Сема запутался в поводке, так недоуменно глядя на Аду, как будто такое обращение нарушает его картину мира. Знаю я Семину картину мира – думает, что он главный кот, а мы с Адой так себе коты.
– Пардон за ночное беспокойство, – елейным голосом сказала в телефон Ада, – я дико извиняюсь, но хозяин поднял цену. Да, было полторы тысячи метр, но… когда это было? Ах, еще сегодня днем? Давайте не будем об этом. Может, вам повезет и мне удастся скинуть долларов тридцать с метра. А иначе квартира уйдет прямо сейчас, вот рядом со мной стоит покупатель… – Она сунула мне телефон и зашипела: – Быстро скажи, что ты покупатель!
– Ой, – пискнула я в телефон, – ой…
– Вот видите – покупатель подтвердил свои намерения, – сказала в телефон Ада. – Да-да, вы правы, все дорожает на глазах, тем более у вас такие ботинки. – Ада нажала отбой. – Уф-ф… ну, как я веду переговоры, интеллигентно?
– Ну… да, очень… Можно я уже пойду?
– Нет. Сначала скажи, твой не приходил? Пропал? – басом крикнула Ада. – Машка! Ты картинки-то пересчитала?
Я промолчала. Ада не виновата, что думает о людях плохо. Это такой замкнутый круг: Ада хитрит и обманывает, потом ее обманывают в ответ, вот она такая и стала.
– Пропал, – сама себе ответила Ада, – совсем пропал…
Я хотела из гордости соврать, что не совсем, а частично, но ведь Ада так и будет приносить мне кастрюльку на двоих… Так что я сказала правду.
– Можно попробовать найти, – сказала Ада и отрывисто, как на задании, спросила: – Адрес? Телефон? Мобильный? Особые приметы?
Я ничего о нем не знаю, он все время молчал, а я болтала…
– Ну, хотя бы шрам от аппендицита у него есть?
– Откуда мне знать? – удивилась я.
– А-а… понятно, – снисходительно усмехнулась Ада. – В этом-то и дело…
Ада говорит ужасные глупости. Считает, что Вадим совсем пропал, потому что я сама виновата. Не понимаю, что такое секс в жизни мужчины. И в жизни женщины.
– Вот ты мне скажи. Ты же не дала ему, не дала? – наступала на меня Ада.
– Я? Что я ему не дала? – растерянно сказала я. – Я ему все давала, что у меня было.
– Не дала… – уверенно протянула Ада. – Ты хоть понимаешь, кто ты после этого?
Сейчас Ада громко назовет меня всеми словами, которые знает, и Сема услышит, и все прохожие… Я замерла и даже немного втянула голову в плечи.
– Эгоистка ты, – почти прошептала Ада, – я одних котлет сколько перетаскала, а ты ему не дала… вот теперь пожинай плоды своего безобразия. Что, плачешь? Ну реви, реви…
– Я не плачу… Мне просто обидно, что я думала, а он… – невнятно объяснила я и попросила: – Можно я пойду?
– Нет, – отрезала Ада. – Слушай, Машка, а может, у него проблемы? У таких красавцев как раз таки и бывает. Был у меня один. Я думала, он импотент, а он-то стеснялся. Так ведь со мной как – не отвертишься! А другой все ж таки оказался импотент.
Кажется, я сейчас заплачу. Почему, ну почему… у меня все так? Аде, между прочим, шестьдесят два года, а у нее и импотент, и все. А я?
Я попрощалась с Адой и Семой и медленно пошла к дому. Я очень старалась, чтобы Ада по моей спине не догадалась, что я плачу, а то она подумает, что это она меня расстроила, получится неловко.
Тем более Ада во всем права. Теоретически. Мужчинам необходим секс. Да, у него могли быть какие угодно проблемы. Теоретически. А практически дело в том, что я НЕХОРОША, может же человек просто НЕ ХОТЕТЬ…
– Не хотел он! – выкрикнула мне вслед Ада, словно мои мысли были написаны на моей спине. – Тоже мне цаца. Это ты НЕ ХОТЕЛА! А мужик не может чтобы НЕ ХОТЕЛ!
Я не хотела? Да я просто об этом не думала, потому что… потому что…
Да, почему?
Потому что я некрасивая, вот почему. У меня были романы (один неврастеник, два дебила и четверо не вполне достойных), но все эти романы сами меня выбирали. А я никогда не делала первый шаг, потому что я – на любителя и должна ждать, пока любитель меня примет решение.
– Все врут, – сказал Димочка, – все врут всё!
– Да, ты прав, – рассеянно согласилась я, не отрываясь от компьютера (инструкция по использованию тефлоновой сковородки – не бейте своего мужа сковородкой по голове, пять долларов лист), но, спохватившись, переспросила: – Кто врет?
Димочка махнул рукой. Глаза грустные. Я выключила компьютер.
