– Ваш Карпинский организовал кризис мирового масштаба, путём нанесения удара по финансовой сфере США,- Явлинский глядел вдаль, на обогряющееся красным, от лучей заходящего солнца, сопки.
– Он не мой. Долгие годы мы были по разные стороны баррикад. И врагами остались до сего дня. Непримиримыми врагами. Это он раздолбал по всем статьям зажравшихся янки и сделал это их собственными руками. Они сами не соблюдали принцип, который требовали к жесточайшему выполнению другими. Ну не сходились у них доходы и расходы, причём так, что все остальные неувязки по странам мира в этом вопросе капля. Вы экономист и прекрасно понимаете, что это означает. Они жили припеваючи в долг. А брали со всего мира на свои удовольствия, за что и поплатились. Впредь будут умными и станут меньше доверять еврейчикам типа Сорэса. Не время шиковать. Надо работать, работать и ещё раз работать.
– Я вас прерву, если позволите,- сказал Лукин.- Сейчас совсем не могу понять, что же вы тут делаете? Вы с ваших слов его враг, "поезд" вам не светит, о нём и его деле вы знаете почти всё. Так объясните мне причину своего пребывания в логове врага? Может вы в плену?
– Нет. Я не пленник. Я тут по простой причине. У них самая совершенная служба безопасности, которая распространяется на всех тут живущих. И на меня в том числе. Ведь у меня врагов много, а я не настолько богат, чтобы нанять на свою пенсию охрану. Чтобы немного заработать на жизнь с сентября стану преподавать в школе биологию. Приработок не помешает, я же ещё не совсем старик. И жить в условиях, за которые верой и правдой служил сорок лет – приятно, чёрт побери, хоть построил их не ты, а твои клятые враги. Моё появление тут не вызвало переполоха. Они посчитали, что мои усилия стоят права нормально дожить. Такой ответ вас устроит?
– Вполне,- ответил Лукин.- Жизнь человека не всегда направлена на борьбу. Нам всем надо просто научиться жить и работать. И приложить максимум усилий, чтобы убить в себе желание противостоять по поводу и без оного. А вам не кажется, что тогда всё потеряет смысл? Это мои мысли в слух.
– Мне не кажется. 90% населения планеты понятия не имеет об идеологических перипетиях. Им на это наплевать. Они хотят жить, спокойно работать, чтобы их оставили в покое. Политически активное население – это тунеядцы. Ну, какого хрена надо тащиться на демонстрацию с лозунгами, поддерживая тем самым чью-то идейку и задницу? У него от таких хождений ничего в жизни не изменится. Лучше бы огород вспахал, полку в доме прибил, почитал книжку. Всё было бы больше пользы ему самому и окружающим. Чем больше в стране политически активных, тем хуже живёт простой человек. В Швеции 50 лет никто активно не демонстрирует и у них всё в полном порядке. Так они дошли до коммунизма. А, глядя на нашу историю, можно констатировать однозначно, что манифестанты потом становятся палачами. Смысл не теряется. Его быть не должно. Человек должен знать, что у него есть дом, семья, дети, которые по желанию получат образование, что у него есть любимая работа, и она его кормит и одевает. И этого вполне достаточно. Но при чём тут идеология??!! Не подстилайте этот матрац с клопами под элементарные житейские вещи, и вам не придётся объяснять, почему врачу и учителю не платят зарплату. Скажите прямо, что вот он и он, воруют и пускают деньги из бюджета не по назначению, и что это преступление не несущее политической подоплеки.
К берегу причалила моторная лодка, и из неё вылез человек, одетый почти точно как Карпинский, которого гости видели у столовой, и он тоже был с пистолетами. Он поднялся в крутой обрыв и подошёл к ним.
– Здравствуйте, господа депутаты!- поздоровался он.- Приветствую, Юрий Иванович!
– Привет,- ответил Серов.
– Вот CD-диск с материалами по биологии, которые вы просили,- он передал Серову прямоугольник из плексигласа.- Там всё сжато, надо будет развернуть. Будут неясности, позвоните,- мужчина ушёл в посёлок.
– Человек Карпинского,- констатировал Лукин.- Одет также.
– Это директор подпольной лесной школы, где они готовят не активное население,- усмехнулся Серов.- Я попросил у него курс по биологии. Хочу сравнить, чему они учат и в каком объёме. Да и самому надо восстановить кое-что в памяти перед началом учебного года. Советую вам посетить поселковую школу, раз вам не интересно на шахте. Когда я её увидел, чуть не получил инфаркт. Её вид вызвал шок.
