— Полезно! Запятые тоже может?
— Тоже.
— А если я сам слово придумаю… ну, которого нет в русском языке.
— Сделаешь «добавить в словарь» и все. F1 нажми, здесь справочник по ворду есть, почитай.
— Потом. Как закрыть? А вот… файл… и закрыть. Или на крестик.
Готов безуспешно пытался закрыть программу, на вопрос анимационной скрепки, сохранять ли изменения в документе, упорно выбирал вариант «Отмена».
— Жми на «Нет», — посоветовал Игорь.
— Ха-ха, точно, — всплеснул руками Готов.
Игорь опять подошел к своему компьютеру и раздосадованно щелкнул на клавиатуре комбинацию клавиш.
— Завис, зараза… ладно, перезагрузим.
— Такое часто бывает?
— Не часто, но бывает.
Сделав умное выражение лица, Готов задал вопрос:
— Можно написать такую программу, чтобы монитор взорвался?
— Нет, конечно, — засмеялся Игорь.
— А можно, не сходя с этого места, в банке там что-нибудь взломать и деньги на свой счет перевести?
— Теоретически можно, а практически…
— Мне бы не помешала парочка миллионов, — не дослушал Готов.
— Мне бы тоже.
Готов нашел игры и выбрал пасьянс «Паук»:
— Я у директора в кабинете в «Паука» играл. Мы с ним вдвоем в канун ноябрьских праздников бутылку пшенички раздавили. Он вырубился, до этого поддатый был, а я компик включил… Слышь, а тебе нравится, когда клавиатуру клавой называют?
— Терпеть не могу, — глаза Игоря загорелись. — Еще материнскую плату матерью называют. CD-ROM — сидюк, винчестер — винт. Когда говорят не Windows, а винда, меня трясти начинает. Один идиот знакомый увидел в какой-то рекламе как на CD-ROM… вот таким образом чашку кофе ставят и называл его подставкой под кофе… Или не E-mail, а мыло… чушь собачья. Программы — проги. Нормально, да? Существует четкое название — звуковая карта, нет же, звуковуха…
— Ладно, не кипятись, — засмеялся Готов.
— Бесит. Не клава, а устройство ввода информации — клавиатура.
Помолчав, Игорь тоже рассмеялся. Готов, зевая, спросил:
— Игорь, к Интернету здесь можно подключиться?
— Можно.
— Покажи мне. Я ни разу не видел.
— Никогда? — удивился Игорь.
— Никогда. Не доводилось.
— Давай покажу, только никому не рассказывай. До шефа дойдет, проблемы будут. Интернетовское время только в учебных целях, но мы полчасика, я думаю, украдем.
— Только ты мне объясняй все по порядку.
Игорь сел рядом с Готовым.
— Во-первых, устанавливаем соединение.
— А что это жужжит?
— Это модем. Теперь вводим логин и пароль… так… ждем… всё, мы в интернете.
— И что?
— Заходим в поисковик, в Яндекс, например, и набираем слово или ключевую фразу по интересующей теме… музыка… поиск… можно просто Enter. Вот куча ссылок на сайты. Можно в чат зайти.
— Куда?
— В чат. Общение в реальном времени. Правда, я такой глупостью не занимаюсь, но некоторым нравится. Сейчас зарегистрируюсь… Придумываем псевдоним или, как говорят, ник… допустим, «учитель», наблюдай, посылаем сообщение Смуглому… Привет… ждем… этот Смуглый, возможно, на другом конце страны сейчас, а может, и в соседнем микрорайоне… ответил: привет, как дела…
— Ха, во идиот, — воскликнул Готов, — гомосек, наверно.
— Не исключено, еще спрашивает: кто ты по знаку Зодиака.
— Я же говорил, гомик. Не нравится мне чат. Что еще есть?
— У-у-у, тут много чего. Я тебя только с основами знакомлю.
— Можно, я сам попробую, пока время еще есть. Включи мне Яндекс, пожалуйста.
Готов потер ладони, высунул язык, старательно в строке поисковика набрал слово «порно» и нажал Enter.
Вот уже полчаса 10-й «А» слушал речь Готова. Учитель делился впечатлениями от посещения собрания местной ячейки коммунистической партии.
— Ведь правильно скорректированный социализм приносит в казну государства колоссальные доходы. Если бы неизвестно кто неизвестно с какой целью все не порушил, все не развалил в нашей стране, еще лет двадцать — и социализм подошел бы к финальной черте, и XXI столетие ознаменовалось бы новым этапом в жизни человечества — коммунизмом.
— Да кому нужен этот коммунизм? — возразил Федоров Дима. — Мы, кажется, жили уже семьдесят лет при коммунизме.
