Дома Наташа заплакала.
В углу были свалены вещи, готовые к переезду и к борьбе. Два чемодана, большая спортивная сумка и несколько полиэтиленовых пакетов.
— Не хочу к Жале, — сказала Наташа. — Вздорная, избалованная, маленькая и неуютная! Что она, что ее квартира…
— Можно только ночевать, а все остальное время проводить в городе. Или купим снотворного и она проспит месячишко-другой, пока не найдем выход.
— Все равно не хочу.
— Значит, завтра переедем в отель. Пока ты будешь работать, что-нибудь подыщу.
— Знаешь, давай немного выпьем, — предложила Наташа. — За последний вечер здесь. Это была наша первая квартира в Стамбуле. Она была к нам добра, и мы любили ее, правда?
Сходил в магазин и принес бутылку «Якута». С грустью подумал: «С завтрашнего дня эта лирическая тропа начнет зарастать…»
Вдруг проснулась злость.
— Знаешь, что, — крикнул, вскочив с дивана. — Мы им всем еще покажем. Давай не терять времени и репетировать.
— Сейчас? — удивилась Наташа.
— Да, а когда же? Время уходит.
— Но я устала…
— Хорошо, тогда буду один! А ты показывай, если что не так.
Наташа включила музыку.
Скинул тапочки и стал танцевать. Сперва был немножко зажат и чувствовал себя как молодой гиппопотам, переходящий по тонюсенькой жердочке через грязную лужу на глазах у всей саванны. Но через минуту музыка увлекла.
Я танцевал без передышки. Это было нелегко. Но казалось, что в этот момент все наши враги, весь мир, не желающий нам помогать, смотрят, как я радостно и зло отбиваю ногами ритм своего сопротивления…
Наташа удивленно смотрела. По мере того, как я двигался, взгляд менялся. В Наташиных чувствах ко мне появлялось что-то новое, еще одна едва уловимая краска. И имя ей — тревога.
20
Переехали в отель.
О плате пришлось поторговаться.
— В Стамбуле теперь сложно, — сказала хозяйка отеля Ферда. — Все дорожает. Нужно зарабатывать кучу денег, чтобы выжить.
— Нам грех жаловаться, — беспечно заявил я. — Но, как говорят в России, копейка рубль бережет…
— Я сделаю скидку, — сказала Ферда.
— Это правильно. Летний сезон прошел, и наплыв туристов спал. Отели стоят пустые. Многие готовы принимать у себя практически даром. Но у вас так уютно…
— Да, но вы предлагаете платить слишком мало…
— Да, но у вас нет тренажерного зала…
— Зато здесь парк…
— Зато мы хорошие люди. И не будем водить гостей…
— Отчего же? Водите на здоровье. Мы всем рады.
— Значит, к вашим постояльцам постоянно ходят?
— Нет, но даже если да, внизу ресторан, где можно принять гостей… А у вас есть вид на жительство?
— Да, но даже если нет, у нас наличные и не нужен чек…
— Кстати, по вечерам живая музыка…
— Кстати, как со звукопроводимостью? Дело в том, что моя жена с трудом засыпает…
В конце концов сошлись.
Поздним вечером собирался в бар на работу. На душе скребли кошки. Я чувствовал, как они растут и каждую минуту норовят превратиться в саблезубых тигров.
В одиннадцать в баре было пусто. Дискотека начиналась в полночь. Мне выдали одежду. Черная водолазка, черные лосины с причудливым узором, высокие черные ботинки на толстой подошве и черный длинный фартук. Не хватало еще котелка в виде гробика…
Слева на груди к фартуку были пришиты кусок льда и трубочка для коктейлей. Лед не таял, а сквозь трубочку невозможно было ни пить, ни плеваться. Везде обман!
Переоделся и встал за стойку главного бара напротив сцены.
— Работал раньше барменом? — строго спросил Тунч, словно речь шла о приюте для бездомных собак. — Тогда слушай. Бар — это корабль. Его надо знать, как свои пять пальцев. Или сколько их там у русских? Не торопись. Если попытаешься узнать сразу — запутаешься.
Тунч повернулся к полкам, заполненным бутылками.
— Все эти напитки жаждут быть выпитыми! — продолжал он. — Не иди у них на поводу. Экономь.
Здесь около ста бутылок. Но в баре может быть и больше. Выучи для начала три-пять рецептов. Только не путай, где какая бутылка — знай места назубок. Ошибка в ингредиентах может вызвать судорогу.
Чаевые мы складываем в этот ящик и делим поровну после работы. Вопросы?
— Если заказали судорогу, в каких пропорциях и что наливать?
Тунч задумался. Наконец до него дошло. Он выплюнул аршин и превратился в нормального парня.
— Тогда обращайся ко мне, — рассмеялся он, хлопнув меня по плечу. — А пока порежь морковь. Орехи и морковь подаются у нас бесплатно, не забудь.
Тунч показал, как резать морковь. Еще бы он показал, как обращаться с рюмкой! Чтобы я мог научить клиента, если вдруг окажется, что он не знает…
За главной стойкой нас было трое — Тунч, Нисо и я. Нисо пришел последним. Он показал, как делается коктейль «Секс-сандвич».
— Почему такое название? — насторожился я. — Он повышает потенцию? Или стимулирует аппетит?
Нисо пожал плечами.
— Возможно. Как-то не приходило в голову. Знаю только, что все коктейли, в названии которых присутствует «секс», необычайно крепкие. Ну как?
Сразу было трудно понять, нравится мне «Секс-сандвич» или нет — девушек поблизости не было. И сандвичей тоже. Но для Нисо было важно, чтобы коктейль понравился.
— Всем коктейлям коктейль! — я щедро прищелкнул языком. — Где научился?
— На юге, — ответил Нисо. — Летом подрабатываю барменом в Анталии. Здесь все бармены работают летом у моря. В Анталии, Бодруме, Кушадесе… Если хочешь, можем на следующий год поехать вместе.
— Не знаю, пробуду ли здесь так долго.
— Мы поедем в апреле договариваться. Чтобы с мая работать.
В баре заиграла музыка, стали собираться люди. Зажглись лампочки над баром, и мы оказались как на витрине. Или в аквариуме, который вместо воды заполнили музыкой и винными парами.
Я старался выполнять подсобную работу — тщательно мыл стаканы, чистил и резал морковь, рассыпал в блюдечки орехи. За всю свою жизнь не нарезал моркови столько, сколько за одну эту ночь! И не схрумкал столько халявных орехов!
Принимать заказы я боялся. Словно могли заказать не коктейль, а, по меньшей мере, изнасилование чьей-нибудь любимой собачки! В ту ночь я не принял ни одного заказа! В самых крайних случаях, когда отступать было некуда, и клиенту удавалось поймать мой дикий взгляд загнанного орангутана, притворялся отлитым из воска дальним родственником мадам Тюссо.
— Ничего, — сказал Тунч, похлопывая по плечу. — В первый раз всегда так. Потом не сможешь жить без этих бутылок, без перезвона бокалов и своей власти — делать людей веселыми и забавными.
«И так не могу без этого жить, — подумал я. — Только все равно хочется залезть под стойку».
Тунч работал барменом пять лет. Он был профи, что постоянно демонстрировал, легко жонглируя бутылками, если не был занят с клиентом. Эта серьезность мне понравилась.
К стойке подошел Омер-бей. Попросил налить виски.
— Как первая ночь? — ласково спросил он. — Сегодня хороший вечер, много посетителей. Тебе повезло.
— Да. Чувствую себя ужасно счастливым…
В два Тунч позвал наверх, в ресторан. Работала только кухня — готовила для персонала. Повар-албанец, прозванный почему-то Ганнибалом, налил нам по тарелке кукурузного супа. Суп был густой и пах божественно!
— Ты хороший повар, Ганнибал, — сказал я. — Никогда не ел такого вкусного кукурузного супа.
По правде говоря, я ел кукурузный суп только в армии. Но там кукуруза была похожа на вопль голубого павлина во время запора.
— Я еще умею готовить борщ, — сказал Ганнибал.
— Здорово! Обязательно приготовь его в следующий раз. Страшно соскучился по борщу.
Когда мы спустились вниз, Нисо сделал коктейль. Он налил тридцать капель кофейного ликера, столько же молочного и сверху — водку. Каждый из напитков он вливал осторожно, чтобы не смешались. Зажег спичку и стал разогревать рюмку, медленно поворачивая. Наконец, водка вспыхнула нежно-голубым пламенем.
— Если на таком горят в аду, — заметил я, — там не так уж плохо.
— Пожалуйста, — Нисо подал рюмку лысому посетителю у стойки. Тот с благоговением глядел на пламя, как оборотни на салют. Его толстые пальцы робко прикоснулись к рюмке. Убедившись, что она не горячая, Лысый поднял ее и поднес ко рту. Но в последний момент включил стоп-кран. Хмельные глазки с недоумением посмотрели сквозь узкие прорези заметно покрасневших век. Я с любовью наблюдал за ним.
— Не обращайте на пламя внимание и глотайте залпом, — сказал Нисо, словно читал лекцию по борьбе с глистами. — Можете задуть, если боитесь. Только быстрее решайте, пока рюмка не нагрелась.
— Глотать? — недоверчиво проговорил Лысый. — Может, взять трубочку?
