...Парковая скамья все слышала и видела. На своем
веку познала много всякого, и смешного, и грустного. Вот и эта пара чудаков рассмешила. Динка делано вырывалась, обижалась, но Иван был настырен. И своего добился.
— Тебе просто баба была нужна,— упрекнула девчонка.
— Да этого добра на каждом углу хоть лопатой греби. Мне только ты нужна, моя жена! И никакая другая! Это точно! Пошли домой, голубушка! Будет дурить! — повел Динку знакомой дорогой за руку. Та уже не вырывалась, спокойно шла рядом.
Егор Лукич и вся обслуга общежития поняли и одобрили возвращение Динки к мужу и свекрови:
— Правильно сделала. Все ж бабе надобно уметь прощать. А мужика в руках станет держать, гонору тож предел нужен. Уж Ванька побегал за ней, теперь пить побоится, чтоб навовсе бабу не потерять,— говорила Анна.
Но молодежь Динку не одобрила:
— Зря простила отморозка! Уж такого шутя могла найти. Зачем повадку давать придурку? Я бы не забыла, как по морде надавал и выбросил хуже собаки,— говорила Наташка.
— Потому тебя не простили, и никто не подумал вернуть домой. Дала свекрухе в морду, тебя вышвырнули насовсем. И не смотрят в твою сторону. Вот и думай, кто из вас дурнее, ты иль Динка? Ванька ее каждый день теперь с работы встречает. А какие счастливые идут домой! — завидовала Полина отчаянно.
— Не-ет, надо было помурыжить с год. Чего так быстро простила его?
— Видать, любила! — вздохнул кто-то украдкой.
— Небось, подарок ей принес кучерявый. Динка глянула и обомлела, враз обиду забыла! — высказалась Полинка.
— Ага! Он за подарком далеко не ходил. Из порток достал! — хихикнула Дашка.
— Это верно! — рассмеялись девчата дружно, с сочувствием оглядев ничего не понявшую Полину.
Девка вот уж несколько месяцев вздыхала по красавцу Яшке. Тот был любимцем всех заводских девчат и женщин, в каждой комнате общежития был желанным гостем. По нем вздыхали многие. Кому, какой девке не объяснялся в любви этот ловелас? Даже престарелых уборщиц не обходил комплиментами, за что те особо тщательно убирали в его комнате. Они обожали парня за веселый нрав, за доброту и отзывчивость. Умение вовремя пошутить, развеять бесследно хандру и скуку, сделали его первым человеком в общаге. Он умел найти общий язык с каждым, а потому даже несговорчивые вахтеры разрешали Яшке протаскивать в общагу девок с панели и там он устраивал веселуху до самого утра, до прихода Лукича.
Как бы ни гудел весь этаж, развлекаясь с потаскушками, никто не засвечивал Яшку коменданту, не закладывали и не выдавали, понимая, что тот старался не
только для себя. Ведь путан пускали по кругу. И все желающие могли воспользоваться бабами досыта, получить недорогие ласки, почувствовать себя мужиками.
— Эй, дружбаны! Налетай, покуда теплые! Хватит дрыхнуть! Бабье возникло! Выбирайте «телок»! Не то расхватают всех!—будил ребят, мужиков, те растаскивали девок то койкам, выключали свет.
Шурша деньгами, путаны уходили в другие комнаты. Где-то их угощали вином и сигаретами, в других пользовали, не давая передышки, под хриплые или удалые песни магнитол хмелели мужики от вина и потных ласк. В лица не вглядывались, имен не запоминали и зачастую даже не знакомились. К чему соблюдать этикет, если через час расстанутся и не увидятся долго, быть может, никогда.
Путанки хорошо знали свое дело и не теряли время зря. У них каждая минута на счету. Они знали, чем больше клиентов, тем выше заработок, а потому не смотрели на внешность и возраст. Какая разница? Способен оплатить свою похоть, значит, мужик!
Сам Яшка, приводя шлюх в общагу, редко пользовался их услугами. Ему по горло хватало своих девок. Никакая ему не отказала и не оттолкнула от себя. Их он пользовал на чердаке и в подвале общаги, во внутреннем дворе и за углом. Когда приспичивало, так и на лестничной площадке прижимал. Скольких лишил невинности и обабил, даже сам сбился со счету. И через минуту забывал всех, для кого стал первым, памятным на всю оставшуюся жизнь.
Яшка, при всем своем темпераменте и способностях, никогда, ни одну бабу или девку не брал силой. Ему всегда отдавались добровольно. Знали, парень не ославит и не опозорит, не скажет вслед грязное слово и не ухмыльнется сально.
Все бабы знали, какой он этот Яшка. А потому никто не мечтал о долговременной связи с ним, не претендовал на место подружки и, тем более, жены. Каждая понимала, что Яшка не создан для семьи и ни одной не
станет мужем. Он был слишком хорош, чтобы впрягаться в семейный хомут и признать равной себе бабу. Пусть она была бы раскрасавицей, Яшке она надоела бы уже на второй день и он обязательно сбежал бы от нее, если б для того пришлось бы прыгнуть с десятого этажа в одних трусах, человек бы не задумался.
