Он с нетерпением ждал двух недель в Австралии со старыми, добрыми друзьями, которых тоже знал по работе в «Тайм». Он, не колеблясь, собирался остановиться в их доме в Сиднее. Один раз он был там вместе с Глендой. Его приятель ходил теперь на металлических костылях. Много времени прошло с тех пор, как они приезжали в Нью-Йорк в последний раз. Каждый день перед завтраком он тридцать или шестьдесят раз — Сэм точно не помнил, сколько — проплывал из конца в конец узенького бассейна под открытым небом, расположенного на той стороне дома, что выходила к гавани, и еще тридцать или шестьдесят раз вскоре после завтрака, что позволяло ему поддерживать мускулы тела в хорошей форме и передвигаться на костылях и в машине с ручным управлением, в которой он ездил с тех пор, как сорок лет назад болезнь сделала его паралитиком. Начиная с бедер и выше, тело у него, наверно, до сих пор было сильным, как у штангиста. У них было пятеро взрослых детей. Сэму очень хотелось увидеть и их тоже. Один фермерствовал на Тасмании, и они собирались слетать туда на пару дней. У второго было ранчо, третий занимался исследованиями в области генетики в университетской лаборатории в Канберре. У всех пятерых были семьи. Никто не был в разводе.
Сэм покинул Гавайи на австралийском лайнере глубокой ночью и должен был прибыть в Сидней на следующее утро после завтрака. Он почитал, выпил, поел, поспал и проснулся. День занимался серым рассветом, и солнце, казалось, не спешило вставать. Внизу лежала густая масса облаков. Тот свет, что все же появился, не смог пока подняться над низким горизонтом и оставался тусклым. По одну сторону небо было синим, цвета морской волны, а вдалеке на нем низко висела желтая, похожая на недружелюбные часы луна; по другую сторону небо казалось свинцово-черным, и цвет у него был почти угольный. Высоко над ними он увидел снежные инверсионные следы, которые, направляясь на восток, пересекали курс их самолета в каком-то призрачном боевом порядке и двигались быстрее их; Сэм решил, что это утренние маневры самолетов какой-нибудь военной части. Экипаж в своей кабине впал в некоторое замешательство, когда сначала вышло из строя радио. Но другие навигационные системы работали нормально и причин для тревоги не было. Ранее промелькнули неопределенные сообщения о том, что где-то внизу нефтяной танкер столкнулся с сухогрузом.
Вскоре Сэм Зингер включил свой плейер с записью Пятой симфонии Густава Малера. Слушая эту музыку в очередной раз, он обнаружил и оценил по достоинству и кое-что новое. Эта замечательная симфония все время открывала для него новые свои тайны, и, слушая ее, он каждый раз испытывал наслаждение этой невыразимой красотой, она была величественна и загадочна своей таинственной способностью надолго оставаться в памяти, своей гениальностью, так глубоко затрагивавшей человеческую душу. Он с нетерпением ждал, когда заключительные ноты последней части завершатся торжествующим финалом, чтобы поставить все с самого начала, и снова отдаться всем этим захватывающим ритмам, которыми наслаждался сейчас. Хотя он и знал свою реакцию и всегда готовил себя, каждый раз предвкушая это чувство, он неизменно погружался в колдовское очарование траурной благозвучной мелодии, так мягко проникающей в настораживающие звуки рожков, открывающих первую часть, такую мелодично траурную и еврейскую. Следующая затем короткая часть в форме адажио была так прекрасна, как только может быть прекрасная мелодичная музыка. В последние годы он ценил в музыке главным образом грустное, предпочитая его героическому. Теперь самым большим страхом, преследовавшим его в квартире, где он обитал в одиночестве, был страх, охватывавший его при мысли о том, что он может там сгнить. Когда он расположился поудобнее, чтобы почитать, не выключая музыку, на коленях у него лежало дешевое издание восьми новелл Томаса Манна. Желтая луна приобрела оранжевый оттенок, а вскоре стала красной, как заходящее солнце.
Если бы я не решил опубликовать этот роман без вступительного слова, то посвятил бы его своей жене Валери и, как и раньше, своей дочери Эрике и сыну Теду. Я бы распространил это посвящение на супругов Марвина и Эвелин Уинклер, и на Марион Беркман и на ее покойного мужа, Лу, моих друзей с самого детства, к которым я испытываю благодарность не только за их поддержку, помощь и сотрудничество.
Майкл Корда стал моим грозным и идеальным редактором, отзывчивым, критическим, откровенным и чутким.
