-- Отец, это не он! -- шипит ребёнок.
Азамат хмурится и дёргает рукой.
-- Погоди, Кир, не до тебя.
-- Да нет, я говорю, дядя Арон тут ни при чём! Это из-за меня Арават приехал!
Мы с Азаматом вытаращиваемся на Кира.
-- Я с ним познакомился в Ахмадхоте, -- нехотя объясняет ребёнок. -- Это он мне подарил... вещи... ну, нож там, телефон... Я у него обедаю иногда. Он сюда приехал со мной повидаться. Он не плохой, -- Кир просительно заглядывает Азамату в глаза. -- Правда, отец...
-- Я знаю, -- глухо отвечает Азамат и снова заходится кашлем, прижимая ладонь к груди.
-- О как! -- иронично удивляется Арават. -- А раз знаешь, в чём же тогда дело?
-- В том, что ты никак не найдёшь в себе сил извиниться! -- вставляю я. Алэк притих, хотя скорее от растерянности, чем от душевного комфорта.
-- Да что б ты понимала, женщина, в мужских делах! -- рявкает на меня Арават. -- Сама подумай своим жалким умом! Кем бы он был сейчас, кабы я его с планеты не выпер?!
-- Счастливым человеком! -- огрызаюсь я.
-- Да щас! Женился бы на этой клуше Алансэ, ползал бы перед ней на брюхе, завёл бы ферму, вон, как братец, и жрал бы лебяжью лапшу до скончания дней! Я ему услугу сослужил!
-- Ага, медвежью! -- выпаливаю я.
Все мужики озадаченно на меня смотрят, пытаясь понять, причём тут медведи. Первым находится Азамат, который, возможно, слышал это выражение от мамы, ну или просто понял, что оно из моего языка забежало.
-- Вот не надо, -- горячо говорит он Аравату. -- Не надо меня теперь убеждать, что это было для моего же блага. И, кстати, Алансэ за меня всё равно бы не пошла, у неё стандарты под стать твоим. И вообще, если ты считаешь, что человека можно воспитывать такими методами -- что ж, пожинай плоды.
-- Правильно, -- кивает Арават, -- а ты, конечно, знаешь, как надо людей воспитывать! Ребёнку толком не представился, зубрёжкой замучил и бросил, как надоевшую игрушку!
Азамат багровеет, и явно не от стыда.
-- Ничего подобного! -- выпаливает Кир. -- Я сначала не понял, но теперь я всё понимаю! И это было давным-давно!
Хос сливается со стеной, Алэк начинает хныкать. Ой, надо что-то делать, они же сейчас вообще подерутся!
-- Котик, -- тихонечко трогаю Азамата. -- Только не убей его, пожалуйста. Он тебя нарочно злит, ты же понимаешь.
Азамат с видимым усилием сдерживается и выдыхает.
-- Что-то тут жарко, -- говорит, утирая пот. Подумав, стаскивает жилетку. У Аравата внезапно расширяются глаза.
-- Ты... сынок... что случилось?!
Азамат моргает.
-- Что ж ты сразу не сказал... -- бормочет старик в оцепенении. -- То-то кашляешь... Девка, что ж ты его не лечишь?
-- Да я бы полечила, только тут... -- начинаю, но Азамат вдруг начинает хохотать. Я осекаюсь и воззряюсь на него -- не рехнулся ли? И тут тоже замечаю пятно "крови" у него на рубашке. Меня тоже пробивает на ржач. Кир хихикает. Хос тоже хрюкает, хотя не знаю, понял ли он, в чём дело.
-- Ты не ранен? -- робко вопрошает из своего угла Арон.
-- Нет, конечно, -- фыркает Азамат. -- Это сок драконьих яиц, он на воздухе буреет. А кашляю я, потому что простудился.
Арават украдкой вытирает лоб.
-- Ты меня так не пугай, я старый уже, -- говорит. -- Мне хватило одного раза тебя чуть не похоронить. Воспитание -- воспитанием, а разозлился я тогда на совесть, знаешь ли. Нет, ну это надо! Чуть не погиб ради каких-то шакальих баб, да ещё такое лицо угробил! До сих пор, как подумаю, аж трясёт от злости! -- Арават показательно стискивает кулаки. Потом переводит дыхание. -- Ну хоть ребёнка красивого сделал, и то утеха старику.
Он замолкает, а Азамат как-то странно, напряжённо на него смотрит. Будто ждёт. Арават и вправду колеблется, то откроет рот, то отвернётся... Арон издаёт какой-то звук, и я грожу ему кулаком. Этому идиоту нужно ввести вакцину своевременности, да поболезненнее.
Наконец Арават накачивает в чакры достаточно космической энергии, чтобы еле слышно, сдавленно, глотая звуки, выдавить:
-- Прости, сын.
Из Азамата как будто какие-то подпорки выпали. Он весь оседает и расслабляется, как тряпочный. Даже пошатывается немного, но его Кир по-прежнему за локоть держит.
-- Конечно, -- безголосо отвечает Азамат. -- Конечно прощаю. Ты же знаешь, я всегда всех прощаю, стоит только попросить...