Он никогда не любил и не верил в любовь. Всех, кто говорил о ней, считал больными. Может потому что с самого детства был избалован вниманием девчонок, какие нередко даже дрались из-за него.
Девчонки сами научили целоваться, а потом открыли тайны близости, от какой поначалу захватывало дух. Но и это скоро прошло и перестало вызывать восторг.
Конечно, Яшка умел трепаться о любви. Этому его тоже научили девчонки. Его любили с детства и говорили о том всегда.
К пылким признаниям Яшка привык, как к хроническому насморку. И никогда не принимал их всерьез. Оно и понятно, если за неделю имел по пять-семь девок, как запомнишь имена, а уж тем более о чем говорил с каждой.
Знала о том и Полина. О Яшке нередко говорили девчонки в комнате. Одни с восторгом или с осуждением, но каждая была не прочь встретиться с красавцем-парнем в укромном уголке хотя бы ненадолго. Полина
о том не мечтала, Яшка на нее не обращал никакого внимания, проходя, не замечал. Иногда, заскакивая в комнату, выкладывал коробку конфет, целовал всех троих, но только не Полину. Ее словно не видел в упор. Никогда не смотрел в ее сторону и не здоровался. Девку от такого пренебрежения трясло. Ведь она ждала его внимания. А он вылетал из комнаты ветром, даже не оглянувшись на нее.
Полинка губу прокусила от злости, сжала руки в кулаки до боли, чуть не разревелась от досады. Девки позвали ее пить чай с конфетами, какие принес Яшка, Полинка пила чай молча, все всматривалась, чем эти девчонки лучше и не находила ответ на свой вопрос.
— А мне, вот прикольный, подарил на Восьмое марта букет роз. А потом всю ночь отрывался на скамейке в сквере. У меня, блин, вся задница замерзла в ледышку. А ему все мало. До утра катался, как наездник. Зверюга, не мужик,— говорила Светка.
— Ну, целуется классно! Душа замирает...
— Не только целуется. Меня с месяц назад уволок за город на весь выходной. День секундой пролетел. Я и теперь тащусь, когда вспоминаю.
— А чего не повторишь?
— Не зовет. Я бы не отказалась.
— У него милашек больше, чем волос на голове. Мне кажется, Яшка никогда не женится.
— А зачем ему? У него девок — полная обойма. Все его, а он ничей, как петух в курятнике, общий мужик, султан, да и только.
— Интересно, если он надумает, какая у него жена будет?
— Такого не случится! — уверенно говорили девчата.
— А если б тебе предложил, ты согласишься?
— Конечно! Да и ты не откажешься.
— А я бы не пошла! — встряла Полька, задрав конопатый, курносый нос.
Девчата со смеху чуть не попадали:
— В зеркало глянь на себя. Да Яшка в твою сторону и не высморкается. Ну, кто ты, чмо зеленое. На тебя алкаш не оглянется. Замолкни, головастик, выкидыш старой мартышки! Это же смешно! Где Яша и кто ты? — дружно смеялись девки.
И вот тогда Полька решила, во что бы то ни стало, обратить на себя внимание Яшки. Задача оказалась не из легких. Девка начала вызывающе одеваться. Заголялась так, что вахтеры краснели то ли со смеху, то ли от стыда. Но Яшка по-прежнему не обращал на нее внимание.
Полинка стала делать макияжи, прически, но тоже бесполезно. Парень и не оглядывался. Девка обзавелась дорогой сумочкой, классным мобильником, к ней стали подходить парни, пытались завязать особые отношения, но ей нужен был только Яшка.
Полинка порхала по коридорам и вестибюлю общежития, сверкая голыми ягодицами, несозревшей грудью, больше похожей на два фурункула. Мужики и парни оглядывались ей вслед и, подмаргивая друг другу, говорили:
— Зреет зелень, в бабы лезет зеленый стручок! Экая плюгавая, а уже показывает, что у ней завелось! Ну, кто-нибудь приловит дурочку, осчастливит в подворотне, враз отпрыгается лягушонок!
Но прошло лето, миновала осень. Вот и снег пошел. Полинка уже всякую надежду потеряла, что Яшка увидит ее, обратит внимание. А тут наступил Новый год. И молодежь вздумала повеселиться у себя в общежитии.
Для такого случая постарался и Егор Лукич. Раздобыл громадную красавицу-елку. Ее поставили посередине столовой, вокруг расположили столы. Сколько игрушек, мишуры принесли девчата. Ёлку украсили сказочно. А вскоре задумались, где взять Деда Мороза и Снегурочку? По общему решению ребят Морозом назначили Яшку, а в Снегурочки пришлось предложить Полину. Та выплакала, вымолила это для себя. И девки сжалились:
