– Илья?
– Он самый. Привет, Лех. Как дела? Приехал уже? – сказал я скороговоркой. Честно признаться, мне сейчас совершенно не нужен был этот звонок. Я не хотел ни с кем разговаривать, будь то хоть сам Господь Бог.
– Да вот буквально полчаса назад! – после небольшой паузы выпалил Алексей. – Илья, прими мои соболезнования.
– Спасибо.
– Я знаю, не вовремя сейчас… – Голос Алексея был ужасно взволнован.
– Хорош, Лех! В чем дело? – отрубил я.
– Ты помнишь о «Фреско»? – выстрелил он.
– Так… э… Леха… У-у-у… Не понимаю… Голова совершенно не соображает… А… в чем дело-то?
– Послезавтра у нас с ними встреча. Если помнишь, мы лидируем в тендере. Остался последний штрих.
– Так, хорошо, и что из этого?
– Как – что? Ты мне нужен на этой встрече. Два часа, Илья, и все. Дальше можешь делать что хочешь…
Ничего себе! Лешенька, что-то ты, голуба, не туда поворачиваешь. Что значит «дальше можешь делать что хочешь…»? А? Или ты забыл, кто здесь главный?
– Клиент-то твой, – продолжал Алексей. – Без тебя со мной и разговаривать не станут.
– Да хорош тебе, Лех, – забубнил я. – С чего это они с тобой не станут говорить?
– Илья, давай все-таки сейчас не будем это обсуждать. – Голос Алексея сделался каким-то официальным. – Не время, извини. Просто попробуй завтра все вспомнить и как-то собраться. Я все понимаю, но…
– Что «но», Леша? – перебил я его.
– Ничего, Илья. Просто прошу тебя, соберись.
– Хорошо, Леш, не вопрос, – сказал я. – Завтра в офисе все и обсудим.
– Нет, Илья, завтра не получится, – ответил Алексей. – Я весь день буду в разъездах – очень много встреч. А в офисе твой Игорек неплохо справляется. Ты давай лучше отдыхай. Я серьезно, Илья, ты мне очень нужен послезавтра.
– Договорились, – сказал я.
Не нравился мне этот звонок. Темнит что-то Леха.
– Тогда до встречи. Пока.
Я уже собирался отключиться, как вдруг вспомнил.
– Эй, Лех, погоди! – крикнул я в уже начавшую остывать трубку. – Ты знаешь, Сашка приехал?
– Да ладно? – оживился Леха. – Когда?
Так, когда? М-м-м… Хороший вопрос. Со всеми этими ужасами я совершенно потерялся во времени.
– Э… м-м-м… В субботу, кажется, – сказал я без особой уверенности. – Да, точно.
– Здорово. Как он?
– Да ничего вроде, – сказал я. – Ты чем спрашивать, заезжай давай. Посидим втроем… Здорово же… Опять-таки маму мою помянем, а то из вас никого не было. А она всегда вас любила. А? Ты как?
– Я позвоню, Илюх, ладно?
– Договорились. До встречи тогда.
– До встречи.
Я вытащил сигареты. Показал Семенычу, уставившемуся на меня сквозь залитое дождем лобовое стекло, что сейчас, мол, покурю и едем.
– Дождь вон какой, Илья Сергеевич! – взмолился старик. – Садитесь. Я все окна открою!
Я махнул рукой и, опершись о капот, смотрел в небо.
– Хоть зонтик возьмите!
Но я не ответил. Я снова был наедине с собой. Снова вдыхал сигаретный дым и тихо и медленно умирал. Так по крайней мере утверждает Минздрав.
Погода была под стать моему настроению. Я заметил, что в последнее время все под стать моему настроению.
«Тогда попробуй его сменить!» Легко сказать. Я уже привык существовать именно в таком режиме. Я разучился быть счастливым, если вообще умел когда-нибудь. И это тоже страшно. Наверно, это и есть самое страшное, что может быть в жизни. Разучиться быть счастливым. Счастья и так настолько мало, что иногда только и успеваешь понять, что это было счастье. Только понять, не почувствовать. А теперь я разучился даже понимать, а счастье не любит, когда его не понимают. Оно тут же отворачивается от невежды. Словно репетитор, доведенный до изнеможения бестолковым учеником, счастье выносит свой вердикт: «Простите, но вашему ребенку не светит стать Эйнштейном. Попробуйте отдать его в музыкальную школу. Что? У него нет слуха? И чувства ритма? Понятно. Ну… э… тогда… Ой, извините, в дверь звонят. Побегу, до свидания…» И все. Больше его нет, счастья нет. Оно тоже не любит навязываться. Либо ты принимаешь его, либо пошел к черту, оно больше не придет. Вот и я, похоже, на каком-то этапе отвернулся от своего счастья, а вот теперь оно отвернулось от меня.
«Берг».
Что?
«Берг».
Да брось ты, при чем здесь этот толстяк? Берг такой же жук, как и те ребята, что впаривают дуракам липовые лотерейные билеты, а потом вытрясают из них все деньги, просто летает он чуть повыше. Вернее, просто выше.
