Гнилой живет с матерью и отчимом где-то на окраине города, в свободное от учебы время он подрабатывает на заводе сторожем, пишет циничные стихи и играет на гитаре. В общем, мы с тобой приходим к мнению, что Гнилой чертовски крут, и он – именно тот, кто нам нужен на должность королевского казначея.
Вторым нашим соратником становится Дарья – мрачноватая барышня, любительница камуфляжных штанов и Адольфа Гитлера. Вот из-за таких-то предпочтений мы решаем сделать Дарью министром военных дел.
Поскольку называемся мы Славными товарищами, то и дела мы совершаем славные: устраиваем дни советских шмоток, заявляясь в универ в нейлоновых комбинашках, надетых поверх нашей обычной одежды, и с бабкиными котомками в руках; наводим ужас на продавщиц ближайшего магазина, заходя друг за другом и спрашивая «Беломор» поштучно. Весь добытый «Беломор» мы, как водится, отдаем Гнилому, а уж он употребляет его по назначению или продает, чтобы выручить деньги для королевской казны.
Главное то, что я больше не волнуюсь за нашу дружбу, потому что товарищи – это не друзья, а друг может быть только один, и это – ты.
* * *
Видимо, мы теряем бдительность: Ведьмак перестает доставать, у нас появляются друзья-товарищи, что внушает кое-какую веру в людей, и даже бойфренды. Их обществу, правда, мы по-прежнему предпочитаем общество друг друга. Непонятно, зачем они вообще нужны, если не имеют никакого отношения к нашему королевству? Но мы договорились вести себя как все нормальные люди нашего возраста, а значит, бойфренды нам необходимы.
Фантазии у них – ни на грош, думаю, они бы и под увеличительным стеклом не разглядели, кто мы такие. Бойфрендам мы даем смешные прозвища и периодически рисуем на них карикатуры, тем не менее ты все больше времени проводишь с мистером «Туфли с рынка», и мне становится скучно.
Наверное, поэтому в моей жизни и появляется Андрюша. С фантазией у него все хорошо, и он тоже не согласен прозябать в реальном мире, когда есть много других вариантов. Андрюшей он называет себя сам, что, конечно, не очень оригинально, но все-таки лучше, чем Андрей.
– Классный рюкзак.
Рюкзак у меня действительно классный. Поэтому, не сомневаясь, что фраза обращена ко мне, я поворачиваю голову.
– Спасибо, – кричу я в ответ темноволосому высокому парню, мне приходится кричать, потому что музыка на концерте задумана так, чтобы перекрывать все глупые разговоры.
Парень подходит ближе. И я уже начинаю придумывать какую-нибудь гадость, чтобы незнакомец быстрее от меня отстал, но он меня опережает.
– Не любишь людей? – с какой-то издевательской улыбкой спрашивает он.
– С чего ты взял? – Я пытаюсь вложить в этот вопрос максимум презрения.
– Ну, стоишь тут одна, смотришь на всех так, как будто хочешь, чтобы вся эта дискотека провалилась прямиком в ад.
Я сдерживаю улыбку, хотя мне очень хочется улыбнуться, так точно он описал мои чувства.
– Я не одна, – говорю я, – с подругой вообще-то.
– Кажется, подруге не до тебя. – В голосе незнакомца опять издевательские интонации, и он показывает мне туда, где рядом со сценой ты целуешься с мистером Тухли.
Такие картины меня никогда не радовали, поэтому я быстро отворачиваюсь и, пробурчав под нос «ненавижу его», иду к лестнице на первый этаж.
– Эй, подожди! Я его тоже ненавижу! – кричит незнакомец и догоняет меня на ступеньках.
– С чего бы это, интересно? – удивляюсь я.
– Ну, раз ты его ненавидишь, то я тоже его ненавижу.
Я смотрю на парня так, как, мне кажется, должны смотреть на законченных идиотов.
– Я – Андрей, кстати, – игнорируя мой взгляд, говорит он. – А ты можешь не представляться, я и так знаю.
– Что ты знаешь?
– Твое имя.
Мои руки мгновенно леденеют, я пугаюсь так, как будто этот совершенно незнакомый мне человек сейчас возьмет и назовет мое тайное имя. Имя, которое знаем только я и ты. И это будет значить, что всему конец.
– Тебя зовут Аня.
Я выдыхаю.
– Отлично, – говорю я, – я – Аня, а ты – Андрей, видимо, псих, который следит за мной. Приятно познакомиться.
– Не такой уж я псих. И вряд ли то, что я узнал тебя по фото из соцсетей, можно считать слежкой восьмидесятого уровня.
– Ну, ты как минимум долго торчал на моей странице, чтобы запомнить, как я выгляжу.
– Да не особо, просто у тебя запоминающиеся фотографии. Интересные, странные, немного безумные. Ты художница?
– Пока что нет, и вообще-то я абсолютно нормальная.
– Охотно верю. – Андрей усмехается. Я замечаю, что у него зеленые глаза, прямо как у тебя и меня. Он смотрит на меня так, как будто хорошо меня знает. Это немного жутко, но я не успеваю как следует это прочувствовать, потому что вижу тебя. Ты наконец одна и идешь ко мне.
– Ладно, не буду мешать, – говорит Андрей, – я напишу тебе сегодня или завтра.
Не дожидаясь моего ответа, Андрей уходит, широко размахивая длинными тонкими руками.
– Прости, – говоришь ты, – я тебя в какой-то момент потеряла.
– Да ничего.
– А кто это был, кстати?
– Какой-то псих. Следит за мной во ВКонтакте.
Андрей пишет мне в тот же вечер. Мы начинаем общаться каждый день, перекидываясь едкими сообщениями. Андрей остроумный, мне это нравится. Он старше меня на два года и учится на программиста заочно. Он не ест мясо, родители Андрея больше любят его младшего брата, а начальник Андрея ходит с калоприемником из-за какой-то болезни. Андрей говорит, что покончил бы с собой, если бы с ним такое случилось. Тут я с ним, в общем-то, согласна.
Окончательной симпатией друг к другу мы проникаемся, когда во время одной из прогулок мне в ногу втыкается несколько здоровенных художественных кнопок, которые я неосторожно положила в карман джинсов. Мы с превеликим удовольствием выковыриваем их из моей плоти и смеемся.
– Теперь мы с тобой связаны кровью, – продолжая смеяться, говорит Андрей.
– А вот и нет. Кровью – это если бы ты тоже поранился, – со знанием дела замечаю я.
– И тогда бы мы смешали нашу кровь?
– Я бы без этого обошлась, заразишь еще чем-нибудь.
– А разве смысл не в доверии? – спрашивает Андрей и хлопком втыкает кнопку себе в ладонь. Он явно хочет произвести на меня впечатление, но я и виду не подаю, что удивлена.
* * *
В квартире Андрея, которую он снимает вместе с другом, меня больше всего привлекает шкаф. На всякий случай я всегда проверяю шкафы во всех местах, в которых оказываюсь. Я знаю, что уже довольно взрослая для всего этого, но знать – это одно, а верить – совсем другое. Знать что-то наверняка почти всегда невозможно, поэтому недалек момент, когда ты непременно разочаруешься в своем знании и поймешь, что ничего-то ты и не знал. Ведьмак, например, знал, что выходит замуж за обычного мужчину, а после пятнадцати лет брака обычный мужчина превратился в Сатану.
Вот так и понимаешь, что тебя обманули, обвели вокруг пальца, поставили лицом к лицу перед разочарованием – и тем, что ты идиот.
С верой все по-другому. Особенно если ты хранишь ее в тайне. Она принадлежит только тебе, никто никогда не доберется до нее, а значит, разочарован ты не будешь. Разочарование приносят другие.
Я верю в то, что однажды путь в королевство откроется, это настолько вошло в привычку, что я уже не могу представить себя без нее. Это просто буду не я. Поэтому, первый раз оказавшись у Андрея дольше, чем на полчаса, я первым делом иду к шкафу.
– Это просто шкаф, – говорит он.
– Я в курсе, – отвечаю я и открываю дверь. – Да тут жить можно!
– Это что-то типа кладовки. А почему тебе так интересно? Хочешь покопаться в моих вещах?
– Если бы я хотела покопаться в твоих вещах, то выбрала бы момент, когда ты засядешь в туалете. Я просто люблю шкафы, мне в них хорошо, – говорю я и сажусь на пол под свисающую одежду.
