Старушка Лидия Гавриловна оказалась просто аферистка экстра-класса. Она завещала свою двадцатиметровую комнату одновременно племяннице Майке и соседям сверху, выше этажом.
Майка приезжала раз в неделю, во вторник, привозила еду — продуктовую корзину, полный набор: мясо, рыба, птица, овощи, фрукты, холодные закуски. А соседи сверху являлись по выходным — прибирались, чинили электроприборы. Отрабатывали трудом. Старушке было за восемьдесят, и комната в центре могла освободиться в любую минуту.
Соседи сверху ничего не знали про Майку, а Майка про соседей. И уж тем более ничего не знала Надька. Но в один прекрасный день все раскрылось. Пришлось вызывать Бориса.
Борис не осуждал Лидию Гавриловну: старый человек, выживает как может. Борис провел переговоры со всеми участниками. Он не наезжал, говорил тихо и грамотно и смотрел прямо в глаза. И взгляд был спокойный, честный.
Надька, напротив, нервничала, ерзала глазами и мыслями, думала только о деньгах. Люди ее не интересовали, тем более эти люди: старушка, алкашка, инженер. Она даже не помнила, как они выглядели. Мусор. Пыль населения. Надьке надо было уложиться в определенную сумму, и хорошо бы, осталось на ремонт. Она планировала купить им жилье подешевле, в спальном районе, на первом этаже. Сунуть туда старуху и пьющую парочку. Какая им разница, где жить. Зачем им центр?
С инженером Яшей тоже не было проблем. Ему можно было навешать на уши километры лапши, он всему поверит. Яша жил с мамой до сорока лет, но мама умерла, и Яша остался один, совершенно не приспособленный к окружающей действительности. Видимо, мама плотно охраняла сына от грубости жизни. Яша никогда не врал и не знал, что другие могут врать с большим энтузиазмом. Для Яши главное — покой, чтобы его не дергали и не морочили голову. Как говорила мама: не дрэй, а копф. Копф — значит голова. Это единственное слово, которое Яша знал по-еврейски.
Яшу «обувать» было неудобно, все равно что обмануть ребенка. Но бизнес есть бизнес. Надька собиралась «впарить» Яше хрущевскую пятиэтажку. Борис тормозил Надьку.
— Я тебе не советую, — говорил он. — У тебя будет потом плохое настроение.
— Наоборот, хорошее, — отвечала Надька.
Основное финансовое вложение требовала квартира для Гмызы. За свою 50-метровую комнату с колоннами в эксклюзивном доме он справедливо хотел двухкомнатную квартиру. У него была беременная жена, очень молодая. Видимо, это был новый брак.
Надька тасовала варианты, подбирала, показывала, упиралась, торговалась до крови, и все окончилось тем, что солист внезапно умер. У него было больное сердце.
Надька была ни при чем, как ей казалось, но беременная жена набросилась на нее с кулаками. Борису пришлось буквально отдирать обезумевшую беременную девчонку.
Людка и Семен выскочили на шум, быстро сориентировались и облили Надьку водой из ведра. Бить не стали, постеснялись, но промочили с головы до ног, после чего выгнали в декабрь в минус пять.
Скандал докатился до Алисы. Нажаловалась бдительная Лидия Гавриловна.
Алиса вызвала Надьку и сказала:
— Ты, как бультерьер, готова идти по трупам, лишь бы взять свою выгоду.
— Надо уметь держать удар, — парировала Надька. — Нечего принимать все так близко к сердцу. Можно подумать, что квартира важнее жизни.
— Просто ты бессовестная, — заключила Алиса.
— А вы другая? — поинтересовалась Надька.
— Я другая. У меня совесть есть, а у тебя ее нет.
Надька хотела заметить, что у Алисы зубы в три ряда, как у акулы, но смолчала. Не хотела усугублять. Главное — не поиск истины, а квартира. Надька умела отделять зерна от плевел.
Наконец квартиру расселили.
Пьющая парочка уехала в подмосковный поселок Литвиново. Им там нравилось: свежий воздух, садик перед окном.
Яше неожиданно повезло. Ему досталась комната в трехкомнатной квартире. Две другие комнаты занимала разведенная Лида с круглой попкой и круглым лицом. И с пятилетним сыном. Яша и Лида посмотрели друг на друга, и каждому стало ясно, что поиск счастья завершен. Лида получила культурного, непьющего мужа. А Яша — жену и готового ребенка. Сбылась его тайная мечта. Он любил таких вот теплых и домовитых славянских женщин. А интеллектуальные очкастые еврейки ему не нравились. Но главное — ничего не надо делать: готовая жена в готовой квартире. Бог послал. А может быть — мама. Она и там не бросала своего любимого, неприспособленного Яшу.