Одна из глав этого романа, по забавному совпадению это была глава, названная «Данте», была подготовлена и написана, когда я находился на озере Комо, в Италии, будучи гостем исследовательского центра Белладжио при Рокфеллеровском фонде. Удовольствия и удобства там были ни с чем не сравнимы, и мы, Валери и я, благодарны всем за гостеприимство и предоставленные нам возможности, мы благодарны и за те теплые дружеские связи, которые установили там и сохранили до сего дня.
Стр. 5. Перл-Харбор — военно-морская база США на Гавайских островах. В декабре 1941 года японская авиация внезапным налетом уничтожила большую часть американского тихоокеанского флота, базировавшегося в Перл-Харборе. На следующий день США объявили войну Японии.
Стр. 6. День перемирия — прежнее название Дня ветеранов. Празднуется 11 ноября в честь окончания Первой и Второй мировых войн и в честь участвовавших в этих войнах ветеранов.
День поминовения — празднуется 30 мая в память всех погибших во всех войнах американцев.
Джордж К. Тилью — Джордж Корнелиус Тилью, предприниматель, основатель (в 1897 году) и владелец парка аттракционов «Стиплчез». Следует отметить, что роман Хеллера историчен в том смысле, что его действия развиваются на фоне реальных географических декораций и событий, а за вымышленными героями маячат фигуры реальных исторических персонажей. Например, описываемый ниже пожар в парке аттракционов действительно имел место в 1907 г., а предприимчивый владелец устроил аттракцион из еще дымящегося пожарища, вывесив у входа объявление: «Вход на пожарище за 10 центов». Списана с жизни и торговая марка Джорджа Тилью — ухмыляющаяся физиономия с частоколом зубов, которую можно было увидеть на многих улицах Кони-Айленда. Реален и кинотеатр «РКО», действовавший на Кони-Айленде в тридцатые годы.
Стр. 8. Я сочувствовал Йоссаряну… — В романе «Лавочка закрывается» читатель встречается с постаревшими на пятьдесят лет героями романа «Уловка 22» (в более позднем издании — «Поправка 22»). В настоящем переводе имена героев сохранены в транскрипции первого русского издания. Однако в отношении главного героя, названного в первом и последующих изданиях «Уловки 22» «Йоссариан», сделано исключение: его фамилия теперь имеет вид «Йоссарян», что объясняется следующими соображениями. Поскольку национальность героя в «Уловке 22» была определена как «ассириец», у читателя и, вероятно, у переводчиков странная фамилия вполне увязывалась со странной национальностью. Лишь на страницах романа «Лавочка закрывается» Хеллер сообщает некоторые подробности происхождения своего героя, в частности, почти в начале называет его «истинную» национальность — «армянин». После такого уточнения национальных корней героя переводчику пришлось придать его фамилии традиционный для русского языка вид армянских фамилий с окончанием на «-ян». Кроме того, частое упоминание в романе «Лавочка закрывается» фамилии и произведений известного американского писателя армянского происхождения Вильяма Сарояна наводит на мысль о том, что фамилия главного героя — анаграмма фамилии Сароян.
Стр. 11. Манфред фон Рихтхофен (1892–1918) — известный немецкий летчик, герой первой мировой войны.
Стр. 14. Густав Ашенбах — герой новеллы Томаса Манна «Смерть в Венеции». Эта новелла и ее герой будут неоднократно упомянуты на страницах романа Хеллера.
…он обнаружил перед собой пожилого солдата по имени Швейк и человека, который сменил свою семейную фамилию Краутхаймер на Джозеф Кэй, чтобы не казаться чужаком в своей культуре. — Любопытно это указание Хеллера на родство своего героя с героем романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Несколько раз на протяжении романа, как и в данном случае, Хеллер делает довольно прозрачный намек на самого себя (Джозеф Кэй). Однако вполне в духе стилистики Хеллера эти самоупоминания намеренно избыточны: и Краутхаймер, и Джозеф Кэй, и Джои Хеллер (который будет назван позднее, см. примечание к стр. 216) — лишь отражения Джозефа Хеллера и, конечно, не равны ему.
Стр. 15. Перл Бейли — известная американская певица 50 — 60-х гг.
Стр. 16. …мужчина шестидесяти восьми лет. — Йоссаряну во время действия романа «Уловка 22», то есть в 1945 году, двадцать восемь лет. Действие романа «Лавочка закрывается» происходит пятьдесят лет спустя, однако Йоссаряну не семьдесят восемь, как следовало бы ожидать, а всего шестьдесят восемь лет. Можно предложить несколько объяснений такому помолодению героя, но, пожалуй, наилучшим образом это делает сам автор. См. примечание к странице 254.
