Тебе бы понравилось, еле слышно говорит он.
С кряхтением присев на корточки, проводит узловатыми пальцами по выщербленному камню. Имя, фамилия, две даты. Шершавые края букв, словно плохо затянувшийся шрам на коже. И камень тоже теплый, как кожа, ну, неудивительно, на таком-то солнце!
Надо собраться с силами и встать, думает старик. Сосчитать до тридцати восьми – и встать.
Но все также неподвижно он сидит, нахохлившись, словно большая птица, словно недовольная горгулья. Черное надгробное изваяние, ангел-хранитель воспоминаний, недолговечный памятник.
28
1999 год
Веселые проказники
…А дом, где жил Кен Кизи со своими Веселыми проказниками, никто не может найти. Говорили, местные власти его срыли еще в шестидесятых, когда туда толпами валили хиппи, типа на кислотные паломничества. Но, я думаю, это неправда: даже если бы дом срыли, люди бы помнили, где он был, и могли бы показать место. Дело совсем в другом: дом Кена Кизи – это как замок Монсальват в легенде о Граале, его может найти только чистый душой, по-настоящему верный духу шестидесятых. И если он найдет этот дом, ему там нальют апельсинового сока с настоящей кислотой Аузли – и тогда он живым войдет в царство праведных, и ему откроются все сокровенные тайны бытия… потому что кислота от Аузли – она не выдыхается от времени, она как вино – становится все круче и круче. Поэтому от нее никаких отходняков, одни прорубы.
Говорят, один студент Стэнфорда целый семестр изучал только культуру калифорнийских шестидесятых, а потом поехал в Ла-Хонду, найти дом Кена Кизи. Он про Веселых проказников все знал – буквально по именам и прозвищам, прям как агент ФБР какой-то. Бродил там неделю – но не нашел ничего, а как вернулся – впал в депрессняк, заперся у себя, лег лицом к стене и штукатурку ковырял, пока его в Менло-Парк не увезли, в тот самый госпиталь, где когда-то Кен Кизи впервые кислоту и попробовал. Может, он там и встретил его призрак – но наружу уже не вышел, так и сидит в дурке на антидепрессантах и психотропах.
А другой студент Стэнфорда ни хрена не учил, сначала курил дурь, потом стал ездить в Сан-Франциско на рейвы и есть «экстази», а там и до кислоты добрался. И вот как-то после одного особо сильного прихода закинулся он спидами, сел на велосипед и поехал в Ла-Хонду. Ни о каком Кене Кизи он вообще ничего не слышал – просто во время трипа ему в голову ударило: надо, мол, утром взять велик и сгонять в Ла-Хонду. Ну и в лесу, не успел толком с шоссе съехать – набрел на тот самый дом. А там, понятно, какие-то длинноволосые мужики, совсем молодые, ничуть не постаревшие. Пригласили к столу, налили соку, поставили «Грейтфул Дэд»… за жизнь потрепались… мол, что да как, чего там нынче во Вьетнаме и все такое прочее. А потом, когда он уже вырубаться начал, посадили в тот самый автобус – ну, как на фото: цветочки, пацифики, все такое – и отвезли домой.
Проснулся он утром у себя в комнате, а у него – записка из деканата, так мол и так, если до конца недели не сдадите свою курсовую – выгоним нафиг, чтобы не позорил Стэнфордский университет. Студент этот перепугался, сел за компьютер, открыл файл – и тут сразу у него в голове вся работа и всплыла, будто уже сделанная: и общая концепция, и интерфейсы, и куски кода, и даже маркетинговая стратегия на первые два года. Три дня никуда не выходил, стучал по клавишам. А потом не только сдал на А+, но и сделал из нее стартап, поднял инвестиции и в прошлом году вышел в паблик.
А третий студент учился в бизнес-школе, но у него была подружка, с которой они дули иногда и «экстази» принимали. И вот он однажды гулял в Ла-Хонде и случайно наткнулся на этот дом. Ну, он-то знал, что это такое, сразу – шасть туда! Чувачки, конечно, ему тоже – садись за стол, выпей соку… а он струхнул, думает: выпью сейчас этой кислоты и бэд трип тут же словлю – место-то стремное! – а то вообще умом тронусь. Ну, и отказался, мол, не любит апельсиновый сок и вообще, пора идти. Его, конечно, отпустили – кто ж насильно такую кислоту дает? – а когда он из лесу вышел, вдруг обломался страшно. Вот ведь, думает, какой я шанс упустил! Может, я бы тоже свой стартап сделал или еще чего! Или бы мне открылся ответ на Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального! Развернулся он – и назад в лес. Но никакого дома там, конечно, уже не было…
И стал он тогда каждый день в Ла-Хонду ездить и по лесу бродить. Так и бродил, пока не загрызла его пума… нашли обглоданным совсем, только по часам «Патек Филипп» и признали. Все говорят: сгинул парень ни за что.