Беременная вдова Гмызы получила двухкомнатную квартиру в этом же районе. Недорогую, поскольку первый этаж. Но главное — район.
Осталась одна Лидия Гавриловна.
Лидия Гавриловна постоянно меняла решения: то соглашалась на одну комнату, то требовала две.
Пришлось купить две смежные комнаты в малонаселенной коммуналке. Осталась сидеть с упрямым выражением беззубого рта. Из-за ее плеча выглядывала племянница Майка — вдохновитель и организатор побед.
Надька пригласила юриста фирмы Юру. Юра явился — бритоголовый, без шеи, с широченными плечами, как краб. Посмотрел на хилую старушку. Спросил:
— Ну?
Лидия Гавриловна закрестилась и тут же согласилась на все. Она насмотрелась сериалов и решила, что пришел криминальный браток. И лучше две комнаты в коммуналке, чем смерть в страшных мучениях.
Итак, квартира свободна. Документы оформлены на Надьку. Это одна из генеральных побед ее жизни. На этой территории Надька совьет гнездо с Андреем и двумя детьми. Территория — экстра-класс, и Андрей — супер: любимый, желанный, молодой, богатый и красивый. Как в сказке. Надька — перфекционистка. У нее все должно быть самое лучшее. И к этому самому она так долго и так трудно шла.
Однако впереди большой ремонт, дизайн-проект, хорошая бригада и деньги, деньги…
— Дай мне денег, — легким голосом попросила Надька.
Она произнесла это за ужином. Лука спал. Они сидели на кухне и ели спагетти с мидиями. Надька мастерски готовила спагетти. Научилась у мексиканки в доме Жан-Мари.
— Ты еще не вернула прежний долг, — напомнил Андрей.
— А зачем возвращать? — удивилась Надька. — Мы поженимся, и у нас будет все общее.
— Мы не поженимся, — спокойно сказал Андрей, будто речь шла о пустяке. Речь шла о главном. — Я не могу бросить жену.
Надька смотрела бессмысленным взглядом.
— Почему? — спросила она басом. Голос сел.
— Потому что не хочу.
— А почему ты сразу не сказал?
— Ты не спрашивала.
— Но это разумелось само собой.
— Вовсе не разумелось.
— А зачем я родила?
— Захотела и родила. Тебе он что, мешает?
— Ну конечно, мешает. Что я буду делать одна с двумя детьми?…
Андрей испуганно оглянулся: не слышит ли Лука? Но Лука спал, забросив кулачки за голову.
— Я дам ему свое имя и буду вам помогать. И это все.
Надька тяжело дышала. Ей не хватало воздуха.
— Но я же с тобой, — успокоил ее Андрей. — С вами… Что тебе еще нужно?…
Надька дала себе сутки на реакцию. Она рыдала, билась о стены в прямом смысле этого слова. Ухала как сова. Подумывала даже отравиться, но не насмерть, а просто попугать. Договориться с врачом и залечь в больницу. Врач вызовет Андрея по телефону и официально объявит о случившемся, намекнет о возможном скандале. Андрей прибежит к «умирающей», и они вызовут загс прямо в палату. Просто Филумена Мортурано.
Но ведь Андрей в самом деле ничего не обещал, а Надька не спрашивала. Почему она не задавала вопросов? Из гордости — раз. Из трусости — два. В глубине души Надька подозревала, что Андрей — слишком крупная рыба для ее слишком слабого крючка. Надька ни в чем не была уверена, поэтому делала то, что зависело только от нее. Любить. Выносить. Родить. Тут ей никто больше не нужен. Надька любила состоявшихся мужчин. Андрей был отличник. Он все делал на пять. И даже то, что он не хотел бросать жену, тоже свидетельствовало о его человеческой состоятельности. Тем более надо обрести его любой ценой. Сделать все, что возможно, и больше, чем возможно.
Надька позвонила Нэле. Нэля проявила сочувствие и привела знакомого врача по имени Сеня. Сеня заведовал нервным отделением в городской больнице.
Сеня выслушал Надькин сценарий с фальшивым отравлением, принял к сведению свой гонорар за постановку. Надька пообещала пятьсот долларов. Сеня был лысый, пучеглазый, как карась, и мокрогубый. Он скрутил свои губы в цветочек и сказал:
— Я вам сильно не советую делать эти концерты.
— Почему? — спросила Надька.
— Потому что он будет вас бояться, и он вас бросит. Не сразу. Сначала он заберет вас из больницы, а потом скроется через клозет.
— У вас уже были такие случаи? — догадалась Надька.
— Ну конечно… Когда женщина собирается мстить или шантажировать, надо бежать, как в атаку.
— А вы сами бежали?
— Еще как… — сознался Сеня.
