— Не сомневаюсь, что это вам удалось.
Мои брови взлетели вверх.
— Да не в этом смысле, черт возьми, я все еще воспринимаю его как незнакомца.
Вероника отреагировала сразу.
— А я этим утром говорила с Треем, и он сказал, что Дел был просто счастлив после вашей встречи. Хорошая новость, верно?
— Да… кстати… Трей… Как он вообще?
Лица обеих девушек мгновенно стали непроницаемо-пустыми, словно мой вопрос выключил какой-то невидимый рубильник.
— Что ты имеешь в виду? — уточнила Вероника.
— Он ведь встречался с Касси, верно? Так как он, в порядке?
Черноволосый парень, сидевший во втором ряду перед нами, фыркнул и обернулся. Его лицо было мертвенно-бледным, а раскосые глаза подведены жирным черным карандашом.
— Трей в ударе! Он почти весь свой язык засунул ей в рот в классе. — Парень показал на Кэнди пальцем, ноготь которого был покрыт черным лаком. — Этот прием у него постоянно в арсенале.
На загорелых щеках Кэнди выступили красные пятна, но Вероника наклонилась вперед. Ее грудь едва не вывалилась из свитера с глубоким вырезом. Но на парня-гота это совершенно не подействовало.
— Послушай, как тебя, Фам или Длинный Дук,[15] не лезь не в свои дела. То, о чем мы говорим, не для твоих ушей. А может, ты просто ревнуешь? — Ее глаза зафиксировались на нем, как лазеры, готовые к разрушительной вспышке. — Может, тебе хочется, чтобы Трей засунул свой язык тебе в рот?
— Вероника! — ужаснулась я, почувствовав смущение и из-за парня, и из-за нее.
Гот молча отвернулся. Его шея побагровела. Я быстро повернулась к Веронике, но она, улыбаясь, уже смотрела на Кэнди.
— Разве я виновата в том, что он хочет быть на моем месте? — спросила она, подмигивая.
Кэнди захихикала.
Я буквально дрожала от злости, но вошел учитель и начался урок. Возможно, я не знала, кто я сейчас, но то, что Вероника поступила дурно, я поняла. Когда прозвенел звонок, я затолкала в сумку свои вещи и поспешила из класса, не обращая внимания на попытки Вероники и Кэнди привлечь мое внимание.
Я догнала гота и схватила его за руку.
— Послушай, мне действительно жаль, что так получилось.
Парень был гораздо ниже меня ростом, и ему, чтобы встретиться со мной взглядом, надо было закинуть голову назад. Но даже при этом я с трудом могла заглянуть ему в глаза, скрытые за густо накрашенными ресницами.
— Ты извиняешься передо мной?
— Я же сказала, что прошу прощения за то, что они так поступили. Так нельзя.
Его круглые щеки покраснели, он отдернул свою руку.
— Ты серьезно? — спросил он и рассмеялся.
Одноклассники проходили мимо. Некоторые останавливались и откровенно пялились на нас.
— Такое увидишь не часто. Королева-сука извиняется за своих сучат. Да, это что-то… Не может этого быть.
Он ушел, оставив меня посреди коридора с открытым от удивления ртом. Пронзительный смешок прорезал густой воздух коридора. Дрожь в предчувствии чего-то тревожного спустилась вниз по позвоночнику. Я повернулась направо, к источнику этого звука, но видела перед собой лишь беспокойную толпу школьников.
Перед моими глазами на мгновение мелькнуло красное атласное платье и темно-каштановые волосы. Сердце выскочило у меня из груди. От пронзительного смеха пушок на моих руках встал дыбом.
А затем я увидела ее. Она стояла возле фонтанчика для питья, помада в цвет платья — но не того платья, в котором она была на фотографии, лежавшей в моем кармане. Что-то — что-то в ее платье было не так.
Сделав шаг вперед, я едва не врезалась в рослого парня. Прежде чем я успела отшатнуться назад, он рассмеялся, схватив меня за плечи.
— Будь внимательней, Сэмми. Не хочу, чтобы ты снова отправилась в больницу.
— Извини, — пробормотала я, выискивая глазами девушку в красном.
Возле фонтанчика было пусто.
Я провела рукой по лбу, затем пригладила волосы и, развернувшись, поспешила в кабинет биологии. Подойдя к столу в заднем ряду, я села и начала рыться в сумке; мое дыхание со свистом вырывалось из груди.
Неужели я только что видела Касси? Это видение было совсем непохожим на другие. Дрожащими руками я достала тетрадь и снова сунулась в сумку в поисках ручки. На несколько секунд я закрыла глаза, стараясь совладать со вдохами и выдохами, а затем открыла их снова.
