Огромный вышибала лежал на полу, на боку. Некоторые из наблюдавших за сценой устремились к выходу, некоторые повынимали сотовые телефоны, чтобы звонить в полицию. Окно позади Юджина, от пола до потолка, темнело пригласительно. Решившись, он прыгнул в него, чуть подвернув ногу, поскольку тротуар оказался на несколько дюймов ниже, чем он рассчитывал. Рыжий приземлился рядом почти одновременно с Юджином.
— Вот, — сказал Рыжий. — Смотри. Лексингтон. — Он указал направление рукой. — Поймаем такси. Вперед, волочи [непеч.].
Они побежали.
— Можно было просто повернуть за угол, — сказал Юджин, тяжело дыша.
— Не в этом районе, — огрызнулся рыжий.
И был прав.
Светофор только что переключился, и стадо свободных такси пошло волной вниз по Лексингтон, ища клиентов. Рыжий поднял руку. Они забрались в машину и таксист влился снова в автомобильную волну, и в этот момент две полицейские машины, ревя сиренами, промчались по поперечной улице сзади.
— Извини, мужик, — сказал рыжий.
— А с девушкой что будешь делать?
— Она уже большая. Созрел плод ветреный восточной грации. Она найдет дорогу домой, не консультируясь со мною в отношении маршрута. Помимо этого, не стоит мне с нею видеться доле. Последнее время она жутко мне досаждала. Ну, не важно. Так под каким же именем живешь ты на свете, добрый рыцарь, то есть, маэстро? Как тебя зовут, шеф?
Юджин помедлил, но все-таки сказал, — Юджин.
— А меня Джульен.
Он протянул руку. Юджин снова помедлил, но в конце концов пожал руку.
— Слушай, мужик, — сказал он. — Я из-за тебя потерял очень неплохое место.
— Эй, — Джульен пожал плечами. — Я ведь не обязывал тебя говорить менеджеру, что я твой друг, не так ли.
— Не знаю, зачем я это сделал.
— А он тебе не нравится.
— Кто?
— Менеджер.
— Менеджеры никому не нравятся.
— Не хочешь ли ты мне сказать, что зарабатываешь себе на жизнь, играя пошлые песенки в мещанских ресторанах?
— В основном в барах. Когда мне это позволяют.
— А, [непеч. ], — извиняющимся тоном сказал Джульен. — Ну тогда прости меня, мужик. Я просто… хмм… — Он покачал головой, будто только что понял всю глубину случившегося. — Да, я очень виноват перед тобой.
— Ты вышибале нос сломал.
— Не думаю. Пару зубов выбил, правда. Ничего, придет в себя. Его наверное прямо сейчас уже везут в лечебницу. Ну, может не прямо сейчас, но в очень скором времени он будет как новый, уверяю тебя. Могло быть хуже. Этот дурак просто напрашивался, чтоб ему колено дислоцировали. Знаешь, когда сдвигаешь человеку чашечку, это навсегда. Починить нельзя. Он счастливчик, ему очень повезло.
Он снова покачал головой, на этот раз поражаясь огромному количеству удачливости, выпадающему на долю дураков. Юджин засмеялся. Джульен вытащил очки и надел их, возвращаясь в прежнее свое состояние — менеджер нижнего эшелона, возможно с Верхнего Вест Сайда.
— Ты всегда так?…
— Всегда ли я склонен вести себя эксцентрично в публичных заведениях? О, не знаю, — протянул Джульен, вальяжничая. — Я был в настроении, скорее всего. Может, твоя музыка меня вдохновила. Да, именно она, скорее всего.
— Не следовало быть таким… э…
— Непримиримым?
— Жестоким. С вышибалой.
— Еще как следовало. Ты что, шутишь?
— Зачем?
— Ну что мне тебе на это сказать, Юджин. Как у большинства белых, у меня стеклянная челюсть. Мне нельзя допускать, чтобы меня ударили. Мне необходимо давать негодяям понять, с кем они имеют дело — быстро и решительно, пока они не пришли в себя. Ты что! Слушайте, маэстро, а нельзя ли… что бы мне такое сделать, чтобы компенсировать… потерю вами вашего места в заведении? Перспективы у меня не очень солнечные, но, вот, Юлианус Магнус может быть полезен друзьям своим очень многим, хоть это и не бросается сразу в глаза. В общем, так — что я могу для тебя сделать? И могу ли?
— Можешь. Найди мне ведущего гитариста, — сказал Юджин сварливым тоном. — У меня послезавтра репетиция.
Это заявление слегка удивило Джульена. Выдержав паузу, позволив себе мысленно переключить скорость, он сказал:
— Эй, — чуть стыдливо, и не обычным своим игривым тоном. — Я играю. Немного, но играю. На гитаре.
— Не устраивает. Мне нужен кто-нибудь, кто играет много.
Джульен издал смешок — стыдливый.
