Длинная ровная полоса мрамора цвета ванили плавно вела нас вперед к величественному алтарю. От вершин стофутовых колонн изящными каменными лепестками расходились светлые полукружья арок. Между колоннами тянулись бесконечные ровные ряды скамей из полированного дерева. Почти все они были переполнены.
— Все эти люди… Они ведь собрались не на наше венчание? — прошептала я.
— Нет, — ответил Скотт. — Мы будем венчаться в ризнице, ведь ты не католичка. А здесь скоро начнется полуденная месса.
Сходящиеся под прямыми углами потолочные своды напомнили мне череду цветов пуансеттии. Под потолком узкие стены были прорезаны витражами с изображениями библейских сюжетов. Под ними по обе стороны зала, если этот простор можно было назвать залом, тянулись еще большие витражи, ярко сияющие в лучах полуденного солнца. С колонн и из углов на прихожан взирали статуи, должно быть, великих римлян. Их классические скучающие позы будто говорили, что они выше всего того, что впечатляет смертных, и что-то стоящее можно увидеть лишь на небесах.
Каждая поверхность, будь то каменные стены или потолок, деревянный балкон или скамьи, воплощала художественный образ. В религии ли дело — выражении, скажем, триумфа Господа? Или просто такое католичество в Нью-Йорке? А может, во всех величайших городах мира есть такие соборы…
Впервые в жизни края моего сознания коснулась безграничность нашего мира, во всех уголках которого в любое мгновение можно было найти и унылые заурядные жизни, и яркие, как моя собственная. Кто знает, сколько в мире вокзалов Пенсильвания и соборов Святого Патрика. Если Нью-Йорк подарил мне эти сокровища в первый же час после моего приезда, что ждет меня дальше? Какую музыку я открою для себя? Какие танцы? Какие книги? Какие пьесы? Этот город и, должно быть, весь мир были переполнены красотой и искусством, о каких я и помыслить не могла. И вот я стою в их восхитительном воплощении, собираясь выйти замуж за мужчину, который только что добавил к этому собранию свое собственное произведение.
В центре зала я остановилась и медленно повернулась на месте, чтобы впитать в себя окружающую красоту.
— Жаль, мама этого не видит, — вздохнула Марджори.
— Наши родители говорят, что они слишком стары для таких дальних путешествий, — объяснила Тутси отцу Мартину. — Уверена, родители Скотта тоже хотели бы сейчас быть с нами.
— Несомненно, — согласился священник.
— Здесь можно уместить целый аэроплан! — воскликнула я.
— Действительно, — ответил отец Мартин. — Мы рассматривали такую возможность — сдать помещение правительству, если понадобятся средства на ремонт.
— Но сегодня здесь аншлаг, — заметил Скотт.
Тутси кивнула.
— Полагаю, они прознали, что сегодня здесь женится мистер Ф. Скотт Фицджеральд, — подмигнула она.
Я ущипнула ее за руку.
Ризница оказалась небольшим, но роскошным помещением, отделанным резным деревом и хрусталем. Здесь дышалось легче, здесь я могла снова полностью отдаться мыслям о том, зачем мы все собрались в этот день. Мыслям о Скотте. В своем темно-сером костюме (я никогда не видела на Скотте так ладно скроенного костюма!) он казался невероятно красивым и утонченным. Он был тем, кем когда-то собирался стать, и я сказала себе, что никогда больше не усомнюсь в нем.
— Уже почти пора, — священник жестом пригласил нас встать.
Я взглянула на Тутси и спросила:
— Тильда не появилась?
Тутси покачала головой.
— У отца Мартина весь день расписан. Давайте начинать, — предложил Скотт.
— Но она так расстроится, что все пропустила, — возразила Марджори.
— Мы рискуем прождать весь день. — Скотт посмотрел на меня, и я кивнула. — Начинайте, святой отец. Мы готовы.
С Тутси возле меня и Ладлоу Фаулером возле Скотта мы выслушали все слова священника, которые нужно произнести, чтобы церковь и государство признали наш брак законным. Речь священника лилась, не оставляя на мне следов. Я не отводила взгляда от глаз Скотта. В них я видела счастье, гордость, надежду и любовь, которых мы оба так жаждали с той самой июльской ночи два года назад.
— Давай. — Тутси толкнула меня локтем.
— А-а… да. Да, я согласна.
Под аплодисменты нашей маленькой публики мы обменялись простыми кольцами и сладкими поцелуями. Дверь распахнулась, и молодой человек пропустил в комнатку Тильду и Джона.
— Ты все пропустила, — сказала я, подходя к сестре, чье свободное платье и просторное пальто хорошо скрывали беременность. Хотя, конечно, сам факт, что она выбрала эту одежду, был весьма красноречив.
