— Квох!.. Квох!.. Охонюшки! Не знаете вы моего петушка-Афонюшки! Вечно куда-нибудь залезет… А там, за плетнем, крыса злая живет!.. Ох!.. Ох!.. Как бы не издох!
— Да вон он, за тем кустом смородины!.. Видишь, рыжее пятнышко?
— Ох, ох, ох!.. Спаси Бог!.. Спасибо, господа паны Домовики!
— Не за что, мамаша! Гуляй себе мирно.
Квочка, озабоченно клохча, увела свой выводок дальше. Божки продолжали прерванную беседу.
— Все ли у нас в порядке? Куры? Цыплята?
— Все целы. Чего там? Крыса хоть и есть, правда, злющая, за плетнем, ну да ей Жучка чуть хвост не отхватила вчера. Не придет.
— Думаешь? А то, право, стыдно будет перед хозяином.
— Ничего! Кроме Жучки пан Дворич за порядком смотрит. Да там и Птич, и Соломич, и старый хрен Огородич.
— Тот углядит, что и говорить… ох-гурков принес! За пфомидорами пошел.
— У него, правда, зуб со свистом. Не выговаривает от старости.
— Да, уж что! Старость, что и говорить. А сам — заберется под лопухи и смотрит, когда Настя с Марьей за огурцами придут! Подсма-а-тривает!
— Ха-ха-ха! — рассмеялся тот. — Он до женского роду охоч!
— То-то и оно. А ты говоришь — старость. Он еще пятерым, таким как ты, два очка вперед даст, да так в дурачки сыграет, что только держись!
— Ну уж и два очка. Только и есть его, что подсматривает.
— Да, да… А осенью, помнишь, пришла Гапка за соломой, так набрала, хотела поднять, а он ей — ножку — раз! Она и упала, барахтается, да от него отбивается.
— А може, то — Дед Соломенный? Он — тоже непрочь побаловаться.
— Да и Соломенный такой же. Обое они — рябое! Седина в бороду, а бес в ребро. Ходят, бороды важно поглаживают, а как баба зазевается, так они и тут!.. Думаешь, отчего Ларьку хозяин прогнал? Думаешь, правду, кучер виноват? Ведь клялась, в ногах у хозяина валялась, все на Домовика выложила — да не поверил!
— Такой поверит!.. Сам доктор, знает, как аисты детей с капусты носят! Да… Такой ни во что не верит!.. Ну, будет ему однажды на орехи!.. Боюсь за него, — заключил Запасич. — У него — всего нет, и Бога нет, и нас нет, и дурного глаза нет, и всякое-такое… А мужики все серчают, и уже не раз собирались прийти барина бить!
— Ну, он там, какой ни на есть, а вот барыню жалко!.. Больно добрая она ко всем, и — к нам тоже… Да детишки тоже хорошие!
— Дети — хорошие, правда, — согласился Запасич пан. — Третьего дня я с Колей через окошко разговаривал. Слушает! Да еще как! Верит в нас.
— Это ему Настя рассказала, а то бы тоже не верил.
— Веч-ч-чер!.. Чи-чи-чи!.. Веч-ч-чер!.. — прострекотала прилетевшая сорока, садясь над ними.
— Ну, ты, сплетница, улетай подальше! Сами знаем, что вечер!..
Домовики оглянулись, потому что послышался шорох в кустах, и увидали снова Огородича, шедшего с полным передником томатов, зелени, лука, перца, свежего горошка и капустных листов, вместо тарелок.
— Вот вам моя приношения! — сказал он важно, высыпая все на траву.
— Опять “приношения”? Надо говорить “приношение”, — заметил Запасич. — Ну, да тебя все равно не научишь… Пойду в запасную, найду чего-либо… Что ж, сырку голландского корочку возьму, ветчины кусок, колбасы, ну… там еще есть балычок прошлогодний… Да уж чего-либо принесу.
— Смотри, Батя Запасич, не запоздай, а то опять Горешный все слопает.
— Не запоздаю… Так к одиннадцати?
— Да, да, к одиннадцати. Все будут тут же.
Запасич пошел в одну сторону, а Огородич в другую, он еще решил гороха свежего нарвать, да и морковки сладкой принести.
— Как? Кто? Кто ты таков? — послышался вдруг голос петуха из-за забора. — Кто ты таков?.. А где куры?
— Куры ушли на реку, — ответил Садовой.
— Куры ушли на реку?.. Ку-ка-ре-ку! — заорал тот. — Ку-ка-ре-еку-у! Все — на ток!.. Все на ток!.. Ток! Ток!.. Ток… Ку-ка-ре-ку-у-у!
Солнце уже светило красными лучами и скоро синие тени пошли в траве, стали выходить из стволов, где они жили днем, стали вытягиваться, позевывая, все длинее, точь-в-точь, кот Васька, когда с печи спрыгнет.
Садовой заботливо разложил овощи на капустных листах, прикрыл их лопухами, присыпал травой и лег рядом отдыхать.
С реки пришли куры, за ними утки с утятами, гуси, стали во дворе летать голуби. Хозяйка вышла кормить птицу. Тем временем бык, стоявший у корыта с травой, повернулся к ней, и вытянув голову, промычал, что пора спать идти.
Наконец, куры ушли спать, гуси тоже, одни утки остались на траве. Пришли с поля коровы. Хозяйка им вынесла хлеба с солью. Потом пробежала по двору Гапка с подойниками. Вскоре она отнесла молоко в погреб, и в доме зажегся свет. Хозяева сели вечерять. Тем временем загорелись звезды, потянуло холодком, а давешние тени сели в кружок, разговаривая про ночные дела.
Вскоре в доме свет погас. Люди легли спать. Тогда только стали приходить Домовики в лопухи, где их ждало угощение. Прибежали маленькие Вяшки и Вяшата, не больше пчелы ростом, принесли светляков и разложили кругом. Стало светло как днем. Домовики разглаживали бороды. Все ждали Батю Домового, Старейшину Рода. Прибежала Жучка, пофыркала, покланялась, улыбнулась всеми зубами собранию и побежала вокруг дома.
Тем временем пришел Запасич с закусками, за ним, разглаживая широкую бороду, Погребник и объявил, что Настя в Купалину Ночь поставила угощение в предбаннике.
— Что ж, пойдем туда? Или будем здесь?
— А это как Батя Домовой решит.
— Да! Да!.. Как Батя решит! — согласились все хором.
Цверенкали сверчки. Далеко лаяли собаки. Сильно пахла ночная фиалка. Торжественно горели в небе Стожары. Звезды, одна другой ярче, сияли в голубоватой глубине. Чуть видный туман скрывал деревья. Домовики сидели у лопухов и говорили о разных делах.
— Идут!.. Идут Батя Домовой с Горешным, — прибежал сказать Птич, которого поставили стеречь приход Старейшин.
Домовики встали и, низко кланяясь подходившим, хором сказали:
— Будьте здравы, паны Домовые и ты Батя, в эту ночь!
— Будьте здравы! — ответили те. — А что, все в порядке?
— Все, Батя! В предбаннике Настя поставила угощение.
— Молодец Настя, одна за всех блюдет дедовский обычай.
— Где же будем? Здесь, или там?
— Сначала здесь, а потом уйдем туда, — распорядился Домовой Батя. — Садитесь, братья! Вы знаете, великая ночь у нас! Ночь Летнего Коляды, Купалы-отца.
— Слава Летнему Коляде, Купале-отцу! — возгласили хором божки.
— Соблюдайте хозяйское добро, как зимой, так и летом!
— Слава хозяину с хозяйкой!
— Садитесь, братья, за нашу трапезу!
Домовики сели, Запасич стал раздавать всем по капустному листу, потом по огурцу, по горсти горошку, морковку, лук зеленый, по куску балыка, колбасы, ветчины с крутым яичком и по перцу с помидором-яблочком.
Домовики чинно закусили, потом, когда кончили, Батя сказал: «Берите ваши листы, забирайте фонари, идемте в предбанник!»
Домовики собрали светляков и пошли чинной чередой, по старшинству, к бане. Там стояли тарелки с приношениями, пироги, квас, все как полагается.
— Слава Насте, что блюдет старый обычай!
— Слава!.. Слава!.. Слава!.. — трижды прокричали все.
— Садитесь, братья, будем дальше продолжать. Наливай квасу!
«Паффф!» — выстрелила пробка. Запасич налил всем по жбану.
— На здравие хозяев! — возгласил Батя Домовой.
— На здравие!.. Слава!.. Слава!.. Слава!
Домовики выпили по жбану, выпили по другому и стали восхвалять квас. Он, действительно, был забористый и даже пьяный. Скоро все слегка захмелели. На колокольне пробило двенадцать ударов. Стало свежее. Цветы будто сильнее запахли.
— Тихо, братья! — сказал Батя. — Сейчас придет Купала!
Действительно, во дворе точно огонь зажгли, то шел величавый Купала, в вишневом венке, в ягодах, с черемуховой палкой в руке.
— Здорово, братья Домовики! — сказал он кланяясь.
— Слава тебе, Купало, в ночи идущий! — отвечали они, низко кланяясь. — Садись к нам, гостем будешь!
Он вошел, сел на лавицу и принял угощение от Бати-Домового. Отпив квасу, съев пирога, он сказал:
— Хорошо у вас тут! Поважаете старый обычай.
— Это все Настя. Как бы не она, то и не праздновали тебя.
— Ну, дай ей Бог всего доброго, — сказал он. — А вы Купал-Цвет, Светояр видели?
— Нет, не видели.
— Ну, так смотрите! — и с этими словами вынул из-за пазухи папорть-цвет, так чудно воссиявший, что глазам больно было на него смотреть. — Смотрите! Другой свет вам покажет Купала в зиме… Берегите хозяина! Ну, теперь мне надо идти дальше, — и с этими словами вышел.
Долго виднелся в темноте его свет, точно он огненными ногами ступал по земле.
Прокричали первые петухи, пообещали, что будет утро и будет снова свет. Домовики принялись снова пировать. Окончили они только к заре, когда заметили, что Жучки нет. Еле нашли ее в соломе.
— Ну, пошли все в обход! — сказал Батя. — А ты дура-Жучка, беги впереди!