— А ты дай мне возможность себя показать, — сказал он — неожиданно аристократическим тоном. Невозможно было определить, шутит он или нет. — А? Может, я тебе подойду. — Его брови быстро заходили вверх-вниз.
Юджину нечего было терять. Он дал Джульену адрес зала. Из такси он вышел у Юнион Сквера. Джульен поехал дальше.
ИЗ ДНЕВНИКА ЮДЖИНА
Утром я проснулся с головной болью. Надел халат и потащился в кухню делать кофе. Фукс сидел за столом, изучая компьютерный каталог. Фукс без ума от компьютерных игр. Рядом с апельсиновым соком стояло на столе портативное радио, крича хриплым голосом Джонни Би:
I put on a jacket like Don Quixote's,
And still she passed me by and wouldn't take no notice,
So I pushed her in the face and I said, «Hello?
How's your big fat Mamma and Daddy-o?»
She says, «Pretty boy, I hear your sneakers squeakin'.
Show me whatcha got if you don' min' mah peekin'.»
Я выключил радио. Фукс поднял голову и говорит — Ну, нашел кого-то?
Я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать.
Я сказал, что нашел.
Он говорит — Не [непеч. ]?
Я сказал ему, что нашел человека, который уверяет, что умеет играть. Я сказал — это выясниться в течении дня, врет он или нет.
Фукс, великий эксперт, сказал важно — Надеюсь, он достаточно хорош.
Я объяснил ему, что на самом деле большой разницы нет — хорош ли, плох ли.
Кофемолка работала плохо. Это всегда раздражает. Фукс несколько раз повторил — А? А? Ха? — чтобы привлечь мое внимание. Я пожал плечами. Я сказал ему, что главное — попадать в тональность. Если парень умеет попасть иногда в тональность, все будет хорошо.
Фукс ушел в гостиную обиженный. Я активизировал кофейник. Ляп, ляп — закапали кофейные капли. Вернувшись в гостиную, я обнаружил Фукса, пьющего мой апельсиновый сок. Я спросил его, почему за два месяца он ни разу не пополнил запасы сока.
Он говорит — Извиняюсь, мужик. Завтра куплю.
Ты всегда это говоришь.
Слушай, а этот ниггер — он симпатичный?
С каких это пор тебя стала интересовать внешность коллег?
Я серьезно, Джин.
Фукс любит говорить рассудительным тоном, неприятно напоминая мне меня самого.
Он говорит — Нам нужен симпатичный ниггер. Ведущий гитарист должен выглядеть. Это хорошая рыночная стратегия. Несовершеннолетние телки, им нужен кто-нибудь, чтобы выглядел горячим — подумай, мужик.
Я сказал ему, что гитарист — мальчик белый.
Возмущение Фукса было так велико, что он пролил сок на стол и себе на халат.
Он говорит — Эй, мужик, я с хонки играть не буду.
Я налил себе кофе и сел. Фукс посмотрел на меня враждебно и принялся вытирать стол своим халатом.
Он говорит — Ты слышал, что я сказал?
Типа, да. Ты с хонки играть не будешь.
Так что же?
Так ничего же.
[непеч.]. Что ты надумал, Джин?
Я говорю — Слушай, Фукс, если мы собираемся зарабатывать на жизнь, и, я думаю, это одна из наших целей, не так ли, нам необходим по крайней мере один хонки. Рыночная стратегия, как ты только что отметил, требует такого подхода.
Отвращению Фукса не было предела.
Он говорит — [непеч.].
Я говорю — У тебя есть выбор.
По правде сказать, мне было все равно, кто они — остальные члены группы. Гвоздь программы все равно — я сам. Остальные просто попутчики. В музыкальных делах нужно смотреть фактам в лицо. Справедливость, конечно, торжествует — я не собирался брать себе больше, чем остальные, если деньги вдруг появятся.
Фукс говорит — Я не играю, мужик.
Иногда он бывает ужасно упрям.
Тогда я говорю — Слушай. Я говорю — Я хочу, чтобы мы выглядели профессионально, а не как банда пацанов из черного гетто, торчащих от своего исполнения.
Он обозвал меня дураком, но, по правде говоря, выбора у него не было. Бас-гитаристы — их много, они в хороший день не стоят больше, чем десять центов за дюжину.
КОНЕЦ ЦИТАТЫ
IX.
Погода была прекрасная, лужи сверкали на солнце, а здание было похоже на прошитую ядрами крепость. Огромные белые буквы на стене вестибюля, «Уайтфилд», навели Юджина на какие-то смутные воспоминания, но ему было не до этого.
В помещении пахло пролитым пивом, потом и пылью. Фукс подключил свою бас-гиатру к усилителю. Юджин проверил усилитель, попробовал клавиатуру, и хлопнул Фукса по плечу.
— Просветлись, — сказал он. — Великие дела не за горами.
Паркер вошел плетущейся походкой — большой, толстый, немногословный как всегда, поглаживая персональные барабанные палочки, и Фукс поприветствовал его:
