И так до полудня. А там привал. Проводник так рассчитывал путь, чтоб устроиться в тени, в расщелине какой или даже в пещере. Пока усталые путники лежат на циновках, употребляя живительную влагу, проводник со своей ассистенткой Яэль, которая для повышения квалификации иногда странствует с настоящими бедуинами, готовит закуски. Апельсины, яблоки, орехи, финики. Плюс куски окаменевшего какого-то белого сыра, который растирается и поливается оливковым маслом. Туда макаешь лепешку, и получается очень неплохо. Откуда лепешка? А ее тут же выпекают на углях. Или на железяке, с виду чисто спутниковая антенна. Если на углях, то обгорелую лепешку надо отрясти специальной метелкой.
За обедом Хошайо рассказывает нам какие-то бедуинские сказки или библейские истории в вольном изложении. Что-нибудь вроде:
– Гидон имел 70 сыновей. Один из них, Ави Мелех, пришел в Наблус и стал там царем. После этого он убил всех своих братьев, во избежание конкуренции. Но самый младший брат чудом выжил…
Ну хоть так, и то хорошо.
Или:
– Недалеко от этих мест стояли города Содом и Гоморра. Лот сбежал в эти горы с семьей, ему было дано спастись – как единственному праведнику.
И думаешь: видно, веселые это были городки – если у них сходил за праведника человек, который напивался до бесчувствия и устраивал групповуху с личными дочками…
После – чай с костра и часовой легкий сон в тени. А там и снова в путь, до вечера. Там омовение, ужин, напитки… Палатку мы редко раскидывали, в основном укладывались под открытым небом. Звезды очень картинно и резко видны сквозь чистейший воздух. Я, глядя на них, часто вспоминал московского небо. Оно тоже бывает чистым, относительно чистым – воскресным утром, когда город проветрился после дачного потока машин, они только к вечеру возвращаются. И сразу московские виды становятся привычными, они приобретают туманный смоговый оттенок, мутноватый как мыльный раствор из стиральной машины, как вода в венецианских каналах, с тяжелым нечистым свинцовым блеском. Про свинец – это, кажется, довольно точно; как раз свинец и идет из автовыхлопа.
Итого
Теперь в моей жизни есть уникальный experiens… Я шел по пустыне, погоняя верблюдов, я срал в диких песках, подтираясь камушками, – и это все ровно через десять дней после моего прилета из города Желтого Дьявола… Эдак раз – и из Нью-Йорка, из столицы мира, да в пустыню, в глухую провинцию нашей Вселенной. На таком жестком контрасте остро видишь, что все в нашем мире очень непросто. Или, напротив, необычайно просто? Наша многострадальная русскоязычная цивилизация, приютившаяся где-то в экзотическом промежутке между зассанными российскими подъездами и высочайшими космическими технологиями, – все у нас есть, а никто ж с этим и не спорит, – является в одном флаконе и башнями-близнецами, и Бен Ладеном, который сидит грязный, без мыла и без биде, в своей жалкой пещере…
Не надо далеко летать на реактивных самолетах, в России можно найти и пустыни, и верблюдов, и безумную роскошь ничуть не бедней нью-йоркской, и технологии не хуже американских… Вы меня полезете поправлять: зато они на Луне были! Бросьте, какая Луна, вы посмотрите на «лунные» фотографии – как там тени падают и как флаг развевается… Особенно смешно эта тема звучит после того, как американцы объявили об утере негативов, привезенных из межпланетной экспедиции. Так что все теперь знают: американцы на Луне не бывали, туда не ступала нога человека. А вот я в пустыне был… И в отличие от NASA могу предоставить доказательства – все оригиналы у меня на месте.
Так-то!
И.С.
Вот написал слово «пустыня», и понятно стало – русские люди не жили в пустыне. Слово, основанное на «пусто», не может никак характеризовать то место, которое не пусто. Оно совсем даже не пусто, оно полно. Полно горами, каньонами, камнями, редкими кустиками, яркими цветами, лисами, шакалами, дикими козлами и верблюдами, птицами…
С точки зрения русского человека, место, где нет лесов, полей и рек, – пустыня. Но миллионы людей по всему миру живут в таком месте и не знают, что, по мнению некоторых, живут в пустоте. Аравия, Персия, Северная Африка, Австралия, Перу, Туркмения… Огромное количество мест на Земле, где люди научились жить в жарком, каменистом и зловещем пространстве под названием «пустыня», где есть все, кроме воды.
А самой знаменитой является, конечно, библейская пустыня, которая состоит из двух частей – Синайской в Египте и Иудейской в Израиле. Вот об этом и будет мой рассказ.
