— Мало ли, что там написано. Нам Коран не указ, — отрезал Тимохин. — У нас, слава Богу, не Арабский халифат. Так что ступайте и изучайте дело. Пусть скажут спасибо, что мы вообще учитываем их первобытные нормы. Нам за эту "исследовательскую" работу, между прочим, надбавки не платят, — закончив свое выступление, председатель вновь обратился к своим бумагам, забыв о существовании Абдуллы и шариата.
Абдулла был в ужасе. Опозориться с первым же своим делом он не хотел, а при его знании шариата позор был неминуем. Рассматривать же дело исключительно на основе российского законодательства запрещало само российское законодательство и инструкция Верховного суда.
И Абдулле пришлось вспоминать, к счастью, не столь далекие студенческие годы, когда за несколько дней перед экзаменом прочитывались тяжелые заумные книжки по совершенно незнакомому предмету. Теперь ему предстояло заново освоить мусульманское право. Времени по студенческим меркам предостаточно: целых четыре дня!
Позвонив Виралайнену, Абдулла с трудом упросил капризного старика встретиться. Встреча состоялась в обшарпанном, но безумно родном кафе на юрфаке.
Узнав о проблемах Абдуллы, Виралайнен злорадно заулыбался.
— Я помню, как Вы мне сдавали экзамен, молодой человек. Изворачивались, как могли, но свою тройку получили законно. Особенно меня порадовала фраза о том, что Аллах написал Коран, а Пророк — сунну. Не понимаю, как Вы могли после моих лекций так скверно отвечать? Вы ведь посещали все мои лекции. Я Вас отлично помню — Вы сидели в первом ряду с одной красивой девушкой.
Абдулла стыдливо вжал голову в плечи. Виралайнен очевидно с кем-то его путал: во-первых, на экзамене он получил не тройку, а четверку, потому что умело воспользовался шпаргалкой товарища, а на лекциях Виралайнена он и подавно не был, тем более с красивой девушкой. (С красивыми девушками надо в другие места ходить!). Устроившись на пятом курсе на практику в суд, Абдулла практически не бывал в Университете.
— Ну что молчите? Стыдитесь? Думали, что ненужный предмет проходите, а видите, как оказалось. Пришлось столкнуться, можно сказать, вплотную, — не скрывал своей радости Виралайнен.
— Да-а, — протянул Абдулла. — Кто бы мог подумать!
— Ну, да ладно. Пусть это будет Вам уроком. Итак, что у Вас за дело? — профессор надел очки в золотой оправе (за консультации по шариату Виралайнену недурно платили: долгое время он был едва ли не единственным серьезным специалистом по мусульманскому праву в стране).
Внимательно выслушав Абдуллу, Виралайнен засмеялся.
— Послушайте, любезный, мы со студентами такие задачки на семинарах решаем.
— У нас не было семинаров, — Абдулла предупредил неприятный вопрос профессора.
— Ах, да, — с огорчением вспомнил Виралайнен. — У нас только четыре года назад семинары по шариату ввели. Догадались, наконец. Сколько мне крови стоило пробить эти семинары. Вы не представляете себе, молодой человек…
Мысль профессора закружилась и завертелась в другом направлении, и Абдулле пришлось терпеливо слушать рассказ о приключениях Виралайнена в различных бюрократических инстанциях, в силу своей недалекости не понимавших важность изучения шариата в России. Наконец, профессор вспомнил о "задачке для семинаров".
— Все очень просто, молодой человек, — многозначительно произнес Виралайнен. — Весьма посредственно поступил шариатский мировой кади, судя по его аргументам.
Абдулла внимательно слушал Виралайнена, что-то записывая в блокнотик. Почти как на лекции!
— В Вашем случае, — продолжал Виралайнен, — налицо желание пожилого мужчины наряду с супругой ровесницей — иметь молодую женщину. Насколько я понимаю, он не привел в оправдание своего намерения более серьезных аргументов?
— Получается, что так, — согласился Абдулла.
— А, стало быть, его жена имеет совершенно законное право воспротивиться такому решению, — подытожил Виралайнен. — Они думают, что если введена полигамия, так теперь можно брать столько женщин, сколько выдержит кошелек. Да, кстати, у них был заключен брачный договор?
— Да, — отвечал Абдулла, не переставая что-то писать в блокнот. — В соответствии с договором, если муж помимо причин, указанных в законе, инициирует развод, он теряет право на свою долю супружеского имущества.
