Когда я прочно сел на героин, счастливая звезда, вероятно в воспитательных целях, понятное дело, мне изменила. Тем летом я занял у Мити 400 баксов и… опаньки, деньги от меня отвернулись.
Пришёл уж и вовсе сентябрь, а денег всё не было и не было. И когда Митя напомнил мне о моём долге, мне ничего больше не оставалось, как продать свою «DX 7-ю YAMAH(у)», синтезатор, коий, мало того, что реально мне очень нравился и побывал со мной во многих передрягах, так ещё и небезосновательно воспринимался мною как брачно-обручальный символ нашего незарегистрированного в миру, но зато небесного брака с Ирой-Имярек, ибо в далёком Бундесе у неё тоже была DX 7-я YAMAHA. Но… делать нечего. Пришлось её продавать. (А может в глубине души, я подсознательно просто хотел расторгнуть наш брак, потому что он приносил мне слишком много страданий — тоже весьма вероятно:).)
Тут следует отметить, что сам я купил этот синтюк за те же 400 баксов, что в своё время занимал опять же у Кузьмина, но в тот раз отдал всё в срок. Продать же её, в принципе, можно было и за 500, но времени искать подходящего покупателя уже не было, и пришлось спешно продать её всего за 300 первому попавшемуся приятелю.
Таким образом, в срок я отдал Мите 300, а ещё 100 остался должен. Поначалу он сказал, что сие не беда.
С героина я постепенно слез, но… вышеупомянутая счастливая звезда материального достатка изменила мне весьма надолго. Время от времени я извинялся перед Кузьминым и обещал, что отдам вот-вот, в ближайшее время. Он всякий раз похлопывал меня по плечу и дружелюбно говорил что-то типа того, что, мол, не бери в голову, свои люди — сочтёмся и так далее. Я, конечно, о своём долге не забыл, но он настолько убедил меня, что это не к спеху, что, в общем-то, я перестал считать это своей первоочередной задачей. Вы не такие?:)
И надо же было такому случиться, что спустя два года после рождения этого долга, нас с Кузьминым, одновременно, обоих, полюбила одна и та же женщина. Звали её, как вы, видимо, уже догадались, Дэйзи.
Сначала она полюбила Кузьмина, нисколько, надо сказать, не смущаясь тем, что он — гей, а потом ей же искренне, по её признанию, полюбился всем сердцем я…
Находясь в гостях у Кузьмина, она звонила мне; находясь у меня, звонила ему — такая вот трогательная милая юная стервочка. Мите, полагаю, это не слишком нравилось и, возможно, что-то он к ней и чувствовал, ибо неоднократно заявлял, что хотя он и гей, но, мол, лет до 18-ти ему одинаково нравятся и мальчики и девочки. Дэйзи на тот момент вот-вот должно было исполниться 20, но, видимо, для неё в Митином сердце было сделано исключение.
То, что Дэйзи выбрала нас обоих одновременно (хоть спала, конечно, не только с нами двумя. И вообще я не вполне уверен, что она спала с Кузьминым, хотя скорее да, нежели нет) было особенно замечательно, ибо некогда этот самый Митя Кузьмин позволил себе сказать мне следующее: «Всем ты, Скворцов, хорош, но нет вот в тебе такой вот банальной эротической привлекательности». А Бог-то, дорогие мои, всё видит, всё замечает. Вот он и столкнул нас с ним нос к носу на одном, извините, лоне битвы:).
И вот однажды летним утром 2000-го года в квартире моей раздался телефонный звонок. Митя, а это был он, начал без обиняков: «Скворцов, а, Скворцов? Я смотрю, в лохмотьях ты не ходишь. Когда ты отдашь мне деньги?»
Смешной ты, Митя, вот чего:). А в ком из нас на сегодняшний день больше банальной эротической привлекательности — ныне бо-ольшой вопрос. (Смайлик, кокетливо улыбаясь, обрабатывает анус специальной смазкой.)
Деньги я, кстати, в итоге вернул. Где-то весной 2004-го года. «Добрая душа» не начислила мне процентов.
Не надо говорить хуйни — вот чего!
Всю хуйню, что вы можете мне сказать, я говорю себе и без вас, уж вы мне поверьте. Так что не говорите вы мне хуйни. Я и сам это умею получше вашего. Поэтому не надо мне говорить хуйни.
Я и без вас отчётливо понимаю, что в этой жизни мне едва ли удастся сосредоточить в своих руках всю полноту духовной и светской власти над миром. А это да, врать не буду, цель, существующая во мне сугубо помимо собственной воли. Какая вообще у человека может быть собственная воля?! Господь с вами! Хуйня это, которой не надо мне говорить. Сплошная власть обстоятельств, ни одно из коих, впрочем, не является случайным.:)
Что ж, не беда! В этой жизни я веду борьбу за то, чтоб «мне» было на «кого» опереться в следующей в лице моих литературных произведений и судьбы моей данной реинкарнации. Сколько всего этих жизней понадобится — на то Воля лишь Божья! А вы не спрашивайте. Никогда не спрашивайте о сроках. Сколько раз вам было уже сказано это? Нет, вы всё так же упорно тупИте. Это пиздец. Так нельзя!..
