Кологрив нагнал Нику, открыл на ходу дверцу и окликнул ее. Он собирался настолько даже проявить галантность, чтобы подвезти не только ее, но и ее подругу. Но капризная Коломбина соорудила такую пренебрежительную рожу, что Кологриву кисло стало. Спутница же и вовсе высокомерно отвернулась. И он временно отстал.
Лариса с Никой неслись сквозь дождь. Кологрив с похоронной скоростью ехал следом.
НИКА. Вот прилип, мерзавец! А все из-за тебя!
ЛАРИСА. Я, что ли, его к тебе в постель затащила?
НИКА. Это было лекарство. Как ты не понимаешь!
ЛАРИСА. А знаешь что? Все идет прекрасно! У нас не было связки между «Боевым ишаком» и «Природой», а он нам ее подарил. Надевай капюшон! А теперь круто сворачиваем за угол.
НИКА. Нам же в другую сторону!
ЛАРИСА. Зато здесь он не повернет за нами. Во – кирпич! Он попытается встретить нас у выхода из переулка. Натяни капюшон! Ходу!
Кологрив исправно попался на удочку. Он сделал круг, чтобы встретить Нику там, где рассчитала Лариса. И действительно, он увидел, как Ника простилась в середине переулка с подругой, как подруга вошла в подъезд, а Ника двинулась в сторону ресторана.
Момент был удачный. Дождь лил как из ведра. На углу Кологрив поравнялся с Никой и поехал рядом. Она усердно отворачивалась. Кологрив опять распахнул дверцу.
КОЛОГРИВ. Ника! Ну, я понимаю, я вел себя, как осел! Но сколько можно сердиться из-за одного слова?!
Коломбина безмолвно и строптиво шарахнулась от него. Тогда Кологрив отважился на решительное действие. Он выскочил из машины, схватил ее за руку и повернул к себе.
Тут-то он и остолбенел.
Холодным и насмешливым взглядом на него смотрела Лариса.
В сыром воздухе реял аромат парижских духов.
КОЛОГРИВ. Т-т-ты???
Лариса молча пожала плечами, загадочно улыбнулась, очень медленно повернулась и совершенно Никиной походкой проследовала до автобусной остановки. Там, прекрасно понимая, что Кологрив вот-вот опомнится и медлить нельзя, она прыгнула в первый попавшийся автобус.
Мокрый Кологрив сел в машину, ничего не понимая. Крыска-Лариска никак не могла принадлежать к кругу Ники! И все же…
Лариса, едучи в автобусе черт знает куда, торжествовала. План осуществлялся даже интереснее, чем был задуман. Теперь Кологрив явно попытается вызвать ее на разговор, И главная задача – избегнуть этого до начала операции «Природа». Кологрив должен быть разгорячен погоней, здраво рассудили Ника и Лариса, и тогда он легко проскочит мимо своей цели, устремившись за той, которую ему подсунет судьба.
Но на этом сегодняшние похождения Ларисы не кончились. Когда она, приехав домой, сняла и спрятала Никин плащ, явился среднестатистический жених. Войдя в прихожую, он потянул носом воздух. Безмолвно заглянул в туалет и ванную. Сунулся на кухню. И с великим подозрением уставился на стенной шкаф.
ЛАРИСА. Ты чего?
СОЙМОНОВ. Ты что сейчас прятала в шкаф?
ЛАРИСА. Любовника.
СОЙМОНОВ. А ну-ка…
И, к Ларисиному изумлению, он совершенно серьезно обследовал внутренность шкафа.
ЛАРИСА. А ты не спятил?
СОЙМОНОВ. Очень странно. Я думал, ты не одна.
ЛАРИСА. С чего ты взял?
Соймонов выразительно посмотрел на нее. Но она не чувствовала за собой никакой вины. Ведь соблазнение Кологрива еще не принесло никаких практических результатов, и застукать ее на чем-то недозволенном Соймонов при всем желании не смог бы.
СОЙМОНОВ. Я видел тебя возле «Астории».
И он выдержал свирепую паузу.
СОЙМОНОВ. Повторяю – я видел тебя возле «Астории»!
ЛАРИСА. Когда?
СОЙМОНОВ. Только что.
ЛАРИСА. Ты меня с кем-то спутал.
СОЙМОНОВ. Твой плащ один на весь город!
ЛАРИСА. Ну и что же?
СОЙМОНОВ. Ты ходила в гости к своей многоуважаемой подруге Нике, которая, ко всему, еще и сводница! И твоя распущенность дошла до того, чтобы посреди улицы целоваться возле этого чертова ресторана!
ЛАРИСА. Ну, а раз я с помощью Ники предалась разврату на ресторанной кухне, то зачем ты сюда приехал?
СОЙМОНОВ. Убедиться! И оставить записку!
ЛАРИСА. И что бы ты написал в записке?