Оказалось, что первый врун в Димочкиной жизни – учитель истории. Димочка не сошелся с ним во взглядах на исторический процесс. Историк – молодой, лет тридцати пяти – живет в одной комнате с женой и детьми и считает, что в его комнате виноваты богатые. То есть Димочкин папа-банкир. Димочка сказал ему, что его личный папа не виноват, что историк живет в одной комнате с женой и детьми. Пусть историк найдет себе нормальную работу и заработает своим детям на квартиру.
– Ты так ему и сказал?! Выгнали? – Это я поинтересовалась из вежливости, я и так знаю, что так и сказал и что выгнали.
Димочка не из тех, кто будет держать свое мнение при себе, Димочка из тех, кто высказывается.
– Ну выгнали, – сказал Димочка.
Раз уж Димочкин папа – банкир и это классовые разногласия, мне пришлось оторваться от тефлоновой сковородки.
– Димочка, но историк не виноват, что у учителей такие маленькие зарплаты. Наоборот, ты должен его уважать за то, что он делает любимое дело!
– Любимое дело? – скептически сказал Димочка. – Учить истории в школе? Врет он все! Самому себе врет, и своей жене, и своим детям! Просто ему хорошо быть учителем, понимаешь? Он орет, важничает, выделяет любимчиков – где еще ему позволят отрабатывать на живых людях свои комплексы? А своих детей он бьет и кричит, чтобы они не горбились. А они не виноваты – будешь тут горбиться, если тебя все время бьют! Это у них вообще психологическая защита… И он еще требует, чтобы я его уважал! А он сам что?!
Димочка иногда рассуждает как взрослый, и я совсем не знаю, откуда у него такой жизненный опыт. А правда, почему он требует, чтобы его уважали? Дети же не дураки, тем более Димочка. Ведь ребенок же может спросить: а ты сам что?
Будет непедагогично сказать, что я тоже так считаю.
– Я тоже так считаю, – сказала я. – Можно я теперь включу компьютер?
– Пока нет, – отозвался Димочка, – еще мама врет. А папа вообще… тоже врет.
Глаза грустные.
– И так-то непонятно, зачем все это, а еще все врут… Может, мне вообще уйти? Буду жить в «Second Life».
– Ох, нет! Только не это! – попросила я.
«Second Life» – это и есть вторая жизнь. Компьютерная игра, симулятор жизни, можно придумать себя и жить, зарабатывать деньги, обедать, заниматься сексом… В ней нужно сначала создать самого себя, а потом жить.
Вчера Димочка играл у меня целый вечер. Сначала был пони с беличьим хвостом, потом стал девушкой-мулаткой, потом он куда-то трансгрессировал, во что-то телепортировался, а потом ему надоело.
– Сделай мне омлет и посиди со мной, пока я ем, – попросил Димочка, – а то я стану в «Second Life» черным квадратом.
Господи, черным квадратом!
Не помню точную дату, конец февраля
– Чижик-Пыжик, где ты был? – пропели за дверью. – А у тебя нежданная радость! Подставляй для поцелуя левую пятку! Ку-ку! Ура!
– Какое «ку-ку», какое «ура»? – с закрытыми глазами открывая дверь, пробормотала я. Странно, никто не проезжает мимо меня по Фонтанке в такую рань…
– Гений приехал! Илюшечка прибыл по месту прописки!.. – Илья просунул в дверь чемодан. В первое мгновение, когда я вижу Илью, я всегда пугаюсь: зачем ему такой большой чемодан, не переехал ли он ко мне навсегда?
Илья – мой американский любовник. В чемодане у Ильи смокинг и лакированные ботинки.
– Ну что, ты рада? – Илья засмеялся. Он смеется, как ребенок, которым все любуются и дают ему шоколадку. Им, и правда, все любуются и хотят ему помочь, особенно женщины.
Я люблю Илью, хотя он не очень похож на ребенка, а дяденька довольно брутальной внешности, крепкий, с совершенно гладкой, как бильярдный шар, головой.
…Вот пожалуйста, назло Аде – у меня тоже есть любовник! Илюшечка, то есть Илья, – мой американский любовник, а это звучит гордо, как будто у меня есть и отечественные любовники, и заграничные.
– А почему у тебя пахнет мужским парфюмом? Признавайся, изменяла Илюшечке?
Я небрежно пожала плечами. Почему-почему? Потому что Димочка душится так, что после него остается шлейф.
Кстати, Вадим тоже душится так, что после него остается шлейф. Кстати, это еще один его недостаток.
С одной стороны, Илья – мой американский любовник. С другой стороны, у нас никогда еще не было так, как в кино, когда люди бросаются друг к другу прямо у входной двери и, не в силах противиться страсти, опрокидывают чемодан с лакированными ботинками и др. и только потом говорят: «Сейчас Гений будет пить чай и есть испанский омлет».
– Сейчас Гений будет пить чай и есть испанский омлет, – аккуратно поставив чемодан на диванчик в прихожей, сказал Илья, и мы пошли на кухню. Ну… в конце концов, бывают разные американские любовники, у меня такой.