В Советском Союзе практически не было автоответчиков. То есть были они такой диковинной редкостью, что, прямо скажем, не всем выпадал случай с ними столкнуться. Когда же сраная Америка победила в холодной войне, и Советский Союз канул в Лету, в вечно новой России всё стало быстро меняться и, как водится, к худшему.
Средь бела дня на улицах стали убивать людей; в самом центре столицы расстреливать из автоматов коммерческие палатки с сидящими в них прекрасными юными продавщицами; всем желающим стало можно безнаказанно трахаться в попку; многие-многие некогда высшие добродетели в одночасье стали восприниматься всеми без исключения как пороки, — супружеская верность, к примеру, стала выглядеть чем-то вроде слабохарактерности — очевидным свидетельством совершенно неприемлемого в современном обществе уровня закомплексованности и залогом будущей ранней импотенции или климакса — сохранение невинности до брака стало можно объяснить только вагинизмом, подлежащим, в свою очередь, немедленному лечению, — и стали в домах нарождающегося middle-класса появляться телефоны с автоответчиками. И вот, как ни странно, именно массовый приход в нашу страну автоответчиков сразу и разделил людей на несколько групп.
В первую очередь, автоответчики разделили на две категории своих обладателей. То есть лишь немногие стали пользоваться ими по назначению, включая их только в своё отсутствие дома. В большинстве же, мягко говоря, граждан автоответчик немедленно вскрыл законченных скотов, коими они, по всей видимости, были и до этого — с барскими замашками, а точнее с тем, чем являются барские замашки на взгляд потомственных холопов.
У этих граждан, место которых за одно уже только это в братской могиле, автоответчик работал всегда, и, таким образом, каждый из позвонивших должен был сначала представиться, доложить, ёпти, о себе и изложить в паре слов суть своего дела, а потом уже «господа», они же — потомственные холопы, уже начинали думать, а подходить ли им к телефону или, может, ну его на хуй.
Вследствие этого так же на две группы господин Автоответчик разделил и тех, кто нечаянно на него напарывался, набрав номер своего друга или знакомого. Многие, прямо скажем, не были к этому морально готовы и наотрез отказывались разговаривать с магнитной лентой. Они немедленно бросали трубку, предпочитая перезванивать до тех пор, пока к телефону не подойдёт настоящий живой хозяин. Немногие из таких людей сразу осознали всю глубину произошедшей с их недавними друзьями метаморфозы и что их надежды услышать в обозримом будущем живой голос без предварительного отчёта-доклада в большинстве случаев напрасны.
Я же, происходя по матери:) из дворян, а по отцу — из хохляцких мещан, что, впрочем, до определенного момента никогда меня особо не интересовало — как представителя последнего поколения, воспитанного в духе интернациональных коммунистических идеалов — тем не менее, сколь ни вращай, к потомственным холопам не принадлежал ни с какого боку и, вследствие этого врождённого обстоятельства, полагал, что не общаться с автоответчиком — не только элементарно невежливо, но, более того, это ещё и изобличает в человеке трусость и мелочность, свойственную, опять же, людям, происходящим из низших каст. (Тогда, впрочем, я был ещё очень далёк от серьёзных размышлений о кастовой структуре общества.)
Однако вести себя, как закомплексованная деревенщина, я всегда считал ниже своего достоинства, несмотря на свою и понынешнюю приверженность коммунистическим идеалам, основным из которых, кстати сказать, является вовсе не вся та хуйня, в кою верят нынешние молодые, вскормленные дерьмократической пропагандой, простейший принцип построения общества, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Максимально жёстким условием!
Да, я понимаю, что это заведомый логический тупик, но, по-моему, это-то и прекрасно, и, скорее всего, большевики это знали. Но разве это не прекрасно в идеале? Сами подумайте. Вот построено идеальное коммунистическое общество, и все счастливы в нём не один год и вдруг… Вдруг выясняется, что где-то в одном городе (хотя город, положим, будет един) один маленький мальчик очень-очень несчастен, потому как, допустим, избыточно сильно получил от своей неоправданно истеричной мамаши по жопке. И тут же это выносится на Всемирный Совет, и в ходе его заседания всем становится очевидно, что это настолько вопиющее безобразие, что, пожалуй, теперь единственным честным поступком, после такого-то события, для всего человечества может стать только коллективное самоубийство. По-моему, это здОрово! Было бы так, я счастлив был бы!