СОЙМОНОВ. Потребовал бы объяснений.
ЛАРИСА. Оказывается, я должна кому-то что-то объяснять?
СОЙМОНОВ. У нас с тобой, кажется, были серьезные намерения.
ЛАРИСА. У меня лично намерения несерьезные!
И она расхохоталась. Долго пытался Соймонов добиться от нее толку, но она сперва порекомендовала ему жениться на Марианне, которая за своими фолиантами мужиков в упор не видит, а потом предложила поискать в квартире пресловутый приметный плащ – нет его у нее больше, и все тут!
Соймонов добросовестно облазил все углы и убедился – плаща дома нет. Тут только он понял, в чем дело. Лариса, конечно, еще покапризничала, но у нее после похождений было хорошее настроение, и она вскоре угомонилась. За ужином говорили об импортной мебели и списке гостей, поскольку до свадьбы осталось всего ничего – два месяца.
Но странно было Соймонову. Еще в те времена, когда лечащий врач Ася как бы случайно познакомила его с двумя скромными корректоршами и думал он, кого предпочесть, больше ему пришлась по душе некоторая робость и даже застенчивость Ларисы. Опять же, начитанная Марианне так и норовила загнать его в угол своими познаниями, искренне считая, что этим произведет на него положительное впечатление. Вот и выбрал он непритязательную Ларису, а она вдруг начала когтишки показывать. И не в измене на ресторанной кухне дело, а в ее отношении, в тоне, в дерзком хохоте! И показалось Соймонову его семейное счастье шатким, валким и ненадежным.
Не только среднестатистический жених за ужином говорил одно, а думал другое, но и Лариса. Конечно, хотелось ей предсвадебной суеты и белого платья и цветов, но все острее чувствовала она безнадежность своей матримониальной затеи. Не Соймонов и даже не Кологрив были в этом повинны, а вообще непонятно что.
Конечно, она вспомнила о главном, чего ждала от этого брака – о возможности родить и воспитать сына, такого же, как Дениска… Но и это не грело. Расхотелось что-то рожать сына Соймонову. И все Асины наставления за пять лет рассеялись как туман. Кусочек пустоты, так тщательно скрываемый от себя самой, опять зашевелился внутри, расправил складочки и оказался ведущим вдаль коридорчиком, в глубине которого появилась точеная фигурка в шариках и ромбах.
Соймонов толковал о чем-то, а Лариса, оторвав взгляд от приближавшейся к ней повелительницы Коломбин, поразилась неподвижности его лица. Губы, может, и шевелились, но гладкие щеки, ровный лоб и аккуратный подбородок – все это казалось странно матовым и окаменевшим, как будто Соймонов нацепил маску из папье-маше.
Ларисе захотелось встряхнуть его!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Не надо. Так удобнее. Так он меньше будет мешать. Так с ним проще. Не обременяй себя лишними связями.
Протянутые было руки Ларисы опустились.
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Вот и умница. Привыкай к Карнавалу.
ЛАРИСА. Я еще ничего не решила!
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Я подожду.
Глава шестая, с сюрпризами
С давних времен имелся у Ларисы с Никой один любимый уголок за городом. Исходя из особенностей его географии и составлялся план операции «Природа». На редакционной доске объявлений заблаговременно появился призыв ринуться всем коллективом на речной берег, позагорать, а может, даже и выкупаться, поиграть в мяч и потанцевать.
Лариса настропалила корректуру, приятелей в отделах, особенно владельцев частного транспорта, и, наконец, Кологрива, который пытался приставать к ней с расспросами. Но от них она ловко увиливала.
Итак, редакция выехала на природу четырьмя машинами. Взяли с собой все необходимое – гитару, магнитофон, мяч и купальники. Одного не учли – купаться было рановато. Солнце-то припекало и загар приставал мгновенно, но вода в речке не внушала доверия. Отдельные смельчаки ополаскивались и выбегали на берег. Кологрива среди них не было. Являя собой воплощенную солидность, он сидел, как на рауте у английской королевы – при полном параде. Кологрив заведовал магнитофоном и канистрой с пивом. Те участники пикника, что постарше, собрались вокруг него и затеяли обмен анекдотами.
Все зеленело, все радовало глаз. Чуть ниже по течению возле хутора в речку врезаются мостки, а к ним лодка привязана. В двадцати шагах за мостками речка делает два крутых поворота – сперва направо, потом налево. Если сплавляться по этой симпатичной речке, то километрах в трех от поляны обнаружится другой хутор. Живут там старик со своей старухой, и держат они корову. Это означает не только наличие парного молока, но и сеновал, где заблудший гость может переночевать. Дальше по течению – озеро. Главная его особенность – острова. Из-за них даже непонятно, где речка кончается и озеро начинается. Островов штуки три, но есть еще два полуострова – словом, в этом лабиринте ориентируются только аборигены.
