Полину трясло, она захлопнула дверь в свой номер, дважды повернула замок. Вжалась спиной в дверь, прислушалась. Потом, зажав ладонью рот, вбежала в уборную, согнулась над раковиной. Ее вырвало.
Снаружи завыла полицейская сирена, Полина пустила воду. У нее дрожали руки, она зачем-то стала стягивать с пальцев кольца. Ее знобило, ей казалось, что у нее жар.
– Это все нервы, нервы… – пробормотала она, кольца весело зацокали по кафелю. Она махнула рукой, прошла через комнату к окну. Заходящее солнце било в глаза, шоссе превратилось в расплавленную реку. Полина прищурилась, сложила ладонь козырьком, подняла взгляд – на пустом билборде над эстакадой был нарисован ангел. Ниже стояло имя «Глория». Полина раскрыла рот, впилась зубами в кулак и беззвучно сползла на пол.
На похороны Полина идти не хотела, Дорис силком вытащила ее. В церкви, тесной и душной, с фальшивыми пластиковыми витражами в окнах, воняло мастикой и прелыми лилиями. Полина протиснулась к стене, сложила руки на коленях, стала смотреть в пол. Краем глаза она видела мрачно-торжественных соседей: в проходе плыли черные гипюровые шляпы с вуалями, черные бальные перчатки в мелкую сетку. Латиноамериканцы явно относились к смерти серьезно, за два с лишним месяца в Бронксе Полина не видела такого парада.
Дорис пихала ее в бок острым локтем, что-то бубнила в ухо. Полина кивала, но не слушала, она впала в какое-то тупое оцепенение. Внешний мир отделился ватной прослойкой, звуки доходили, как сквозь войлок: шарканье подошв, хмурый шепот, где-то впереди заныл ребенок. В мозгу ворочалась невнятная мысль, но даже эту мысль додумать до конца не было ни желания, ни воли.
У алтаря низкий голос давал указания, Полина подняла глаза, мельком увидела подиум, белые гирлянды и больше туда старалась не смотреть. Разглядывая свои руки, она подумала, что завтра нужно собрать вещи и вернуться в Нью-Джерси, к родителям. Домой. Да, белый флаг, да, поражение. Да, да, да. Забиться в спальню, набрать книг. Не думать, читать и спать. Спать и читать, главное, не выходить на улицу. Не видеть соседей, этих Кларков, Райли, Макьюэнов, их умильные лица, фальшивые улыбки, сочувственное качанье головой: «Ах, кризис, конечно, трудно найти место, вот моя Мери тоже…», а за этими словами – злорадные ухмылки: «Мы так и знали, что из этой оторвы Полинки Рыжик ничего толкового не выйдет!»
Ей стало жаль родителей, себя, весь этот неказистый мир, где обитали Дорис, ее муж, то ли герой, то ли убийца, ее неприкаянная сестра с двумя именами, подростки с бритвами, мрачные полицейские, шоферюги-дальнобойщики, что за ее стеной каждую ночь до изнеможения совокуплялись со своими пьяными попутчицами.
Нестройно запиликал орган, после пяти тактов смущенно замолк. Кто-то зашелся кашлем, потом шум стих, и во внезапно возникшей тишине зазвучал хор. Полина прикусила губу, но все равно расплакалась.
– Главред говорил с тобой? – спросила Бетси приветливо, словно того разговора про Малера и не было.
Полина кивнула и улыбнулась, она тоже сделала вид, что ничего не произошло.
– Ну и?
– Еще три месяца. Продлят контракт.
– Чудесно! – Бетси восторженно вскинула брови. Полина заметила, что веки у нее были чуть припухшие, красноватые. Бетси повторила: – Чудесно!
Полина смущенно кивнула, быстро спросила:
– Вот тут у меня… Я не совсем уверена, куда мы должны это дело определить… – Она засуетилась, сделала вид, что ищет какой-то документ. Доктор Чехов со стены грустно смотрел сквозь стеклышки пенсне. Бетси притворила дверь, поглядела на стул с ворохом бумаг в углу и осталась стоять.
– Тебе сколько лет? – неожиданно тихо спросила она.
– Мне? – Полина растерялась. – При чем тут…
– Да нет… Не в этом дело…
– Двадцать четыре.
Бетси, с прямой спиной, забранными наверх тяжелыми чернильно-черными волосами, стояла вполоборота и с ненавистью разглядывала Чехова. Полина заметила, что на висках и у самых корней ее волосы были совсем седые.
– Как они вообще могут? – с отвращением прошептала она. – Тридцать лет семейной жизни! Первая попавшаяся вертихвостка – и все псу под хвост!
