор убежденно. – Мы сможем достигнуть эмпатии со всеми формами жизни на Земле. Они станут нашими партнерами, и с ними мы построим более совершенный мир. Это лучшее из того, что может с нами произойти в далеком будущем.
– Согласна, но в ближайшем будущем и даже прямо сейчас – зачем вам вся эта работа?
– Хочу понять основные тенденции развития, учитывая воздействие всех факторов во всех возможных сферах деятельности – экономической, политической, социальной, технологической, культурной, – и проверить, как они влияют друг на друга, – скромно ответил Исидор. – На этой доске я определяю цикличность кризисов. Я вывожу рост и падение курсов сырья. Используя дерево, я делаю ставки на бирже. И получается. Игра на бирже – основной источник моих доходов. Так я зарабатываю на жизнь, а это ведь очевидное доказательство того, что идея верна? Поверьте мне, с ничтожными гонорарами научного журналиста я не смог бы купить и обустроить эту водонапорную башню.
Юная журналистка продолжала внимательно рассматривать древо.
– Разумеется, – продолжал он с широкой улыбкой на младенческом лице, – я не считаю себя Нострадамусом. Я не берусь предсказывать будущее, я стараюсь предвидеть в общих чертах эволюцию нашего общества. И, не хвастаясь, скажу, что пока дело идет лучше, чем я мог ожидать.
Лукреция нагнулась, разглядывая самые тонкие веточки.
– А что вы думаете о геополитике?
– Власть перемещается с востока на запад. Сначала центр мира был в Индии. Я думаю, все началось в Индии более пяти тысяч лет тому назад. Затем движение продолжилось на восток, по ходу солнца. Центр власти переместился в Месопотамию и Египет. Дальше на запад – греки и римляне. Дальше на запад – Австро-Венгерская империя, западный фронт (Франция, Испания, Голландия), Англия. Дальше на запад – пересекаем Атлантический океан. Власть теперь в Нью-Йорке. Еще дальше на запад – пересекаем американский континент. Власть перемещается в Лос-Анджелес. Мы все время идем на запад. Пересекаем Тихий океан. Вот власть находится в Токио, скоро она будет в Китае. А из Китая она вернется в Индию. Вот так выглядит географическая история власти и вероятная траектория ее движения по континентам и нациям.