Сложенный треугольником кусок желтой бумаги лежал перед моей раскрытой сумкой. Неужели он выпал из нее? Или…
Я быстро осмотрелась вокруг, но рядом со мной никого не было.
Мне не хотелось читать то, что написано на листке, и не хотелось раздумывать над тем, как он попал ко мне в сумку и не свалился ли с неба. Во время трех первых уроков могло произойти все, что угодно. Кто-то мог незаметно подсунуть этот треугольник мне. Сделав глубокий вдох, я развернула его.
На этих скалах была кровь. Ее кровь. Твоя кровь.
Я всматривалась в эти слова до тех пор, пока они не начали расплываться на желтом фоне бумаги. Кровь Касси — моя кровь на этих скалах. К горлу подступила тошнота.
— Что это ты разглядываешь?
Я буквально подскочила, услышав этот голос. Накрыв листок рукой, подняла голову. Глаза цвета сапфира в упор смотрели на меня. Карсон опустился на стул, стоявший рядом с моим.
— А с чего ты решил сюда сесть? — спросила я, быстро складывая листок.
Он удивленно поднял бровь.
— Это же мое место.
Я сунула листок в сумку.
— Это точно?
— Конечно, Сэм. Я же твой партнер по лабораторным работам. Уже целый год.
Карсон положил согнутую в локте руку на стол и подпер щеку кулаком.
— Так чем же ты занимаешься?
— Я… никак не могу найти свою ручку.
Он протянул мне свою.
— А ты сам как?
Он чуть скривил уголки губ.
— У меня есть еще много-много ручек. У меня к ним слабость. Я просто коллекционирую их.
Я не понимала, шутит он или говорит правду, но улыбнулась ему и взяла ручку. Наши пальцы соприкоснулись, и меня словно ударило током. Я подняла голову, наши глаза встретились. Ручка все еще была у него, а взгляд казался настороженным.
— Спасибо, — прошептала я и легонько потянула ручку к себе.
Карсон разжал пальцы и отпустил ее.
— Ну как проходит твой первый день после возвращения?
Я едва слышно засмеялась.
— Все идет здорово.
— А подробнее?
— Меня несколько удивляет твое любопытство.
Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом отодвинулся и сложил руки на своей широкой груди.
— Понимаешь, я пытался проявить галантность и завести беседу. Обычно мы просто сердито смотрели друг на друга и обменивались оскорбительными колкостями. Можем снова вернуться к прошлому, если хочешь.
— Нет, — ответила я, и мой голос прозвучал печально. — Не хочу.
Карсон издал короткий смешок, пытаясь скрыть от меня свое внезапное удивление, но я заметила это.
— О, ну хорошо…
Эмоции и чувства зашкаливали — боль, злость, смущение.
— Прости за то, что я была такой сукой по отношению к тебе, когда… ну, в общем, всегда. Я серьезно. Можем мы сейчас начать все сначала?
Карсон пристально смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Однако его лицо было непроницаемым.
Тряхнув головой, я оглядела класс. И чего я так беспокоилась? Это прозвучало совсем не как простое извинение за те годы, когда я вела себя отвратительно. А то, что Карсон стал моим спасителем сегодня утром у кафетерия, совершенно не означало, что он размахивает белым флагом дружбы.
— Ясно, ответ отрицательный.
— Сэм…
— Забудь об этом, — проворчала я.
Открыв ноутбук, я пыталась прочитать конспекты по биологии, сделанные неизвестно когда, — по крайней мере, я этого не помнила, как вдруг увидела Кэнди, стоявшую у доски.
Она пристально смотрела на нас, ее взгляд метался между мною и Карсоном. Когда наши глаза встретились, ее брови взметнулись вверх. Я пожала плечами и снова уткнулась в экран, делая вид, что увлеченно читаю. Я ни разу за весь урок не посмотрела в сторону Карсона, но его присутствие ощущала постоянно. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала каждое его движение. Когда он делал какие-то записи в тетради, или тер ладонью о ладонь, или сжимал свое правое запястье. К долгожданному звонку мои нервы превратились в натянутые нити. Я выскочила из класса, словно испуганное животное из клетки.
Во время перерыва на обед легче мне не стало.
Я в одиночестве стояла в очереди, ни одно из блюд не вызвало у меня желания поесть. О, пицца! Прихватив еще бутылку воды, я отправилась искать свободный стол. Вероника устроилась в дальнем углу столовой и оттуда подавала мне знаки рукой. Я уже привыкла к пристальным взглядам и шушуканью за спиной, а потому выбрала одноклассниц.
— Говорят, что она не помнит ничего, — прошептала какая-то девочка. — Ей даже пришлось объяснять, как ее зовут. Вот ужас!