— Как кому? — удивился Готов. — Всем вам, мне, всему человечеству. А тот строй, который был в нашей стране, начиная с 1917 года, немножко не соответствовал… И к тому же ты семьдесят лет не жил, тебе всего шестнадцать.
— В Америке жизнь намного лучше, там все есть, — вмешался Виталя Бойчук.
— Это заблуждение и дезинформация. В Америке, я имею в виду США, хорошо живется только двум процентам населения, которые грабят народ. Остальные — это бедные, бездомные, нищие.
— Там любому безработному пособие офигительное платят, — упорствовал Бойчук.
— Никому ничего там не платят, — авторитетно сказал учитель. — Богачи все забирают себе.
Федоров усмехнулся:
— Правильно. Почему если я, например, зарабатываю деньги, то должен с кем-то делиться?
— А как ты хотел, ты живешь в обществе.
— Но должна быть свобода выбора…
— А что ты понимаешь под свободой? То-то, вот и молчи! Вам только кажется, что вы хотите хорошо жить. Дело не в этом. Просто вы хотите грабить народ.
— Да никого мы не хотим грабить, просто все хотят жить по-человечески.
— У меня в голове не укладывается, что твоя башка подразумевает под по-человечески?
— Ну, как в Европе живут, например.
— Откуда ты знаешь, как живут в Европе? Там все давным-давно сгнило.
— Все равно Вашего коммунизма никогда не будет, — ухмыляясь, заявил ученик.
— Лучше закрой свой рот, пока еще есть время, — зашипел Готов.
— А что Вы ему рот затыкаете?! — вступились одноклассники.
— Закройте свои пасти, барчуки, — заорал Готов.
— Да пошел ты!
Нервная дрожь пробежала по телу учителя.
Рудольф Вениаминович схватил дипломат и швырнул в центр класса. Дипломат, отскочив от Макаровой Насти, ударился о пол и раскрылся.
Чего там только не было. Кипа непроверенных тетрадей, трико, журнал «Плейбой», пустая бутылка коньяка, три свечки, веер.
— Смотрите, что у него там, — засмеялся Ширяев Витя.
— Ничего не трогать, не прикасаться к моим вещам, — приказал Готов.
Спустя пять минут Готов за руку привел директора.
— Вот, полюбуйтесь, пожалуйста, вышел, понимаешь, в туалет, прихожу, а тут… Все вещи разбросаны, половины нету, деньги пропали. Вы мне скажите, я горбачусь с утра до ночи, я заслужил такое обращение?
— Не ожидал я от вас, ребята, — покачал головой директор.
5-й «Д» вовсю галдел в классе. На полу, на партах, на подоконниках лежали перевязанные бечевкой тюки газет и журналов. Дети спорили меж собой, кто больше всех принес макулатуры и, увлеченные бахвальством, не заметили появление учителя.
Готов уверенным голосом произнес:
— Сейчас мы проверим, кто из вас достоин звания «лучший ученик года», и поможет нам вот эта штука.
Он взял ручные весы на уровне груди, оттянул крючок и отпустил. Весы лязгнули.
— В очередь… дети… — приказал Готов, — и уберите бумагу с подоконника.
Ученики столпились у стола учителя. Не в состоянии создать очередь, ребята ругались, толкались, создавая учителю массу неприятных ощущений.
— Нет, так не пойдет. Вы, прям, как стадо барашков. Сядьте на свои места, будем по списку. Амиров!
Амиров схватил с парты две связки газет и подошел к столу.
— Собрал! — гордо заявил школьник.
— Еще бы ты не собрал, — усмехнулся Готов. — Знаешь, что такое инстинкт самосохранения? Не знаешь? А-а, знаешь? Хорошо. Инстинкт самосохранения не позволил бы тебе не собрать. Жить всем хочется, а умирать никому… да, ты не бойся. Американский офицер аборигена тихоокеанских островов не обидит.
— А я и не боюсь, — весело сказал Амиров.
— Напрасно, — сухо заметил Готов. — Ладно, время терять не будем. Что у тебя там?
Взвесили два тюка, весы показали 8 килограмм. Готов одобрил:
— Недурно. У тебя все шансы стать учеником года. Молодец. Бросай в угол. Следующий Верещагин.
— Я не принес, — виновато сказал Верещагин.
— А что случилось? — обеспокоено спросил Готов. — Забыл?
— Нет.
— Что тогда?
Мальчик, ковыряя в носу, опустил голову:
— Мне отец сказал, чтобы я дурью не занимался и что никакого фонда мира нет.
Готов подошел к школьнику и погладил по голове:
— А ты как думаешь?
— Откуда я знаю…
— Гадский папа, — учитель прошелся по классу. — Но ты не переживай, Женя. А то, что ты подставил класс… забудь, не бери в голову. Надеюсь, товарищи тебя простят, не обратят внимание на твое предательство.
Готов обратился к классу, словно советуясь:
