Нас тоже угостили маленьким концертом.
Забавно было очутиться в этой часовне воскресным утром. Чинно сидеть на низких скамеечках для коленопреклонений, в пестрых лучах витражей, и сосредоточенно слушать новую версию «Toque, toque, toque on heaven’s door…»[45].
Лола непременно хотела осмотреть замок сверху донизу. Я попросила Венсана повторить вчерашнюю экскурсию. Слушая его, мы умирали от хохота.
Он показал нам всё: комнаты, где жила хозяйка замка, ее очки в футлярах, ее дырявый стул, ее мышеловки, ее рецепты мазей из жира нутрии, ее бутылку спиртного и «Светский Боттен»[46], зачитанный до дыр. Затем кладовые, винный погреб, хозяйственные пристройки, кладовую для конской сбруи, охотничий домик и старинную дозорную тропу.
Симон восхищался изобретательностью архитекторов и инженеров-фортификаторов. Лола собирала травы для гербария.
Я сидела на каменной скамье и глядела на них троих.
Братья стояли над крепостным рвом, облокотившись на парапет… Симон наверняка жалел, что при нем нет его последней роскошной радиоуправляемой модели… Ах, если бы Сиссэл Дабл-Ю был здесь… Венсан, видимо, угадал его мысли, потому что сказал:
— Забудь о своих корабликах… Там во рву водятся гигантские карпы, настоящие акулы. Они бы твои модельки слопали на раз…
— Да ладно!
Венсан промолчал, задумчиво поглаживая замшелые камни ограждения.
— Ну и что ж, — прошептал наконец наш капитан Ахав[47], — так было бы даже интереснее… Хорошо бы приехать сюда еще разок, вместе с Лео… И пусть бы твои рыбины сожрали игрушечные кораблики, к которым я его до сих пор не подпускал, — это было бы наше самое веселое приключение…
Продолжения я не услышала, только увидела, как они ударили по рукам, словно заключили удачную сделку.
А Лола тем временем рисовала, опустившись на колени среди маргариток и душистого горошка… Спина моей сестры, шляпа с широкими полями и белые мотыльки, рискнувшие совершить на них посадку; волосы, скрученные узлом на затылке, с воткнутым в них карандашом вместо заколки; плечи и руки, исхудавшие от перипетий недавнего развода; подол майки, который она оттягивала вниз, вытирая об него кисточку… До чего же хороша была эта мягкая белая палитра, которая постепенно расцвечивалась нежными акварельными красками…
Никогда еще я так сильно не жалела, что забыла дома фотоаппарат.
Я вдруг обнаружила, что у меня глаза на мокром месте — наверное, это объяснялось усталостью. И еще огромной нежностью к этим троим и смутным ощущением, что мы наслаждаемся последними минутами нашего веселого детства…
Скоро тридцать лет, как мои братья и сестра украшают мою жизнь. Что было бы со мной без них?! И когда жизнь окончательно разведет нас в разные стороны?!
Ибо так оно и бывает. Ибо время неизбежно разводит любящих, и ничто не вечно под луной.
То, что мы испытали за эти полтора дня, называлось загулом, и мы, все четверо, понимали это. Короткая передышка, глоток свободы, нечаянная радость. Несколько часов, украденных у постоянных спутников нашей жизни…
Долго ли мы еще сможем вот так вырываться из повседневного бытия, чтобы «выстроить стенку» из четырех игроков? Сколько таких увольнительных еще подарит нам судьба? Сколько раз еще позволит нам показать ей нос, обжулить ее? И как мы все-таки потеряем друг друга, как оборвется наша связь?
И сколько лет нам еще осталось до старости?
Я уверена, что в тот миг мы все думали именно об этом. Я ведь хорошо нас изучила, всех четверых.
Стыдливость мешала нам говорить об этом вслух, но в ту минуту, стоя на перепутье наших дорог, мы уже все знали.
Знали, что доживаем у подножия этого разрушенного замка последние мгновения детства и что скоро пора будет менять кожу. Что скоро придется забыть наше духовное родство, нашу взаимную нежность и эту чуть грубоватую любовь друг к другу. Забыть, оставить позади. Разжать руки и повзрослеть наконец.
Да, пришла пора братцам Далтонам[48] разбежаться в разные стороны в лучах заходящего солнца…
Я, дуреха, почти уже заплакала над собой, как вдруг увидала вдали на дороге нечто…
Что это там такое?
Я встала и пригляделась, сощурив глаза.
Какое-то мелкое существо тяжело тащилось в мою сторону.
Кто же это, раненая зверюшка?
А может, лиса?
Лиса с целым флаконом мочи, подосланная Кариной?
Или кролик?
Нет, это была собака.
Невероятно!
