– Алена? – И как изменился его голос сейчас, как будто он поперхнулся, услышав мое имя.
– Алена, ты? А где Настя? Я думал, это Настя, у меня телефон ее определился. Вы вместе? Вы где?
Он явно напрягся. Но сейчас не до анализа эмоций.
– Саша, это я! Мы в Каннах! Слышишь меня?
– Да, да, говори! Вы напились там обе, что ли?
– Послушай, ее только что забрала полиция!
– Что?! Что ты сказала?!
– Арестовали Ведерникову! Ты слышишь меня? Арестовали и увезли!
Пауза.
– Говори быстро, что произошло.
Я залепетала, сглатывая слезы – про вечеринку, про заламывание рук.
– Что-то предъявлено? Обвинения какие?
– Я не знаю, я не слышала, что говорили полицейские.
– Ты сейчас где?
– Я в доме сижу. У Насти дома.
– То есть… А, ну да… Тебя допрашивали?
– Нет, – я всхлипнула.
– Ты там с кем? С тобой есть кто-то?
– Нет, я одна. Все ушли. Саша, я боюсь…
– Так, дай сообразить… Ты долго будешь там? В Каннах ты надолго?
– Мне завтра, вернее, уже сегодня вылетать. В двенадцать самолет.
– Черт… А ты где остановилась? Тебя Ведерникова туда, что ли, поселила?
– Куда туда? Я в Ницце живу. В Ницце отель. Я не знаю, что мне теперь делать, – я захныкала.
– Сейчас, подожди секунду. Я подумаю…
Он замолчал. Ни шороха в трубке. Мне показалось, что я опять осталась одна.
– Алло! Ты здесь?
– Да-да. Так, оставайся там. Мы вылетаем. Никуда не выходи, не открывай никому. Увидишь утром прислугу – с ними ничего не обсуждай. Полиции скажешь, если придут, что это частное владение. Только с санкции прокурора.
Я заплакала, уже не стесняясь.
– Алена, успокойся. Все будет хорошо. Не надо, не плачь…
– А как же я обратно полечу? И у меня вещи в гостинице…
– Вещи не проблема. Я боюсь тебя отпускать сейчас в город, мало ли что? Виза впритык?
– Нет, у меня Шенген годовой.
– Слава богу, хоть это. Я прилечу только завтра вечером. И тебя отправлю сразу.
– Почему только завтра? Саш, я не могу здесь оставаться. Это ужасно, опять то же самое! Мне страшно, ты слышишь, мне страшно!
– Алена, я не в Москве, мы с Аркадием в ЮАР. Спокойно там сиди. Я позвоню Алексею Николаевичу, адвокату. Помнишь его? Он приедет к тебе. Отдохни там спокойно. Да уж, спокойно… Я буду тебе звонить. Поняла меня?
– Да, – мне стало немного лучше.
– Я рядом. Ты слышишь? Я рядом. Ничего не случится больше. Поговорим, когда я приеду. Обо всем, хорошо?
– Хорошо, – и он исчез.
Тишина. Надо чем-нибудь заняться. У зеркала стояла шкатулка. Я открыла. Настины сокровища – кольца, цепочки, колье. Интересно, это тоже Swarovski, как у Лии? Нет, все было настоящее. Логотипы и караты. И пробы. Камни сверкали. Ничего я к ним не испытывала, даже интереса.
Я вышла из комнаты, заглянула в соседнюю – еще одна спальня, туалет, джакузи. Холодно и пусто.
Выглянула наружу. Мягкий розовый свет лился в окна. Дом стоял на холме, и внизу был виден кусочек моря. Потрясающая панорама. Я смотрела в окно и ничего не ощущала. Ни восторга, ни трепета. Как будто изучала репродукцию. Спустилась вниз к бассейну. Посмотрела снизу на дом, на стекла, покрашенные в розовое. Вот в таком доме я хотела жить. Села у бассейна, воображая себя хозяйкой. Принесите мне сок и круассаны. Нет, не получается, фантазия не работает. Просто бассейн, просто трава, прилипшая к босоножкам, которые мне не нравились…
Я стянула платье, расстегнула ремешки на туфлях и нырнула в бассейн. Проплыла несколько раз от кромки до кромки, облокотилась на краешек и зависла, глядя в просвет на море. Все вокруг было идеальным, выхолощенным, вычищенным, как картинка после фотошопа. Я давила из себя хоть какую-нибудь эмоцию, но ничего внутри не было. Вылезла из воды и побрела по траве к дому, чувствуя, как стекают по коже капли, разгоняемые солнцем.
Забралась на второй этаж в спальню, соседнюю с Настиной, спряталась под одеяло. Меня трясло, от холода, от слез, от бессонницы…
Мне снилось, что мы идем по красной дорожке. Я в белом платье, он в черном смокинге, делающим его похожим на ученого ворона с взъерошенным хохолком. Искрили фотовспышки.
– Тебе нравится, что они снимают?
– Нравилось. А теперь мне страшно.
– Но я же рядом, почему ты боишься?
– Потому что тебя на самом деле нет.
Он запрокинул голову, махнул рукой.
– Сейчас!
