— Пусть твоя шавка не лезет на мою койку, сколько говорить буду, что брезгую псами. Не выношу их запаха! Убери его вон!
— Володя! Откуда пес? Зачем принес его в общежитие?— спросил Лукич хозяина пса.
— Егор Лукич! Отец мой умер, я говорил вам. В память от него Снежок остался. Любимцем его был. Сестре все отошло, квартира и вещи. Она с мужем поругалась. Ушел он от нее, ребенка оставил. А у мальчишки, ему всего три года, аллергия на собаку. Не выгонять же его на улицу в девять лет. Он и так на отцовской могиле жил. Я его оттуда умирающим забрал. Уже не верил, что выхожу. Снежок с отцом как люди дружили. Не могу его чужим людям отдать. Знаю, что все равно сбежит на кладбище, там и помрет. Вот принес. Ну, что делать? Он для папки как человек был. А мне в память остался. Муж сестры тоже скандалил из-за Снежка. Потому взял себе, чтоб они помирились и жили вместе, одной семьей. Теперь и здесь неувязка. Те двое ребят ничего к Снежку не имеют, а этот дергается, требует убрать собаку. Но куда дену? У меня и теперь перед глазами стоит отец со Снежком на руках,— понурился Вовка.
— Как же быть с тобой? — обронил Лукич.
— Я не обижал, хотел постричь пса, чтоб вони от него не было. А этот наехал! Меня воротит от запаха псины. Не сдышусь с ним в одной комнате! Это однозначно!
— Слушай, а Ксюшкину кошку тоже ты постриг? — вспомнил Лукич.
— Я обколбал! Круто получилось, правда?
— Придурок! Вот попадешься в руки девок, они с тобой живо расправятся. Не только остригут, а и кастрируют! Не простят, уж это точно. И все время, пока будешь жить в общаге, станут мстить тебе на каждом шагу! — предупредил Лукич.
— Что хотите, но собаку убирайте отсюда! — настаивал парень хмурясь.
— Ладно! Разберемся! — пообещал комендант и вскоре вернулся с парнем из другой комнаты:
— Значит, Сергей, занимай вот эту койку, а ты, Николай, пойдешь на его место. Там нет животных,— усмехнулся загадочно. И погладив Снежка, сказал тихо:
— Живи козявка тихо! Не дадим тебя в обиду. Не бойся, не дрожи.
А через неделю, прямо среди ночи, выкинули ребята Николая из комнаты в коридор, прямо на холодный пол. И закрыв перед ним дверь на ключ, предупредили:
— Смотри, козел, если вернешься или станешь проситься обратно, голову с резьбы свернем.
Колька до самого утра спал на полу в коридоре, прижавшись спиной к отопительной батарее. Там его увидел Лукич:
— Ты чего это тут канаешь? — удивился неподдельно.
— Выгнали меня, выкинули ночью!
— За что?
— Не знаю!
— Может, наехал или прикипелся к кому?
— Нет, я спал!
— Ну, просто так не вышибут! — стукнул в двери, громко потребовал открыть:
— Почему Кольку выперли, за что?
— А вы зайдите! — позвали ребята внутрь.
Кто-то откинул одеяло с постели Николая. И Егор
Лукич мигом отскочил от койки. Громадный мокрый круг дал удушливый запах. И хотя окно в комнате было открыто, дышать стало нечем.
— Лукич! Представьте, что мы это терпели каждый день, всю неделю, больше не выдержали! Если б знали, никогда не пустили этого засранца! Он всю комнату провонял. Забирай от нас куда хочешь. Мы не пустим его. С Сергеем проблем не было. Верни его, а этого обратно выпихни!
— Ну, что ж ты? На собаку брызгал, а сам хуже его, зассанец! Тебе лечиться надо! Почему молчал про болезнь?
— Собаки испугали. Давно, с тех пор эта беда привязалась. И говорить о ней стыдно. Собак ненавидеть стал!
— Давай одевайся! Пошли к фельдшеру. Может, сумеет помочь...
Через месяц Кольку подлечили. Но в прежнюю комнату его не приняли. Отказались ребята жить с ним под одной крышей. Навсегда отвернулись от парня. Тому, долго подыскивали место. Никто не соглашался принять человека, перед ним захлопывались все двери. И дело тут вовсе не в кошке с собакой, не в болезни, а в натуре Кольки, ее, а это поняли все ничем не исцелить.
Его поселили в опустевшую комнату. Ребята, жившие в ней, ушли служить в армию, и Колька долго жил один. К нему почти два месяца никто не заглядывал и не интересовался человеком. Лишь по весне подселили к нему новичков, молодых парней, но и они держались особняком, не общались и не дружили с Николаем.
Егор Лукич давно перезнакомился со всеми жильцами общежития. Знал по имени, помнил в лицо. О жизни многих был наслышан и поневоле был в курсе всех событий. Часто сами жильцы приходили к нему, одни с просьбами, другие за советом.