Тот самый пес, которого вчера я заметила из машины и который скрылся из виду далеко позади.
Пес, с которым я встретилась взглядом в сотне километров отсюда.
Да нет, не может быть… А что, если…
О господи, не хватало мне еще вступить в общество «Тридцати миллионов друзей животных»!
Присев на корточки, я протянула к нему руку. У него даже не было сил вильнуть хвостом. Он сделал еще пару шагов и рухнул к моим ногам.
На несколько секунд я застыла, чувствуя комок в горле.
Прийти, чтобы умереть у моих ног…
Но нет, мгновение спустя он еле слышно заскулил, пытаясь облизать себе лапу. Лапа была окровавлена.
Подошедшая Лола спросила:
— Откуда взялась эта собака?
Я подняла голову и хрипло ответила:
— Еще один глюк…
Мы, все четверо, принялись ухаживать за раненым. Венсан побежал за водой, Лола приготовила ему еду, а Симон стащил подушку из желтой гостиной замка.
Пес одним глотком втянул в себя всю воду и завалился в пыль. Мы перенесли его в тень.
Сумасшедшая какая-то история…
Приготовив себе закусь, мы спустились к реке.
У меня сжималось горло при мысли, что по возвращении мы найдем собаку сдохшей. Хотя что же… По крайней мере, для смерти этот пес выбрал вполне живописное место… Да и плакучие ивы тут рядом…
Мальчики засунули бутылки в воду, между камнями, мы с Лолой расстелили одеяло, все уселись. И тут Венсан сказал:
— Глядите-ка, вот он…
Пес опять подполз ко мне. Прижался к моей ноге и тотчас заснул.
— По-моему, он тебе на что-то намекает, — сказал Симон.
Они смеялись, все трое, поддразнивая меня:
— Эй, Гаранс, кончай хмуриться! Он тебя полюбил, вот и все. Ну-ка давай… чи-и-из!.. Это не так уж страшно.
— Да что мне делать с этой псиной? Вы представляете, как я буду держать ее в своей студии на седьмом этаже без лифта?
— От судьбы не уйдешь, — заявила Лола, — ты вспомни свой гороскоп: это период растущей Венеры во Льве, так что смирись!.. Вот она — великая встреча, к которой ты должна была приготовиться. Я ведь тебя предупреждала…
Они веселились от души.
— Считай это знаком судьбы, — сказал Симон. — Этот пес явился, чтобы спасти тебя…
— …чтобы ты начала вести здоровый и уравновешенный образ жизни, — подхватила Лола.
— …чтобы ты вставала рано утром и шла его выгуливать, — добавил Симон. — Чтобы ты купила себе треники для бега трусцой и ездила на природу каждый уик-энд.
— …чтобы ты жила по расписанию и чувствовала ответственность за кого-то другого, — завершил Венсан.
Я была сражена наповал.
— Ой, только не бег трусцой, только не это, черт возьми!..
Венсан, который откупоривал вино, вдруг сказал:
— А он, вообще-то, симпатяга.
Увы, я тоже так думала. Шелудивая, ободранная, грязная дворняжка, вся в коросте, но… симпатяга.
— После всего, что она совершила, чтобы найти тебя, надеюсь, у тебя хватит совести не бросить ее? Надеюсь, что хватит.
Я нагнулась и стала рассматривать пса. Воняло от него все-таки довольно сильно…
— Может, отвезешь его в SPA?[49]
— Хм… А почему я? По-моему, мы нашли его вместе.
— Да ты посмотри, — воскликнула Лола, — он же тебе улыбается!
Проклятие! И верно: пес поднял голову и преданно посмотрел мне в глаза, слабо повиливая хвостом.
Господи, ну почему? Почему именно я? И разве он поместится в багажной корзинке моего велика? И разве консьержка, которая и без того меня не жалует, согласится?..
И чем их кормят?
И сколько лет они живут?
Так значит, пора запастись пакетами для сбора какашек? А еще поводок с автоблокировкой! А еще идиотские беседы с соседями, которые выходят погулять со своими любимцами после вечернего сериала! А еще автоматы с пакетами «Чистый город».
Боже, за что?!
Молодое вино приятно холодило рот. Мы закусили свиными колбасками, умяли бутерброды со свиным паштетом, пухлые, как перина, посмаковали теплые сахаристые помидоры, потом серые пирамидки козьего сыра, а на десерт — садовые груши.
Нам было хорошо. Рядом журчала вода, в ветвях деревьев шнырял ветер и щебетали пташки. Солнце играло с рекой, разбрасывая по ней золотистые блики; оно то скрывалось за облаками, то пронизывало их насквозь и бегало зайчиками по прибрежной траве. Мой пес грезил во сне о своей будущей парижской жизни, поскуливая от счастья, а мухи не давали нам покоя.
