Федор Московцев - Карибский кризис

— Послушай, Винц: если тебе что-то не нравится, давай закроем эту тему. В конце концов, это тебе было нужно. Ты меня уговаривал взять в аренду помещение, ты обещал платить за него, ты обещал сделать мне этот кредит. Между прочим, последний раз Надежда Васильевна выманила у меня деньги на аренду. Сказала, тебя найти не может…

Это подействовало, он пообещал, что заставит тёщу сделать недостающие для кредита документы как можно скорее, а когда я немного наехал на него за то, что она ставит меня раком и я вынужден был заплатить за помещение, за которое по уговору должен был платить он, то он извинился и сказал, что вернёт мне эти деньги.

На этом пакости Рошаля не закончились. Мне позвонили из московского представительства Джонсон и Джонсон и сообщили, что он общается с региональными представителями компании и активно поносит фирму Совинком во главе с её директором, — в общем, всё то же, что с Надеждой Васильевной: он скармливает им мешанину из инсайдерской информации, разбавленной собственными грязными инсинуациями. Я невозмутимо заявил, что не отвечаю за действия давно уволенных сотрудников, и что если бы стал собирать все сплетни, распространяемые конкурентами Джонсона и передавать их руководству Джонсона, то у меня бы не осталось времени на работу. Этого оказалось достаточно, чтобы прекратить все ненужные разговоры. Рошаль принялся наяривать в другие фирмы и медучреждения, с которыми у нас пока что сохранились хорошие отношения, их руководители испуганно звонили мне и спрашивали, что случилось, и приходилось объяснять, что Рошаль — глубоко дефектный товарищ, имбецил, набравшись где-то антиобщественных воззрений, теперь кликушествует, смущая добропорядочных граждан. По природе горячий Ренат предложил грохнуть этого гомика… тут необходимо отметить, какое множество чувств боролись в моей душе, но гнев в итоге уступил место горечи и презрению к трусливому подонку Рошалю, и я сказал:

— Послушай, Ренат… но как же мы грохнем нашего терпилу?! Мы же приготовили его для принесения в жертву Тимуру из Ростова и кредиторам «Перспективы», с которыми договаривался Казьмирчук.

Пробыв в Волгограде неделю, я вернулся в Петербург по требованию компаньонов — на таможне застрял вагон с казахским свинцом и возник риск непредвиденных расходов за СВХ (склад временного хранения), а также застопорилась отгрузка отходов с Октябрьской железной дороги. С одной стороны меня обрадовало, что я востребован в компании, ушли в сторону тревожные ощущения, что от меня хотят избавиться; но с другой — появился страх: за неделю я разжился всего тремя миллионами (которые перечислил Азимов и под которые удалось наскрести товар без предоплаты), а этого явно недостаточно. Кредит Газпромбанка подвис, и непонятно, когда Надежда Васильевна соберётся с духом, чтобы доделать все документы. Хорошо, если распорядители финансов, Артур и Владимир, будут требовать снимать со счетов Внешторгбанка наличные небольшими суммами, как это происходило последние три месяца, — тогда я продержусь до кредита. А если потребуют всю сумму сразу?!

Вернувшись в Петербург, я предъявил решение Советской налоговой об аресте счета Совинкома и изложил ситуацию таким образом: налоговая инспекция Советского района затеяла выездную проверку моей фирмы, в офисе сидят четыре налоговика и ковыряют документы, и пока они не закончат, счет не будет разблокирован. Для решения вопроса я вышел через знакомых на заместителя начальника областной налоговой (Управление Федеральной налоговой службы по Волгоградской области), который со дня на день надавит на Советскую налоговую и заставит её отозвать решение о приостановлении операций по расчетному счёту. Мне было велено «держать руку на пульсе» и беспрерывно теребить Волгоград, чтобы поскорее вызволить наши восемь миллионов.

Однако, шли дни, а результатов не было. Халанский не платил, другие крупные клиенты-бюджетополучатели — тоже. Если кто-то что-то заказывал, то требовал товар на отсрочку платежа. Расчетный счет Совинкома был пуст, поэтому разблокировать его пока что не имело смысла.

Беспокойство компаньонов тем временем нарастало. Владимир потребовал, чтобы я передал все полномочия Алексею и посвятил всё своё время решению проблемы с зависшими восемью миллионами. Игорь вспомнил про свои деньги и стал с меня их требовать. Одновременно с ним проявился Второв — он разговаривал со мной почти угрожающим тоном и требовал если не деньги, то «какие-то гарантии», прозрачно намекая на какой-нибудь дорогостоящий залог. В итоге мне пришлось поделить между ними очередную полученную на Экссоне зарплату — 500,000 рублей. Это были копейки по сравнению с моей задолженностью перед Игорем Быстровым и Вадимом Второвым, но на некоторое время успокоило их и предотвратило резкие телодвижения.

Хотя меня буквально трясло от волнения, при общении с компаньонами я демонстрировал чудеса самообладания и выдержки. Внешне я выглядел уверенно, излучал оптимизм, что в последнее время являлось верным признаком того, что в действительности всё совсем не так. Но Артура и Владимира не удовлетворяли мои объяснения. Они чувствовали беду и прямо высказывали свои предположения относительно того, куда исчезли деньги — Артур в несколько шутливой манере, а Владимир безапелляционно и грубо, прямо говоря о том, что Советская налоговая мной куплена и решение об аресте счета — это фикция. Я защищался с большим искусством, сохраняя при этом вид глубоко оскорбленного человека, голубиная чистота души которого не выдерживает даже малейших намёков на причастность к каким-либо махинациям.

После Волгограда я пробыл в Петербурге неделю, в конце которой, не увидев результата, Артур с молчаливой поддержки остальных потребовал, чтобы я передал Алексею все дела, отправлялся в Волгоград и не возвращался до тех пор, пока не разблокирую счет Совинкома и не верну наши восемь миллионов.

Мне повезло, что при передаче документов и детальном объяснении того, что надо сделать на таможне и о чем говорить с Лейнером с Управления Октябрьской железной дороги — во время этого разговора Алексей упустил из виду вопрос о доверенности на управление расчетными счетами Внешторгбанка. Если бы он спросил меня об этом, мне бы пришлось эту доверенность сделать, и тогда уже через день компаньоны бы обнаружили недостачу и открыли бы на меня сезон охоты. Но меня в который раз пронесло, и я получил небольшую передышку. Было бы вполне логично, если бы мои компаньоны потребовали бы перегнать все находившиеся во Внешторгбанке деньги на счет Экссона в ММБ (то есть деньги, которые должны были во Внешторгбанке находиться согласно подделанным мной выпискам, но которых там не было). Однако такой команды не последовало, всё выглядело так, будто компаньоны знают о моих махинациях, но дают мне последний шанс выправить положение и спасти лицо.

Передав Алексею дела, я поехал во Внешторгбанк снять со счета немного денег на текущие расходы и забрать банковские выписки, чтобы передать их главбуху Совинкома, Михаилу Крылову.

Последнее дело, которое я сделал как соучредитель Экссона, был визит к Лейнеру в Управление Октябрьской железной дороги. Я приехал на Фонтанку, 117, поднялся на пятый этаж, нашёл нужный кабинет, постучался и вошёл внутрь. Слева от входа располагался сам Лейнер, у окна друг против друга находились столы его коллег, соседей по кабинету. Я устроился на стуле против Лейнера, вынул из портфеля бумаги, среди которых находился приготовленный конверт с десятью тысячами рублей. Мы занялись. Мой собеседник с деревянным выражением лица чиновника, которому осточертели наглые фирмачи, просматривал документы, которые я передавал ему по очереди, делал пометки, и большинство этих бумаг возвращал мне как неправильно оформленные. Так уж сложилась наша работа, что он почти автоматически заворачивал все подготовленные мной документы, чтобы потом пожаловаться на меня руководству — и своему, и моему.

Перед тем, как передать очередной документ, я приподнял всю стопку и засветил конверт — красивый фирменный конверт с логотипом Совинкома, в котором лежали деньги. Лейнер протянул руку и забрал все документы. Просматривая их, он поглядывал в сторону своих коллег, и, убедившись, что те заняты своими делами, незаметно скинул конверт в раскрытый ящик тумбочки. После чего сказал:

— Да, в этот раз вы всё сделали правильно. Позвоните завтра — мы дадим вам дополнительные объёмы.

В Волгоград я поехал через Москву вместе с Ренатом — подошло время встречи с Коршуновым и Маланюком, о которой последний говорил во время визита в представительство Сименса. Мы с Ренатом прибыли в Москву в восемь утра, не спеша позавтракали в Сбарро на Тверской, потом отправились в офис Коршунова на Цветной бульвар.