Человека всегда мучает то, в чем он не сумел сам убедиться. Я тоже, когда только-только закончил институт и искал, кому бы предложить все то, что в течение пяти лет интенсивно в себя всасывал и переваривал, столкнулся с подобным.
Не помню все точно, но это и не нужно. Просто я искал работу, и так уж случилось, что моя кандидатура заинтересовала сразу двух работодателей. Да, да. Ура! Это же здорово, что меня выбрали сразу две компании, причем достаточно солидные. Это прекрасно!
Не спорю, нет ничего лучше для самолюбия. Но только для него и только в конкретный момент. К тому же самолюбие, конечно, прекрасное чувство, но зачастую было бы намного прекраснее, если бы оно хоть иногда отправлялось куда-нибудь в самый дальний уголок твоего «я» и помалкивало хотя бы несколько минут. А потому радоваться их выбору мне пришлось лишь мгновение. Пшик! И все. Теперь выбор за мной. А как его сделать? Как?
Две компании. Примерно одного уровня. В одной вроде бы милые и приятные люди, но и в другой тоже милые и тоже приятные. Карьерный рост? Да. Хорошая зарплата? Мы вас не подведем. Отпуск? Больничный? Да ради Бога. Что еще? Да все, что в наших силах.
Черт! Черт! Черт! Ну подскажите! Дайте хоть маленькую, малюсенькую подсказочку! Где-то хуже, где-то лучше, третьего не дано! Но нет, все вокруг вас улыбаются, доказывают, что только у них, только у них есть то, что мне нужно. «С нами вы не пропадете», – говорят их лица. Прекрасно. Просто отлично.
И вы сидите и думаете, перебрасывая мысли из одного усталого полушария в другое, и не можете решить. Проходит час за часом, а толку никакого. Вы уже готовы закричать, но понимаете, что это без толку, и тогда вы…
Вы решаете бросить жребий. В этот момент вам кажется, что это единственный правильный выход из сложившийся ситуации. А потому вы так запросто доверяете две трети своей жизни (ну а сколько занимает у нас работа?) какой-нибудь грязной монете, которую передержали в своих руках, карманах, кошельках тысячи таких же чудаков, как вы. К тому же совершенно неизвестно, сколько этих самых чудаков уже доверились ей раньше и сколько из них лопухнулись.
Но выбор сделан. Орел – одно, решка – другое. Дзинь! И монета завертелась в воздухе. Бац! Она у вас в кулаке. Ваша судьба в кулаке (хорошо, что в вашем). Да, это всего лишь работа! Но ведь две трети жизни – ВАШЕЙ ЖИЗНИ! Хорошей, плохой, но вашей. А вы вот так просто… Так просто. Бац!
Но и это еще не все. Вас выбрали, вы выбрали, но это опять-таки не все. Потому что дальше, когда вы будете ходить на эту самую работу, ту, что выбрала та самая монета, которую вы даже куда-то спрятали, как говорится, на счастье, не будет проходить ни дня, особенно если случится какая-нибудь гадость, чтобы вы не подумали: «А вдруг я сделал неправильный выбор? Вдруг там было бы лучше?» И вот это самое противное. А почему? Да потому, что неизвестно. НЕИЗВЕСТНО. Вы не знаете, и все. И никогда не узнаете, как было бы. Никогда. Вы сделали выбор и винить вам некого. Вот так и живем: мы выбираем, нас выбирают.
Да, мы всегда что-нибудь выбираем, но расстраиваемся и переживаем только тогда, когда сам момент выбора очевиден. Когда мы помним, что вот тогда я стоял на распутье и пошел налево, когда нужно было пойти направо. Что я наделал…
Но я думаю, что тогда моя монета все же не соврала мне, а ведь могла.
Конечно, многие скажут, что это просто пессимистический бред, и, вполне возможно, будут правы. Но я пессимистом себя не считаю, может быть, в данный момент, но не раньше. Когда я только начинал карьеру, мне было все по плечу. Я просто рвал и метал. А сейчас нет. Сейчас я похож на загнанную лошадь, у которой не осталось ни одной лошадиной силы. Ни одной, даже самой маленькой силенки.
Плюс этот страх, постоянный страх. Он сводит с ума, загоняет в твою голову такие мысли, которых в принципе существовать не должно, по крайней мере в нормальной голове. Так, может, ты ненормальный? Вполне допускаю. Но не допускают другие.
Мы все чего-нибудь боимся, но когда начинаешь бояться того, что ты боишься, это уже слишком. А главное, испугавшись однажды, становится очень трудно не испугаться во второй раз. А все интеллект, в нем вся штука. Если бы были только инстинкты, то мне было бы все равно. Испугался сейчас, в конкретной ситуации, а дальше все вернулось на круги своя к прекрасной спокойной жизни. Но нет, испугавшись, я научился бояться, а это уже совсем ни к чему. Потому что если я просто научился бояться, например, собак, то это одно, а если я научился бояться собак там, где их просто не может быть, например на выставке кошек, то это другое. Это уже попахивает клиникой, приятель. Знаю, но тем не менее. Мои страхи именно такого рода. Один раз испугавшись, я никак не могу прийти в себя. «А может, просто не хочешь?»