Высоко над нами кружились чайки. Две из них начали спускаться ниже, ниже, я заметила, что они несут в клювах золотые пальмовые ветви. Голубь тоже принес масличную ветвь в Ноев ковчег, а ковчег – это, по сути, та же яхта…
Мы шли вверх, и птицы держали ветки над нашими головами. Я оглянулась.
– А где Настя?
– Она с сестрой, вон там. – Я увидела внизу, за загородкой, отделявшей лестницу от набережной, Лию и маленькую девочку Настю. Так ведь Лия и есть подружка, которая знает ее с детства. Они же сестры.
– А здесь ее нет, здесь никого нет, – сказал он и открыл стеклянную дверь кинотеатра. Мы провалились в свет.
Яркий свет резал глаза. Господи, сколько времени? Было уже 10.30.
Я посмотрела на мобильный – никто не звонил. Набрала Лии.
– Алена, ты с ума сошла?! Ты где? На самолет опоздаем!
– Собери мой чемодан и отнеси вниз. Оставь на ресепшн. Все.
– Я тебя предупреждаю, это плохо кончится. Ты же ничего не знаешь про нее, и я не собираюсь…
Я отключила ее. Что же я хотела вспомнить, связанное с ней? Подруги, сестрички… Авария, разговор…
Снова заснула… Слышала, как кто-то ходил по дому, но носа не высовывала. Потом приехал Алексей Николаевич. Мы сидели с ним в саду, он расспрашивал меня, наливал чай, по лужайке бродили какие-то люди, подстригали кусты, чистили бассейн. Он шутил, говорил, что делать, если придет полиция. Он уже был у Насти.
– Тяжелая ситуация, она была за рулем, это доказано, но они не смогут доказать, что она была в состоянии опьянения. Экспертиза не была произведена. Вас не будут вызывать. Вы, голубушка, не беспокойтесь.
Как он похож на моего папу… Я заплакала, он выдал мне платок. Уехал.
Я снова легла.
– Алена… Алена!
Он сидел на краешке кровати. Я сплю… Это он. Небритый, бледный. Наклонился и поцеловал меня в лоб.
– Просыпайся!
Я резко села, одеяло сползло, я тут же натянула его до подбородка.
– Отвыкла, стесняешься, – он улыбнулся. – Ну как дела? Живая? Одевайся, сейчас поедем в аэропорт. Самолет заправляется, через час можно лететь.
– Ты, ты уже прилетел? – задала я дурацкий вопрос, чтобы убедиться, что кошмар кончился.
– Как видишь. Давай собирайся – время… Быстрее тебя надо отсюда отправить.
– С глаз долой?
– Дурочка ты, – он вышел из комнаты.
Я последний раз оглянулась на дом, уже растворившийся в сумерках. Последний раз примерила его на себя. Пожалуй, велик он мне, не по размеру. И эта жизнь тоже – что-то жмет все время, давит… Хотела бы я? Нет. Не так. Не такой ценой…
Возле бассейна в кресле сидел Аркадий. Совсем другой, на лице розовые пятна туго натянутой кожи, швы, бороздки. Совсем седой. Не то что бы постаревший, а какой-то выцветший. Волков что-то говорил пожилому французу, которого я видела сегодня днем в саду, за недостатком слов помогая себе тростью, которую держал в правой руке.
– Как это произошло? – сказал он вместо «здрасте», тут же переключившись на меня.
Я еще раз повторила то, что говорила Николаичу.
– Ладно, не мучай ее. Поехали, – сказал Саша, и мы пошли к машине. Он забрался вместе со мной на заднее сиденье, кожаное, к которому сразу прилипаешь, за это их и не люблю. Взял за руку. Впервые мне стало спокойно за все это время, за всю вечность, которая прошла с тех пор…
Волков усаживался впереди, пытаясь комфортно пристроить ногу…
– Твои вещи? – Саша нес к машине мой чемодан и огромный пакет Chanel. Я кивнула.
Надо было что-то сказать ему, но я не знала что. И Волков сидит там, насупленный, злой. А у нас здесь было тепло. Несмотря на холодное зверство кондиционера.
Он проводил меня до границы. Волков остался в машине, буркнул мне что-то на прощанье.
– Я… Ты… Алена, я приеду скоро. И сразу позвоню. – Мы обнялись, он коснулся губами моего виска, выдохнул в волосы: – Слышишь, Алена, сразу…
Посмотрите в зеркало, взгляните вокруг – как быстро стирается грань между тканью жизни и модными образами, которые мы примеряем на себя. Так бывает только летом – золотые пайетки солнечных бликов на теплой палубе яхты, пышные оборки шифоновых облаков, цветочные принты на коротких платьях и на зеленом ковре лужайки, поп-артовские композиции из света и тени на блузах и на горячем песке пляжа.
Наконец-то наглые требования моды соответствуют нашим представлениям о красоте. Как на парусной регате, мы свершаем плавное скольжение – по модным трендам, мимо обстоятельств, точно к цели.
Глянец продолжает диалог с нами, не желая отпускать на каникулы. Короткое московское лето в избытке генерирует светские события. Вечеринки open-air, премьеры, приемы, after-party на открытых верандах модных ресторанов или закрытых верандах знаменитых дач. Мы смотрим на звезды, до рассвета обсуждаем фильмы и тренды, говорим о любви, моде и о славе…