Мы все стоим чуть не минуту в полной тишине, впитывая историчность момента. Потом Азамат и Арават одновременно решают, что стоять больше невозможно и с некоторым трудом разбредаются по сидячим местам. Арават просто падает на диван, как будто извинение отняло у него последние жизненные силы. Азамат опускается более грациозно, потом трёт лицо руками.
-- Лизонька, со мной надо что-то делать, а то я так до следующего выезда проболею.
Я молча киваю и подзываю Кира.
-- Уложи братика, хорошо? Если сможешь, конечно.
Кир исчезает из гостиной вместе с Хосом, которого Азаматова родня даже не заметила, кажется.
Я перехожу в рабочий режим и перестаю обращать внимание на внешние раздражители. Загоняю Азамата в постель и, пока вирусный анализатор ищет, чем именно его пробрало, обрабатываю симптоматическими средствами. Очень хорошо, что мы здесь, а не в столице, потому что здесь у меня есть купленный ещё тогда на Гарнете вирусный анализатор -- прибор, разработанный специально для исследования чужих планет с непредсказуемой фауной; он определяет строение вируса и подсказывает, каким веществом его можно связать. В большинстве случаев сам же это вещество и генерирует из банка элементов. К сожалению, всё это занимает несколько часов, так что приходится пока сбивать зашкаливающую температуру и успокаивать бедняжку мужа, который уже двадцать лет не болел простудой и пятнадцать -- вообще ничем. Когда препарат наконец-то готов и введён в кровь, я отрубаюсь прежде самого Азамата.
Поскольку Тирбиш в отъезде, а Азамат на больничном, кормить Алэка встаю я. Растрёпанная, со вчера немытая, в первой попавшейся одежде, я топаю вниз с мелким наперевес. Он, под стать папе, в это время суток бодр и весел, увлечённо балакает о чём-то и цепляется за перила на лестнице.
Я сажаю его на кухне в детский стульчик и достаю всё для приготовления мясо-молочной каши по матушкиному рецепту. Этот продукт, наравне с прочим детским питанием, которое она рекомендовала, я прогнала сквозь несколько анализаторов, выяснила точный состав, жирность, калорийность и всё прочее, и даже посылала образцы на экспертизу. Экспертиза мне ответила, что заинтересована в покупке патента, вот только породы и корм скота, из которого получают ключевые ингредиенты, для них загадка. Я им ответила, что изобретение не моё, мол, поговорю с источником. Не знаю уж, как матушка отнесётся к идее продать права на кашу...
Подо все эти мысли я минут десять вожусь с кашей и ребёнком, пока замечаю, что в кухне я не одна. На дальнем диване у окна притулился Арават.
-- О, -- интеллектуально говорю я. -- Ты уже тут.
-- Долго же ты думаешь, -- отвечает он. -- А я отсюда никуда и не уходил, мне Кир тут постелил.
Я припоминаю, что вчера бросила Азаматово семейство разбираться самостоятельно. Кир молодец, ответственный. Ну что ж, я, конечно, от вида свёкра не в восторге, но и устраивать скандалов больше не собираюсь. Он вчера всё-таки извинился, хоть и через пень-колоду. А у меня к нему, собственно, кроме его отношения к Азамату, претензий не было. Не помешало бы, конечно, ему и за свои воспитательные методы извиниться, ну да всему своё время. Главное, что у Азамата наконец-то разрешился его экзистенциальный кризис, и мне больше не нужно строить из себя богиню возмездия, можно ограничиться привычным амплуа вредной и своенравной инопланетянки.
Я зеваю под стать Хосу, сверкая хищными зубами.
-- Ты завтракал?
-- Нет ещё, -- задумчиво произносит Арават, рассматривая меня. -- А ты всегда так неприлично одеваешься?
-- У себя дома я одеваюсь, как хочу. Не нравится -- дверь найдёшь, -- отрезаю я, включая кофеварку. -- И вообще, если тебя интересует, как я одеваюсь, вон открой в планшете статью про меня, там полный список торговых марок с артикулами и ссылками на магазины.
Он замолкает, но взгляд не отводит.
Тем временем Алэк отбирает у меня ложку и принимается шарашить ею по столу. Это означает, что он хочет пожевать специальных сухариков для дёсен, но его манера выражать свои желания мне не очень нравится, поэтому я не кидаюсь их исполнять.
-- А по-человечески попросить? -- хмурюсь я.
Ребёнок ещё пару раз проходится по столу, но потом, видимо, вспоминает, что надо делать, если мама не понимает. У нас этот разговор уже не первый раз, всё-таки.
-- Амамам ухаха, -- по слогам объясняет мне дитятко.
-- То-то же, -- в тон ему отвечаю я и лезу в шкафчик за лакомством. Потом рассыпаю горстку сухарей по столу, и Алэк принимается их собирать с умилительно сосредоточенным выражением на физиономии.
-- Ты бы ему хоть в миску насыпала, -- замечает Арават. -- Да и вообще, куда такому маленькому сухари, у него ж зубов нет.