— Лукич, ну почему мне так не везет? Будто кто-то проклял мою долю с самого рождения. Стоит просвету появиться над головой, обязательно все испортится, разладится. Начну с парнем встречаться, уже готов предложение сделать, его отобьют или сам сбежит от меня. Другие, даже хуже, уже давно замужем, детей растят, а я как катях, потерянный в штанах, ни к какому берегу не прибьюсь. И всегда одна. Не пойму, в чем дело? — посетовала Полина Вострикова, словно невзначай, и ждала, что скажет эта последняя, самая строгая инстанция, каким считали Титова в общежитии.
— Поля, тут рецептов нет. Присмотрись к себе получше, может, сама ответ сыщешь.
— Да уж все передумала. А причину не нашла,— закручинилась девка:
— Знаете, стала встречаться с Димкой Кореневым. Хороший парень. А он к моей подруге сбежал. Недавно они поженились. Оба такие счастливые, а я до сих пор реву. Обидно, почему не меня взял? Потом с Антоном закадрила. Того у меня через месяц увели. А Костя через две недели от меня сбежал. Я ему звоню, он телефон выключает, слышать не хочет. А ведь ни одного плохого слова не сказали друг другу. В чем дело — не врублюсь,— чуть не плакала Полина.
— Другим девчонкам подарки дарят парни. К праздникам, к дням рождения. А мне сраной открытки не перепадает.
— А ты говорила, просила что-нибудь у ребят, с кем встречалась? — насторожился Егор.
— Ну, конечно! Обидно, когда другим дарят, а мне нет!—ответила простодушно.
— И что просила?
— Да так себе, мелочь. Сказала Димке, что у меня мобильник старый, вот-вот сдохнет, надо новый купить. Напомнила, что Восьмое марта скоро. Ну и все! Больше он не пришел, прикололся к подруге. А с Борькой еще смешней получилось. Зашли с ним в бар, я его заволок-па. Заказали пирожные, мороженое, кофе. Я, конечно, думала, что он рассчитается. Борька пил, ел, и вдруг вышел на улицу с мороженым. Сказал, покурить надо. С полчаса прошло, его нет. Я на улицу вышла, Борьки мет. Официант за руку поймал, крик поднял, потребовал рассчитаться, кое-как наскребла. Выхожу из кафе и вижу, что на скамейке в сквере сидит Борька с какою-то чмо, она мое мороженое дожирает. Вы представляете, что со мною было? Я всю ночь уснуть не могла.
— Погоди, Полина! Тебе кого жаль было больше, Борьку или мороженое?
— Ну, как не поймете? Он за мои деньги ее угощал! Это же насмешка!
— Ты с ним говорила после того?
— О чем? Назвала козлом и прошла мимо.
— А он что ответил?
— Ничего! Рассмеялся вслед. А когда Леньку Шерш-нова попросила купить мне к дню рождения цветы и конфеты, знаете, что ответил тот придурок:
— У тебя попка слипнется!
Егор Лукич хохотнул:
— Так чему удивляешься, девка?
— Ну, почему другим покупают, а мне нет? Вон Машке Скворцовой дорогущие духи подарил парень. И вовсе не на праздник, не на именины, просто так! Тут же, никто и в задницу не плюнет,— опустила плечи удрученно.
— Все верно, иное не жди...
— Почему?
— Они не просят. Не вымогают ничего. Им парни нужны, а не мобильники с мороженым. Тебе все сразу подавай. Много зайцев поймать мечтаешь, потому, не обламывается ничего. Это, если сейчас, не доводясь никем, хочешь ощипать мужика, а что будет дальше? Ты за горло возьмешь мигом, такое все понимают и шарахаются, как от чумы. Разве такою должна быть подруга? Только сдержанной, скромной и понятливой, не бросаться на мужика хищницей, не трясти до нитки. Ты же сама всех отпугнула. Чему ж удивляешься? Чем отличаешься от путанки? Ту попользовал и забыл. А ты каждый день прикипаться станешь. Кому это нужно?
— А что ж я без подарков должна оставаться? Да чем же хуже других?
— Полина! В наше время парни щедрее были. Теперь они хитрее стали. И, как Борька, хотят за ваш счет прокатиться и пожить, все потому, что девок стало много, а ребят мало. Вот и делай вывод. Ковыряются мужики в бабах, ищут богатых, деловых, пробивных, с малыми запросами и большими возможностями. А ты к ним со старой меркой. Не подходит она нынче! Устарела! Меняй тактику, пока еще есть время. Оглядись и выкинь из норова попрошайничество. Помни, нищих только в сказках замуж берут...
— Да вон Зинку Градову в прошлом месяце из общежития замуж взяли вовсе голожопую. У нее даже второй ночнушки не было. А жених аж на руках ее в машину унес. Она и на рожу хуже меня, и на работе получает меньше, и родня сплошь деревенщина. А вот отхватили, такое сокровище. Зато я уже сколько пет одна, никому не нужная. Наверно, сглазили меня, позавидовали. А ведь три чемодана с приданым на шкафу пылятся какой год. И девки смеются, что скорей их внучки замуж уйдут, чем меня заберут из общаги. Неужели они правду базарят, глумные?