– Чем?- спросил Явлинский.
– Человечностью и объёмом технических средств. У них есть дети инвалиды, которым есть возможность дать образование прямо на дому, но они предпочли понести некоторые дополнительные расходы связанные с их пребыванием в школе, начиная от доставки и заканчивая оборудованием туалета. Дети инвалиды растут и получают образование среди сверстников, и никто их не считает обузой. Сходите, сходите. Обязательно. Завтра с утра.
– А вы, в какой школе будете преподавать биологию?- спросил Лукин.
– В поселковой. В подпольной мне места нет. Не потому, что я враг, просто мне не хватит знаний. Там жесточайшие критерии отбора. Я вам про школу говорю специально. Школа – условия для воспитания. Про уровень знаний не упоминаю, но заверю, что он высочайший. Если на такой основе в стране учить пятнадцать лет, то общество автоматически станет счастливым, минуя коммунизм и капитализм. И это не шутка. Ну, где вы ещё найдёте в мире школу, где по окончании дают диплом о высшем образовании по сотне специальностей?!- Серов встал с лавки.- Извините, мне пора. Надо идти работать. Всего вам хорошего.
После ухода Серова Лукин произнёс в задумчивости:
– Он в чём-то прав, но в чём-то явно заблуждается, если он действительно тот, кем представился.
– Он тот,- сказал Гусев.- Это доктор наук по биоинженерии. Когда я защищал кандидатскую в Академгородке, он был в составе комиссии.
– А почему он тебя не узнал?- спросил Явлинский.
– Он меня не видел. Представление работ проводилось без оглашения имени и показа лица. Я защищался по закрытой теме: "Уран и его производные в свете процесса адеквентивного цикла поляризации при высоких магнитудных резонансах и ускоренной синхронизации энергетического поля".
Названная тема заставила Лукина и Явлинского переглянуться и захохотать.
– И что тут смешного?- обиделся Гусев.
Ему откоментировал Явлинский.
– Ты в "Яблоке" единственный технарь с научным званием, а, судя из сказанного разведчиком в отставке – "белый человек" и смог бы стать, как и он, преподавателем в здешней средней школе. Ну, а нам не светит найти себе места. Это нас и рассмешило.
– Мне кажется, мы получили достаточно данных, чтобы убраться отсюда. Как?- Гусев посмотрел обоим в глаза.
– Это верно,- Лукин встал.- Предлагаю отбыть утренним их рейсом на Тулу. Созвонимся с нашими в Москве, и они пригонят машину за нашими задницами.
Явлинский согласно кивнул, а Гусев высморкался и произнёс:
– А в школу я утречком таки забегу.
Поздней осенью в небольшом альпийском городке-курорте состоялась встреча, которую никто не организовывал. На неё съехались люди, чьи лица никогда не появлялись в прессе и на телевидении, но именно они правили этим миром, не спрашивая ни у кого советов и руководствуясь своими, только им известными принципами. Их было немного, всего тридцать человек, представлявших одиннадцать развитых государств и тридцать разведок этих стран. Это были не политики и банкиры, промышленники и финансисты, военные и дипломаты. Это были главы тайных обществ, тайных настолько, что правительства их стран ничего об их существовании не знают.
Все они прибыли как туристы. Все приехали в одиночку. Первое собрание произошло в маленьком кинозале пансионата. Сашка занял место во втором ряду. Сидели молча часа три, после чего разошлись. Каждый увидел каждого. Так требовал этикет. Сашка не лез к ним в мозги, но сразу определил двоих, у которых были пройдены две "стены". Один из них был русский и представлял "Баррикаду", а второй был японец и представлял разведку императорского двора. Ещё трое имели пройденную первую "стену". Остальные были у неё, так же как и Серов, и их потенциал был достаточен для дальнейшего движения.
В любом действии существуют правила. Фигурки в шахматах расставляются на доске так, как этого требует доставшийся нам от предков порядок. Древняя игра, старые правила. На важных и очень больших по рангу встречах целый аппарат расписывает, кто и где обязан находиться. Прибывшие на тайную встречу, ничего не расписывали. Во-первых, они собрались в таком составе впервые в истории. Во-вторых, собрались без приглашений и при полном отсутствии аппарата. Так что правила должны были сообразоваться сами собой.
Они были установлены на второй день сходки. Когда Сашка вошёл в зал, все уже сидели на местах, оставив ему первое место в крайнем первом ряду, рядом с прошедшими две "стены". Дальше по ряду располагались прошедшие первую "стену" и за ними остальные. Лишних стульев в зале не было.