Я положила руку ей на живот и спросила малыша:
— Это ты их задержал?
— Это все поезд. — Тильда накрыла своей ладонью мою. — По счастью, качка только убаюкивает малыша. Он вырастет настоящим акробатом.
Джон сжал мое плечо:
— Так он сделал тебя честной женщиной?
— Да, представляешь? — воскликнула я.
К нам подошел Скотт.
— Все говорили, что этому не бывать, но посмотри, я счастливая замужняя женщина, — смеялась я.
— У которой назначена встреча у «Скрибнерс», — прошептал Скотт мне на ухо. — А затем и в «Билтморе».
— Ай-ай-ай, — прошептала я.
Тильда огляделась по сторонам:
— Церемония получилась чудесной?
— Все прошло очень быстро. Слушай. — Я заговорила басом, изображая священника: — Мы собрались здесь в этот прекрасный день перед лицом Божьим, чтобы удостовериться, что эти чокнутые ребята не отправятся к дьяволу… — Тут я поцеловала Скотта так же, как только что сделала в завершение церемонии. — Что Бог соединяет, в то шайке сестер не вмешаться. И, — добавила я обычным голосом, — теперь нам пора бежать.
— Как, детка, ты просто уходишь, и все? — воскликнула Марджори.
— Я бы хотел посмотреть на книгу, — сказал Ньюман.
— Тогда купи себе экземпляр, — откликнулась Тутси. — Только потом. Пусть это будет их собственным приключением. К тому же нам нужно покормить бедняжку Тильду — наверняка она умирает от голода.
— Спасибо. — Я обняла Тутси.
Тильда заметно приуныла:
— Было бы здорово, если бы вы пообедали вместе с нами. Тутси, почему ты не помогла им что-нибудь организовать?
— Они не хотели устраивать шумиху.
— Мы навестим вас после медового месяца, — сказал Скотт.
Я кивнула.
— Ну, нам пора. Наобщайтесь хорошенько. Марджори, забери один экземпляр книги домой, для судьи, хорошо? Я всем вам напишу. До встречи!
Мы со Скоттом дошли до магазина «Скрибнерс» рука об руку. Я так загляделась на город вокруг, что даже не заметила, что мы на месте, пока Скотт не притянул меня за руку к витрине магазина.
— Вот она.
Все книги в витрине стояли по одному экземпляру. Однако книги Скотта были сложены в целую пирамиду, которая занимала почти все место. Табличка перед пирамидой гласила:
«В свои двадцать три года мистер Ф. Скотт Фицджеральд стал самым молодым писателем, чей роман опубликован издательством «Скрибнерс»».
— Это правда? — спросила я.
Скотт кивнул.
— Это книга моего мужа! — проорала я, указывая на витрину. Случайный прохожий улыбнулся.
Я повернулась к Скотту и сказала, теперь уже только ему:
— А это мой муж.
В отеле «Билтмор», на пути к нашему номеру, я не удержалась и провела рукой по всей длине отполированных медных перил, по каждому позолоченному столику, каждой вышитой спинке стула. Я была в восторге от медных пуговиц на форме лифтера. Я была в восторге от лифта. После легкого обеда в роскошной столовой меня привели в восторг три бутылки контрабандного шампанского, ожидающие нас в нашем люксе — их прислали друзья Скотта по Принстону, с которыми мне предстояло познакомиться во вторник вечером.
Сполна навосторгавшись шампанским (и его пузырьками, и его ароматом), я отдала должное широкой кровати, на которой можно было заниматься любовью, ложась как угодно и двигаясь в любом направлении. Все это было намного грандиозней, чем жизнь, которую рисовал мне Скотт. Я предвидела много хорошего, но это выходило за всякие пределы.
— Мы богаты? — спросила я.
— Мы неудержимы.
В воскресенье мы спали допоздна, потом нежились в постели. Заказали на завтрак кексы, фрукты и сливки в номер, днем вместе поплескались в мраморной ванне, а вечер провели на Бродвее. Первым делом поужинали в крошечной закусочной на Сорок третьей улице, затем, как Скотт и обещал, отправились на «Безумства» Зигфельда в театре Нового Амстердама. К тому времени, когда мы заняли места и занавес уже поднялся, открывая удивительные декорации, еще более удивительных артистов и самые удивительные шикарные, расшитые бисером, пайетками и перьями, сияющие, сверкающие костюмы девушек Зигфельда, я могла только потрясенно смотреть, улыбаться и дивиться собственной безумной удаче, которая столкнула нас со Скоттом и привела в конце концов сюда.
