Менее остроумной сочли другую выходку — когда на сцену «Ла Скала» во время исполнения симфонического концерта Моцарта ворвались трое оголтелых и, невзирая на преклонный возраст дирижера, потребовали, чтобы престарелый фон Караян сменил репертуар и продирижировал омерзительным гимном подпольных экстремистов, что, кстати сказать, маэстро выполнил без каких-либо затруднений.
А налеты на редакции газет?! Достаточно вспомнить случай во Франс Пресс, которое вынуждено было опубликовать на первой полосе своего бюллетеня под громадным заголовком и гигантской фотографией сообщение о том, что некто Мишель Дюран, то бишь главарь угонщиков, сподобился стать отцом четырехкилограммового крепыша. Или растерянность и негодование туринцев, обнаруживших воскресным утром в своей крупнейшей газете материал на девять колонок, где в самых отборных выражениях поносили «Ювентус». (Виновный в этом водопроводчик, болельщик «Интера», как вы помните, получил всего шесть месяцев условно.)
НАРКОМАНИЯ
Поистине странно, что по сей день, едва речь заходит о наркомании, кто-то начинает сокрушаться, всплескивать руками, бить в набат. Видно, не перевелись еще на свете ретрограды! До каких же пор мы будем закрывать глаза на неудержимый прогресс?! Возможно, когда-то допотопные законы, категорически запрещающие сбыт и даже потребление кокаина, героина, гашиша, ЛСД, марихуаны, пейотля и т. п., считались логичными и справедливыми, но у современно мыслящего человека они могут вызвать лишь недоумение и сочувствие.
Человечество издавна вынашивало свои темные инстинкты, которым было уготовано триумфальное шествие. И сама природа шла им навстречу.
Первым подтверждением тому было открытие, что элементарная кожура банана при соответствующей обработке — источник упоительных ощущений. Из года в год экспериментаторы добивались все больших успехов, не нарушая при этом уголовный кодекс. Подлинным триумфом мысли явились опытным путем полученные данные о том, что отварная картошка, съеденная в кромешной тьме, порождает вакхические видения, что не меньший эффект дает настой старых словарей на масле горечавки, или прослушивание вспять музыки Вагнера, или смесь пирожного безе со слюной собаки-боксера. Вошла в моду психоделическая гимнастика, несколько, правда, трудоемкая, зато весьма результативная.
И вот — новейшие достижения. Сам воздух вокруг нашей планеты с ее водными и земными пространствами действует как наркотик, достаточно наполнить им легкие и выдохнуть в особом, легко поддающемся освоению ритме.
Более того. Сама жизнь — это уже последний всплеск, — сам факт существования есть мощный наркотик. Главное — расслабиться и покорно плыть по течению. И ты погрузишься в божественный бред.
14 июня 1968
Сегодня я лег на операцию в клинику «Лазурный дом». Несмотря на лицемерные заверения, полагающиеся в подобных случаях, я отлично знаю, что операция предстоит исключительно тяжелая, тяжелейшая, да и толку от нее, по-видимому, не будет. Хоть я никому не сказал ни слова, моя жена, дети и врачи догадываются, о чем я думаю, и пытаются, как могут, успокоить меня. Смеются, шутят, говорят о веселом и приятном, строят далеко идущие планы. Меня якобы ожидает морское путешествие, поездка в Бретань, охота в Штирии. Само собой, мое выздоровление — вопрос уже решенный. Максимум через десять дней вернусь домой, а через двадцать стану бодрее прежнего.
Профессор Кольтани — светило медицины, — который будет меня оперировать, сказал:
— С той минуты, как вы переступили порог нашей клиники, можете считать, что вы уже поправляетесь. Сама операция никакой трудности не представляет, любые осложнения заранее исключаются. Теперь, когда вы наконец решились на операцию, она, в некотором смысле, становится простой формальностью.
Профессор Кольтани уже стар, но у него маленькие, удивительно живые глазки. Однако сегодня утром, когда он вошел ко мне в палату, то показался мне каким-то усталым и измученным.
Чем беззаботнее и веселее держатся со мной окружающие, тем больше я убеждаюсь в собственной правоте. За свою жизнь я достаточно насмотрелся таких комедий. Скажу больше: доза бодрости и спокойствия, вводимая больному перед операцией, прямо пропорциональна грозящей опасности. Если врачи с улыбкой заверяют вас, что вы ничем не рискуете, значит, надо ждать самого худшего. Странный это трибунал: его оправдательный приговор часто предшествует казни.