– Грингауз… – испуганно пробормотала Полина. – Господин главред… Он сам… Я вообще даже…
– Да при чем тут Грингауз?! – сорвалась на крик Бетси. – Я про мужа, своего мужа! Ведь все, все знают, что он эту сучку пресс-секретаршу…
Бетси запнулась, потом выговорила глагол с таким омерзением, от которого нецензурность слова увеличилась вдвое. Полина застыла: матерящаяся миссис Кляйн застала ее врасплох. Повисла тишина, потом кто-то грохнул дверью в коридоре. Редакторша вздрогнула, сжала острые кулаки и вышла.
Полина сидела, уставившись на дверь. Она пыталась вспомнить имя жены профессора Лири, той, которая нашла у себя в спальне ее сережки. В сумке запиликал телефон, Полина не пошевельнулась, телефон пропиликал еще три раза и пискнул, включив автоответчик.
– Ребекка, – с облегчением выдохнула она. – Ребекка, Ребекка, Ребекка…
Достала телефон, незнакомый номер и слово, похожее на марку грузовиков, высветилось на экране – Штаттенхаммер. Включила запись: звонили из Данцига, штат Теннесси. Сдобным голосом Вера просила Полину Рыжик прислать свое резюме и рекомендации. Номер факса Вера повторила дважды.
Полина придвинула ноутбук, зашла в поиск: Данциг нашелся сразу, разумеется, после настоящего, немецкого. Там были ссылки на веб-сайт местного шерифа Вальтера Ленца, на сайт пожарной охраны, офис мэра, даже на торговую палату. Был фан-клуб местной девичьей команды по лакроссу «Данцигские Волчицы». Школа не упоминалась вообще. В самом конце страницы Полину заинтересовала ссылка «Молот ведьм штата Теннесси»: ткнув туда, она оказалась на самодельном сайте с черным фоном, по которому плясали огненные звездочки. В глазах тут же зарябило, Полина уже было собралась выйти, но увидела заголовок «Колинда – ведьма Данцига». Усмехнувшись, она начала читать. Нет, речь тут шла не о сестре Дорис, это была историческая справка.
Почти двести лет назад в Данциге, тогда небольшом поселении пуритан-переселенцев из Баварии и Пруссии, случился падеж скота. Одновременно с этим вода во всех колодцах приобрела красный цвет, а в семье фермера Лоренца Адлера все три дочки заболели неизвестным недугом: девочки издавали странные звуки, кричали, прятались под мебелью, их тела стали невероятно гибкими, и они стали принимать необычные позы. Когда пастор Блотхерд пришел читать проповедь, они затыкали уши, а изо рта у них шла пена. Девочки жаловались, что кто-то невидимый колет их булавками.
Приглашенный доктор Вальтер Грингер объявил, что причиной всех напастей стало воздействие ведьмы. Он опирался на работу Коттона Мэзера «Memorable Providences Relating to Witchcrafts and Possessions» (1689), где описывался подобный случай. В 1688 году в Бостоне ирландская прачка была обвинена в колдовском воздействии на детей хозяина и повешена. Коттон Мэзер был выпускником Гарварда и являлся священником Северной церкви.
– Ну вот, Гарвард… – хмыкнула Полина, на секунду зажмурясь. От компьютерного мельтешения звездочек рябило в глазах.
Найти ведьму удалось без труда. Девочки указали на Колинду – служанку-рабыню в доме Адлеров, по одним источникам она была африканского происхождения, по другим – индианкой племени чероки. Дети показали, что Колинда рассказывала им про колдовство, колдуний, показывала чудесные вещи: превращала воду в кровь, делала невидимым фасолевое зерно.
Подозреваемую допросили и подвергли осмотру в поисках признаков, что она является ведьмой. На левом бедре у Колинды обнаружили необычное родимое пятно, по форме напоминающее…
– Партитуру арии Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст». – Полина закрыла крышку компьютера и задумалась. Идти просить рекомендацию у Бетси Кляйн не хотелось: не факт, что она согласится или напишет, что нужно.
Полина легко стукнула в дверь. Миссис Кляйн сжимала белый комок платка, очевидно, она совсем расклеилась. Полина хотела уйти, Бетси махнула рукой с платком – ничего, останься. Указала на стул.
– Бетси… – неловко выговорила Полина. – Мне нужна рекомендация. – Она выпрямила спину, прокашлялась и закончила отчетливо и громко: – Я подаю документы на новую работу.
Редакторша удивленно посмотрела на нее.
– В школу, – добавила Полина. – Преподавать литературу.
– У нас? На Манхэттене? – спросила Бетси. – Или через речку? – Она пренебрежительно мотнула головой в сторону окна.
– Штат Теннесси, – с достоинством проговорила Полина. – Там городок на четыре тысячи, Данциг называется.
Миссис Кляйн шмыгнула носом и рассмеялась. Потом, посерьезнев, произнесла:
– Истина старая – Нью-Йорк не каждому по зубам. – Редакторша гордо повела красивой головой на длинной шее, давая понять, что у нее, Бетси Кляйн, с зубами все в порядке. – Тут особая хватка нужна, умение выживать…