Знакомство с пустыней
Десять лет назад я впервые поехал в Израиль. Вообще путешествие по Святой земле – это отдельная песня, но здесь мы остановимся только на одном эпизоде. В рамках нашего путешествия была предусмотрена вечеринка (т. н. бедуин-парти) в пустыне под Эйлатом. Обычное дело: вашу компанию на джипах вечером отвозят в пустыню в сорока минутах езды от гостиницы. Там уже горят мангалы с сочными кебабами, стоят чашки с салатами и разными восточными заедками типа хумуса, откупориваются бутылки с неплохим местным вином, звучит восточная тягучая музыка, и вы оттягиваетесь на закате, взирая на безмолвные коричневые горы, вдыхаете жаркий аромат пустыни, а ночью любуетесь необыкновенным звездным небом.
Выпив изрядно красненького, отягченный кебабами, я пошел в ночь, в пустыню, как говорится, проветриться. Отойдя от костра метров пятьдесят, мне вдруг захотелось отойти еще дальше. Удалившись уже метров на двести, я услышал тихий шум ветра, разглядел очертания горного хребта, увидел дикое количество ярких звезд на черном небе и решил остаться здесь подольше…
Через два часа меня начали искать. Я слышал, как меня звали, я понимал, что уже надо ехать, но не мог сдвинуться с места и все смотрел и смотрел на небо. Наконец я повернулся и пошел к джипам. На этом моя первая встреча с библейской пустыней закончилась. Но я понял: я ею заболел. Я почувствовал, что уже не смогу без того, чтобы в ней не пожить, не побродить, не переночевать под этим необыкновенным небом.
Второй раз это было в Египте, на Синае. Из Шарм-Аль-Шейха мы поехали на однодневную экскурсию в монастырь Св. Екатерины. Тоже довольно банальный трип. Опять же я опускаю всю историю про монастырь, про саму святую Екатерину, про неопалимую купину, что растет во дворе монастыря, – это не предмет настоящего рассказа. Предмет – пустыня. За время поездки из окна автобуса я увидел множество оттенков коричневого (от беж до черного, через красный и фиолетовый), разнообразие хребтов, каньонов, высохших русел рек, череду каких-то маленьких оазисов, состоящих из не отбрасывающих тени деревцев и кустарников. И меня опять туда потянуло, потянуло…
Представьте: ваш автобус стоит на сером шоссе, вокруг раскаленная, залитая солнцем желтая каменистая долина в обрамлении кирпичных гор и стадо диких верблюдов, неспешно пересекающее дорогу. А в другой раз – верховой бедуин с длинной палкой в руке, весь замотанный по самые глаза в какое-то белое тряпье, прямо как на картинах Делакруа. Еще – черный орел в светло-синем мареве безоблачного неба, и неведомая сила толкает тебя – туда, вдаль, в никуда, в пустыню. Что за наваждение?
Добравшись до места и осмотрев монастырь, мы вышли за пределы окружающей его стены. Монастырь прилепился на краю небольшой долины, у подножия огромной горы, которая называется горой Моисея (2285 м). Это та самая гора Хорив, на которой Моисей получил от Бога заповеди, ставшие нашим общим для евреев, христиан и мусульман законом. Во всяком случае, предание говорит, что это она, и в это хочется верить. В конце концов, какая-то гора ведь была, так почему бы не эта?
Мы не собирались лезть на нее. Да, конечно, мы знали, что здорово встретить рассвет на вершине горы Моисея, что множество людей это делают, но у нас не было времени и мы не должны были этого делать. Однако решение пришло мгновенно – мы идем!
Осмотр личного состава привел к неутешительным выводам: почти у всех членов нашей компании обувь – простые вьетнамки или легкие сандалии, да и одеты мы в майки и шорты, то есть не для высоты больше двух тысяч метров. Но нас этим не испугаешь! Мы покупаем относительно теплые платки-«арафатки», берем в аренду у болтающихся поблизости бедуинов двух верблюдов (в придачу к ним – двух проводников) и, погрузив женщин и детей на верблюдов, купив минералки и кока-колы, взглянув еще раз на нависшую над нами вершину, начинаем наше восхождение.
Это уже кое-что. Это не из окна автобуса смотреть на пустыню. И не спьяну мочиться на ее камни теплым майским вечером. Это медленно идти за бесстрастным верблюдом, постепенно поднимаясь все выше и выше. Это не спеша разговаривать, любуясь открывающимися видами. Это вдыхать жаркий и в то же время удивительно свежий пустынный воздух. Это вспоминать библейские истории и здесь же, как говорится, по месту, примеривать их на себя. И так – несколько часов, вживаясь в атмосферу, будоража воображение, наслаждаясь аутентичностью, черпая полной ложкой саму Историю.
