— Да, злу, чтобы состояться, не нужно государство с его многочисленными конторами и сводом законов. А ты слышал версию, что Пржевальский отец Сталина? — внезапно сменил тему Базунов.
— Вполне может быть. Уж очень они похожи. Да и откуда это знаменитое сталинское «Я — русский грузинского происхождения». Людвиг Иванович тот просто уверен, что Сталин от Пржевальского, а этот Мефистофель многое знает. Ну вот, наконец закрыл. Отремонтируй защёлку — машина начинает разваливаться с мелочей.
— Я Людвига Ивановича не видел года два. Как он там у вас?
— На старом месте. Большие связи имеет, — генерал, подняв брови, ткнул пальцем в потолок машины.
— С его знаниями грех не быть востребованным.
— Коля, что у тебя радиоприёмник шипит?
— Это, Нилыч, не совсем радиоприёмник, это всеволновый сканер, его можно настраивать на любую частоту. Сейчас он настроен на волну работы вашей наружки. Если нас начнут пасти, то мы услышим.
— Ну, ты агент «007». Где такую игрушку достал?
— Это подарок. Кстати, агента «007» играет ирландец Шон Коннери, который поддерживает деньгами Ирландскую освободительную армию.
— Слышал. И как ему роли дают в Голливуде при такой репутации?
— За руку не поймали, а с ирландцами приходится считаться и американцам. Клан Кеннеди ведь тоже ирландский.
— От этого клана мало кого уже осталось — перестреляли, как ворон. Я ведь точно знаю, что мы никакого отношения к убийству Кеннеди не имели. Можно даже сказать, что Кеннеди нас устраивал.
— Вот за это его и шлёпнули, Нилыч!
— Я читал, что автор книг о Бонде, Ян Флеминг, служил несколько лет в разведке, кстати, он тоже ирландец.
— Ирландец Кеннеди любил книгу ирландца Флеминга о Бонде «Из России с любовью», которую он читал незадолго до гибели, но что интересно, убийца Кеннеди, тоже читал эту книгу накануне убийства. Просто компот какой-то для астрологов и гадалок.
— Вокруг любого убийства, Николай, при желании можно найти такую мистику, что Гоголь в гробу перевернётся.
— Это уж точно. Давай пивка и поесть купим. Сейчас за поворотом будет магазин…
Через час Чернин и Базунов уже сидели в каюте катера, плавно покачивающегося на волнах Финского залива. Хозяин катера, Моисей Иванович, накрывал столик, распаковывая пакеты гостей. Базунов, всматриваясь в его глубоко посаженные серые глаза и точёные черты лица славянина, заговорил с нарочитым любопытством в голосе:
— Вот гляжу я на вас, Моисей Иванович, и думаю, откуда у вас столь библейское имя?
— Это моя матушка и поп учудили. Родился я в тридцать втором. Отец был в плавании, и матушка тайком потащила меня к сельскому попу крестить. То ли по каким-то святкам, то ли ещё по чему-то выпало мне это имя. Когда отец вернулся домой и узнал, что у него, потомственного русака, сын с еврейским именем будет, то побежал к попу морду бить. Как он мне рассказывал, поп его убедил в правильности имени, сказав, что сейчас времена еврейской власти, и с этим именем сыну будет легче в жизни устроиться.
— Ну и как, помогло имя?
— Ещё как! У евреев-начальников рука не поднималась мне выговор вписывать или уволить с работы.
— Да уж влепить Моисею выговор какой еврей решится. А, Нилыч?!
— С этими библейскими именами у меня столько проблем было в отделе кадров, постоянно приходилось делать более тщательную проверку. Понадавали славянам иосифов, абрамов и ещё чёрт знает чего. Давай, Иваныч, с нами пивка под рыбку разносольную.
— Нет, мужики, вы не обижайтесь, но я уже лет пять как ни капли спиртного. Выпил я свою норму, хочу ещё для внуков пожить. А на рыбку эту магазинную я смотреть не могу, я ем только свою. Вот приезжайте через пару недель, на рыбалку пойдём, я вам такую рыбку приготовлю! Ладно, вы тут поболтайте, отдохните, а я на палубе мелким ремонтом займусь. Мне ваши разговоры слушать не к чему, не пиво же вы сюда приехали трескать.
— Это уж точно, Иваныч. Хотим разобраться, куда Отечество катится. Я хоть и до генерала дослужился, а многое понять не могу.
— Вот и разбирайтесь, мужики, вам за это народные деньги платят. А я пойду посудину подшаманю. Сейчас хорошо: «белые ночи», хоть до утра можно ковыряться.
Базунов разливал «Жигулёвское», Чернин раскладывал закуску, Иваныч гремел ключами на палубе.
— Давай, генерал, выкладывай, зачем ты меня сюда завёз?
— Я, Николай, тут сопоставил наш вчерашний разговор и мои сегодняшние наблюдения и боюсь, что ты прав в своих опасениях. Возникает такое ощущение, что внутри нашей системы есть ещё одна система, о которой мы не знаем. Так вот, именно эта система сейчас и заправляет всей «перестройкой».