— Ах, вот оно что! — улыбнулся Виралайнен. — Неглупая жена оказалась. Все предусмотрела. Кстати, по шариату, если муж в Вашем деле и после вынесения судебного решения будет настаивать на второй жене, первая жена может сама потребовать развод. По-арабски это называется "хул'ун". Тогда муж обязан предоставить жене развод, причем возможно без получения от жены соответствующего отступного, именуемого "фидйа". Только учтите, право жены запретить мужу брать другую жену не оговорено четко в Коране и сунне. Это правило было вынесено судами. Я это к тому говорю, что данное правило не является жестким и беспрекословным. За судьей оставлено право решать дело по собственному усмотрению. В Коране сказано, что мужчина может иметь до четырех жен, если может обеспечить им достойное содержание. Так что думайте сами, молодой человек, что в данном случае будет более справедливо.
— Спасибо огромное, Эйно Юккович, Вы мне очень помогли, — Абдулла благодарными глазами посмотрел на Виралайнена.
— А вообще я Вам советую почитать вот эти книжки, — Виралайнен вручил Абдулле исписанный с двух сторон мелким почерком листок. — Тогда Вы сможете более или менее хорошо ориентироваться в шариате. Помните, что шариатский судья, помимо знаний и опыта, должен обладать безупречной логикой и способностью к анализу. Большинство дел, с которыми сталкивается шариатское судопроизводство в наше время, не урегулировано напрямую в Коране или сунне. Подчеркиваю: напрямую. Поэтому мусульманские правоведы с помощью широкого инструментария всевозможных приемов и методов стараются постигнуть идею, заложенную в Коране и сунне. Иными словами, они решают, как Пророк решил бы данное дело, если бы он жил в наши дни.
— Но ведь это же может привести к произволу судей! — пылко возразил Абдулла.
— Формально, да. Но, во-первых, судья должен аргументировано обосновать свое мнение, сославшись на авторитетные источники. И, во-вторых, решение судьи может быть обжаловано в соответствующих инстанциях. Раньше это был суд халифа, теперь это — вышестоящие судебные инстанции. А в христианской Испании после реконкисты вообще сложилась уникальная ситуация, когда решения кади обжаловались в суде короны, то есть апелляционное решение по приговору мусульманского судьи выносил христианин, что в принципе невозможно для классического фикха.[18]
— Любопытно, — отозвался Абдулла.
— Молодой человек! — Виралайнен упоенно закатил глаза. — Вы не представляете, сколько должен знать шариатский судья! Это ни одному нашему судье не снилось! Помимо судебных решений по различным вопросам, он должен быть досконально знаком с Кораном и комментариями к нему, сунной Пророка, решениями его сподвижников, работами авторитетных мусульманских юристов, фетвами[19] почитаемых духовных авторитетов. И это далеко не все. Поэтому меня несколько поражает Ваша юношеская смелость, с которой Вы взялись за рассмотрение данного дела. Этому учатся и учатся гораздо дольше и больше, чем на обычном юрфаке.
— Да я не взялся, — стал было оправдываться Абдулла. — Мне дали и сказали: вот тебе дело, решай, и никаких гвоздей!
— В приказном порядке? Замечательно! — Виралайнен опять оседлал своего конька: мол, юстиция, у нас ни к черту. Судебная реформа уже лет десять, как созрела, а власти и в ус не дуют. Недооценивают шариат и скоро жестоко поплатятся за это.
Пока Виралайнен предавался эмоциям, Абдулла опять начал что-то строчить в блокнотик.
— Однако, пока Вы все это не освоили, — указал Виралайнен на лежавший перед Абдуллой список, — я хочу посоветовать Вам следующее. Запомните, прежде всего, две вещи, которые помогут Вам принять справедливое решение в том или ином деле. В основе каждой нормы шариата лежит основание ее принятия, по-арабски — 'илла. Это основание даст Вам возможность понять причины, по которым была установлена данная норма. Например, Вы знаете, почему мусульманам запрещено пить вино?
— Наверное, потому что его чрезмерное употребление вредит здоровью, — немного подумав, ответил Абдулла.
— Вы почти угадали. Дело в том, что в исламе существует пять ценностей, любое покушение на которые рассматривается как преступление. Эти ценности: религия, жизнь, разум, продолжение рода (или достоинство, честь) и собственность. Внутри этих ценностей существует градация. Религия — самая главная ценность, потом идут: жизнь, разум, продолжение рода, собственность. Соответственно, самые жесткие наказания установлены как раз за преступления, посягающие на одну или одновременно несколько этих ценностей. Например, употребление спиртного наносит удар такой ценности, как разум, а также религии, поскольку пьяный человек не в состоянии добросовестно выполнять свои обязательства перед Богом (для общения с Аллахом нужен чистый разум). Поэтому, когда Вы будете рассматривать какое-нибудь дело, смотрите, посягал ли преступник косвенно или умышленно на эти ценности. Если да, то для такого преступления должно существовать фиксированное наказание в Коране или сунне. Можно исходить и от противного. Если в Коране и сунне существует фиксированное наказание в отношении того или иного преступления, — значит, оно посягает на одну из исламских ценностей.