15 июня 1968
Мне еще не сказали, на какой день назначена операция. Чтобы заранее исключить всякие сюрпризы во время путешествия, требуется сделать анализы и провести обследование, которое может продлиться несколько дней — никак не больше недели. Так утверждает доктор Рилька, ассистент Кольтани, маленький, очень живой человечек лет сорока пяти, — как мне показалось, он был очень польщен тем, что имеет дело с писателем.
Пока мне еще разрешают смотреть телевизор. Сегодня вечером была остроумная передача (особенно блистательно выступили Руджеро Орландо и профессор Сильвио Чеккато) — «круглый стол», посвященный астероиду Икар, о котором газеты заговорили года два назад, предсказывая его возможное столкновение с Землей. По прогнозам, катастрофа должна произойти во второй половине июня 1968 года, то есть в ближайшие дни. Крупнейшие астрономы решительно опровергают эту гипотезу. Астероид приблизится к Земле только на шесть с половиной миллионов километров, поэтому никакой опасности нет, как нет и оснований предполагать, что траектория полета отклонится от вычисленной. «Круглый стол» с участием видных ученых как раз и призван был окончательно рассеять страхи и подозрения, обратив все в шутку.
16 июня 1968
Около четырех часов пополудни — время для него необычное — ко мне зашел доктор Рилька. Вид у него был крайне озабоченный: с таким выражением, как правило, сообщают неприятные новости. Из длинного, витиеватого предисловия следовало, что он хочет сделать мне признание, не имеющее, впрочем, никакого отношения к моей болезни.
Наконец решившись, он приступил к делу. Ему надо было заручиться моим обещанием до выписки из клиники — но после операции, конечно, — прочесть подборку его неизданных стихов и откровенно высказать свое мнение. Он все извинялся, будто речь шла о какой-то постыдной слабости. Но глаза у него блестели. Я понял, что мечтой его жизни была не карьера врача, а удовлетворение литературных амбиций.
Я поспешил его успокоить. Его стихотворения будут прочитаны с величайшим вниманием. Приободрившись, он начал декламировать мне одно из них; если не ошибаюсь, начиналось оно так: «Скопление разрозненных мирков, ты часть макрокосмического дома…» На мое счастье, в этот момент вошла сестра Пренестина и позвала его к другому больному. Он ушел окрыленный, подмигнув мне напоследок: мол, не расстраивайся, я мигом, этот лакомый кусочек у тебя не отнимут.
17 июня 1968
Странный день. Рано утром опять появился доктор Рилька, в еще большем возбуждении, чем накануне. У него для меня потрясающая новость. Но перед тем, как ее объявить, он заставил меня поклясться, что я прочту его стихи не после операции, как мы уговорились, а до. Может быть, он испугался, что я умру прямо на столе? Оказалось — нет… Основания у него куда более веские. Он наклонился и поведал свою новость мне на ухо, как большой секрет.
Ну так вот. Рилька беседовал с профессором Нессаимом, директором обсерватории Мехала, приехавшим из Ганы к нам на конгресс. И Нессаим будто бы рассказал, что в прошлом году в Англии состоялось закрытое заседание, на котором руководители крупнейших обсерваторий мира договорились тщательно скрывать правду об астероиде Икар с целью уберечь человечество от бессмысленной паники. Было безошибочно установлено, что астероид врежется в земную кору ранним утром 19 июня 1968 года. Учитывая размеры астероида — более полутора километров в диаметре, — последствия ожидаются катастрофические, и надежд на спасение никаких. Проще говоря, конец света.
Признаюсь, от моей подавленности и следа не осталось: новость эта утешила меня несказанно. Я-то в любом случае умру. Но умирать страшно в одиночку. А если к праотцам отправятся все вместе и здесь больше никого не останется — это не то чтобы праздник, но вроде того. Чего бояться, раз та же участь постигнет всех?
И потом — пусть это эгоистично, пусть мелочно, — что ни говори, а приятно сбить спесь с тех, у кого перед нами единственное преимущество: они родились позже. Какой урок тем, кто из кожи вон лезет, чтобы кинуть в копилку еще одну монетку, подняться еще на одну ступеньку власти, еще раз сорвать аплодисменты, добиться успеха еще у одной женщины, сделать еще одну пакость, и при этом планирует свои победы бог знает на сколько лет вперед. Вот будет холодный душ для юнцов, которые уже вообразили себя властителями мира, воплощением мудрости, справедливости и красоты и смотрят на нас, стариков, как на дохлых тараканов, словно им самим предстоит жить вечно, вот будет милый сюрприз, когда все вместе в один миг унесутся на одном черном катафалке и полетят вверх тормашками в омут великого небытия.