Но кто знает, что ему открылось?
– Значит, основная идея вот такая: мы выходим на азиатские рынки. Филиппины. Индия. Любая страна с хреновой экономикой, которая поставляет гастарбайтеров Первому миру. И что больше всего хотят эти люди?
– Заработать денег? – говорит Джек.
– Получить грин-карту? – предполагает Дина как потенциальный иммигрант и, значит, куда лучший знаток психологии филиппинцев и индусов. Она отпивает из чашечки. Джек говорил, настоящий итальянский эспрессо – не то что бурда, которую выдают за него в «Старбаксе». На Динин вкус – кофе как кофе, ничего особенного.
– Да нет же! – Пол поднимает руку, распахивая ладонь навстречу собеседникам, словно пророк на иконе. – Они хотят быть на связи со своими родными дома!
– Вообще-то для этого и придумали Интернет.
– Повторяю: бедные страны. Хреновая экономика. Никакого Интернета. Интернет есть только там, где гастарбайтер, – а у его родных нет.
Желто-оранжевый клин разрезает пар над чашкой. Если вернуться взглядом к его истоку, если пройти сквозь витринное стекло модного – в Москве бы сказали «стильного» – кафе на Юнивер-сити, пролетев сквозь вечнозеленые ветви платанов, встретишь в голубизне северокалифорнийских небес охваченный сиянием солнечный круг, вокруг – небо, как на рисунке из старой советской песни. Никогда не приходило в голову, что «пусть всегда будет…» – это почти что буквальный перевод “let it be”.
– О’кей, пусть будет так, – кивает Джек. – И что ты предлагаешь? Снабдить Филиппины Интернетом?
– Нет же! – Пол поднимает палец, внимание, сейчас вылетит птичка, ради этого все и затеяно, сейчас, ну же… – Нет! Здесь, в Америке, снабдить филиппинцев специальным устройством. Экранчик, видеокамера, плата памяти и телефонный разъем. Выглядит как небольшая книга, стоит гроши. Филиппинец записывает видео, мы его сжимаем и закидываем в память. Потом он включает эту штуку в телефонную розетку, и видео по проводам отправляется…
– …в Интернет, которого нет у его родных!
– Нет! Оно отправляется к нам на сервер, а оттуда – ночью, когда на трафик льготный тариф, – в Манилу. Там у нас тоже офис. И оттуда мы беспроводной связью, фактически как в телике, рассылаем это видео по локальным офисам… точнее, по каким-нибудь местным сетевым супермаркетам. Они принимают это видео с помощью обычной тарелки, пишут на VHS, и когда туда приходят родные нашего гастарбайтера – вручают им кассету. На все про все уходит меньше суток – быстрее, чем послать кассету почтой, и на самом деле даже дешевле.
– …потому что ночной трафик, – кивает Джек.
Дина ставит пустую чашечку в центр блюдца, почти беззвучно. Хочется закурить, но здесь в кафе не курят, это она уже выучила. Смотрит на Пола: широкоплечий, темноволосый, загорелый. Белая майка с каким-то логотипом на груди. Похож на Дэна, вдруг понимает она и спрашивает, только чтобы не пялиться молча:
– Думаешь, люди будут покупать твои девайсы?
– Мы будем давать их напрокат! Или даже раздавать бесплатно, а деньги брать за передачу файлов.
– Ну, нормально, – говорит Джек, – звучит убедительно. Так к кому ты с этой телегой сегодня идешь? В «Клейнер Перкинс»?
– Нет, к Джонатану Краммеру. Чувак с Восточного побережья, поднялся еще в восьмидесятые, а последние несколько лет инвестирует в доткомы. Я ему через знакомых забросил письмо – и он меня позвал к себе сегодня.
– Где у него офис?
– Я еду к нему домой, чувак! У него роскошный особняк в Хиллсборо.
Джек уважительно присвистывает. Ему бы пошли очки, думает Дина. Да небось он их и носил, пока не вставил линзы или не сделал операцию на хрусталике.
– Круто, – говорит Джек. – А название уже придумал?
– Хотел что-то вроде «Видеограмм», но…
– Не, не годится, наверняка слово уже застолбили.
– Компитограмм? – предлагает Пол. – В честь отца-основателя?
– Не, фамилия в названии – прошлый век, – качает головой Джек. – Надо что-то оригинальное…
Почему-то оба парня поворачиваются и смотрят на Дину. В самом деле, что может быть оригинальней, чем спросить совета у русской девушки, которая ни бельмеса не понимает в дотком-бизнесе?