— Ты ждёшь от меня конкретных имён? Я их не знаю, но догадываюсь, кто работает против нашей страны, кто составляет пятую колонну. Или, как сказал бы Достоевский, кто создал «государство в государстве».
— Именно так: «государство в государстве»! Мало стреляли в тридцать седьмом! Мало!
— Да, стреляли не мало, мало думали! И сейчас мало думаем. Вспомни, с каким трудом получили согласие на издание книги Романенко «О классовой сущности сионизма». Книга-то не очень глубокая, объясняет религиозную и этническую сущность сионизма классовой борьбой, но даже её было сложно издать из-за «щекотливой» темы. Сколько было гевалта после её выхода…
— Я помню, как не пустили на широкий экран документальный фильм о сионизме, где раскрывалась не только классовая, но и религиозная сущность сионизма.
— Ты имеешь в виду фильм «Тайное и явное»?
— Тот самый. Сначала дали нам команду помогать в создании фильма, а потом все его копии заставили уничтожить. Я помню, как кричал шеф: «Вы что, хотите, чтобы после просмотра начались еврейские погромы!».
— Вот так нас, генерал, и пугали то ростом антисоветских настроений, то антисемитских. В итоге коряво и неумно мы боролись против появления «государства в государстве». Надо честно признать, что холодную войну мы проиграли, а коль мы это понимаем, тогда обязаны хоть что-то сделать для будущего нашего народа. Ведь Моисей Иванович прав, мы его хлебушек едим. И ваш отдел просмотрел все «идеологические диверсии», и наша «шарашка» не внесла должного вклада в качество кадрового состава партии. Это не пафос, Нилыч, это мой эгоизм — хочу с чистой совестью уйти, чтоб детям и внукам не было стыдно за старика.
— Я, Коля, если умру сегодня, мне стыдно не будет. Но я хорошо знаю, что будет завтра. Я помню наш разговор, и сделал первые шаги для доступа к компьютерному варианту документов. Тут много любопытного открылось. Представляешь, кто-то мог брать дела особой важности на «доследование», не оставляя в них записей о результатах.
— И кто этот кто-то-о? — наливая пиво, наигранным шёпотом пропел Базунов.
— Я думаю, что ты знаешь.
— Дорогой мой Нилыч, я же говорю тебе, что конкретных имён я не знаю. Мы вместе пришли к выводу о существовании внутреннего врага, который уже реально влияет на судьбу нашей страны. Давай искать единомышленников и поступательно действовать. Ситуация очень серьёзная. Вот послушай кое-что из последних отчётов наших сотрудников.
Базунов достал из портфеля листок с мелким машинописным текстом и, наклонившись к Чернину, в полголоса прочёл:
«В декабре 1989 г. лично Горбачёв разрешил учредить в Москве, Вильнюсе, Риге, Петербурге, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде, Новосибирске отделения масонской ложи «Бнай-Брит».
Заявления некоторых крупных руководителей ложи («Бнай-Брит» — Сыны Завета):
З. Бжезинский (Секретарь Трехсторонней комиссии):
«Новый мировой порядок создаётся против России, за счёт России и на обломках России».
«Россия будет раздроблена и окажется под опекой».
Ален Даллас:
«Такое понятие, как русский народ, должно исчезнуть вообще».
— Ох, Коля, ещё год тому назад я бы этому не поверил. Таких заявлений было много, но сейчас они звучат вовсе не как страшилки холодной войны или бредни сумасшедших.
— Это реальность, и достигать этой цели они будут не военным вторжением, а руками внутренней агентуры и тех, кто готов разрушать, мстить, хапать, и таких наберётся немало. Нужно смягчить удар, пусть страна дрогнет, пусть что-то отвалится, но не завалит руинами и не зальёт кровью. Парадокс ситуации заключается в том, что сейчас, выполняя свой долг, мы тоже не можем действовать открыто. При Сталине было проще — можно было говорить о врагах народа, а сейчас остались только его «друзья»; теперь всё будет наоборот: троцкисты будут клеймить коммунистов. А вот чем это закончится для страны, никто сказать не сможет. Если даже напечатать прогноз во всех газетах, в него не поверят. Если честно, генерал, нам, коммунистам, народ давно уже не верит. Поэтому нас сожрут перестройщики-ломальщики в лучшем случае под народное «безмолвствование», в худшем — под крики одобрения. И тот, кто затеял эту игру, хорошо это знает, как знали Троцкий и Ленин в семнадцатом, что народу опостылило самодержавие. Ты знаешь, меня вдруг осенило, что Николай II и Горбачёв похожи. Конечно, не лицом, а харизмой, точнее её отсутствием. В такой стране, как Россия, появление на вершине власти персонажей, вроде хитрых провинциальных попиков, верный признак беды. Может, и Андропов это видел? А?
