– А если не Гном? Вдруг то был сам Зебрович?
– Узнаем... разведаем, блин...
– Как? Нам лучше носа без нужды не высовывать.
– Ну, ты сиди... а я попробую разнюхать что к чему. Кажись, я вспомнил лоха, который у этого мужика типа работал. Лох у меня дурь покупал. Он своего босса Зеброй называл... типа от фамилии. Сечешь фишку? Фамилия типа редкая. Один раз я к их офису подъезжал. Солидный офис, блин...
Мир оказался тесен. Не только в его ненавистном родном городке Ушанске можно невзначай встретить знакомого, но и Москва не исключение. Или это фортуна сжалилась и повернулась к нему лицом?
Игореха не признался, что уже забросил удочку... без ведома толстого. Он решил частично ввести того в курс дела, проверить на вшивость. Если Гога заартачится, придется без него обойтись.
– Говоришь, я жадный... – сердито гундосил толстяк. – А сам? Гляди, нарвешься!
На Игореху временами находило затмение. Он мог мыслить здраво, осторожничать, а потом внезапно пускался во все тяжкие. Непоследовательность – вот что так и не сумела выбить из него психованная мамаша-алкоголичка.
– Ладно, не дрейфь! Это я так... болтаю, – успокоил он Гогу. – Тебе волноваться типа вредно. Лежи, лечись, блин. А я за жратвой сгоняю. И за таблетками. Вон, кончаются уже!
Так он вырвался на встречу с бывшим покупателем «травки». С трудом, окольными путями удалось добыть его новый адрес. Парня, как водится, за вредную привычку с работы поперли. Но в офисе Зебровича остался работать его приятель. Через него Игореха надеялся выяснить кое-что про Глорию.
«Может, Гном – конкурент Зебровича по бизнесу? – гадал он, лежа без сна на расшатанной деревянной кровати. – Или у них давняя вражда? А может, мужик просто запал на эту врачиху?»
Утром он пристал к Гоге с расспросами.
– А что за прозвище такое – Гном? Может, у него фамилия похожая? Типа Гномиков... или Гномкин?– Не знаю. У него ник такой.
– Чего, блин?
Толстяк поморщился. В отличие от Игорехи он всерьез считал себя образованным, культурным человеком, вынужденно подвизающимся на криминальном поприще. Жизнь заставила! Если общество отказывается использовать его интеллект во благо, ничего не остается, как использовать интеллект во зло. Когда у него появится достаточно денег, он опять станет законопослушным гражданином.
– Ник – это имя, которое берут себе пользователи в Интернете, – снисходительно объяснил он. – Обычно ник не имеет ничего общего с фамилией.
– Значит, у Гнома типа рост маленький?
– Не обязательно.
Тупость Игорехи порой поражала его, порой умиляла. Рядом с этим парнем Гога чувствовал себя «на уровне». Не то что с другими.
– Заказчик, блин, называл тебе фамилию этой Глории? Как он типа вывел тебя на нее?
– Он описал только ее машину, номера и сообщил, где и когда она появится...
Игореха присвистнул и замолчал, обдумывая услышанное.
Через блеклые занавески в комнату проникал рассвет, падая на облезлые обои, выцветший ковер и желтый потолок с трещинами. Унылая, безрадостная картина. Но за решеткой будет гораздо хуже!
– И ты, блин, не выяснил, кто она?
– А зачем? – удивился толстяк. – Меньше знаешь, крепче спишь, парень! Я был на мели... и хватался за любой заказ.
– Как он должен был передать тебе бабло?
– Перевести на счет. После того, как я привезу товар.
– И ты ему типа поверил?
– Он обещал, что пришлет в условленное место своего человека... я показываю ему товар, он сразу переводит деньги... я убеждаюсь, что сумма перечислена, и выпускаю женщину. Она идет к его машине...
– ...а его человек стреляет в тебя, блин! – хохотнул Игореха. – Бах! Бах! И типа концы в воду!
– Я тоже мог бы выстрелить... – От этих разговоров боль в голове толстяка становилась невыносимой. Он скрипел зубами и ворочался на подушке, как раненый медведь. – Я не собирался выходить из машины...
– Она у тебя типа бронированная?
– Поэтому я все переиграл, – простонал Гога. – Решил продать товар подороже! Не рисковать же за копейки? А ты – жадность, жадность!
– Как он пронюхал, где мы залегли? Не понимаю, блин! Может, он типа следил за бабой? С самого начала? А потом за нами?
– Вряд ли. Гном не хотел светиться. Вдруг дело бы не выгорело? Такие всегда остаются чистенькими.
– Ну... черт их разберет! – согласился Игореха. – У мужика, блин, свои причуды. Типа кто платит, тот и заказывает музыку.
«Но у нас появился шанс отыграться», – подумал он при этом.
– В следующий раз я здесь один не останусь, – ни с того ни с сего разозлился толстый. – Понял? Не по душе мне твои отлучки. И вообще... ездишь-ездишь за жратвой, а варишь одни пельмени! У меня от твоих пельменей изжога!
Игореха выпучил на него возмущенные глаза.
– Не хочешь – не ешь, блин! – вызверился он. – Вставай и сам себе типа вари!
До обеда они не разговаривали друг с другом. Гога, морщась от боли, уставился в ноутбук. Игореха валялся, терзаясь сомнениями. Жадность боролась в нем с природным чувством самосохранения. Он уже жалел, что потревожил бывшего клиента. Наркоши – народ продажный, нестойкий...
– Все! – вырвалось у толстого. – Кранты нам! Он нас вычислил!
– Кто? Гном?
У Игорехи пересохло во рту, сердце подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз, в пропасть.
– Вот, гляди... послание пришло от него.
На экране компьютера ясно читался приговор, вынесенный неведомым Гномом: «Вам конец...» Коротко и доходчиво.
– Доигрались, блин! – взвился Игореха, забыв, что сам убедил толстого вернуться в Москву. – Говорил же, валить надо!
Слухи имеют свойство просачиваться сквозь препоны самыми невообразимыми способами и будоражить умы охочих до сплетен кумушек. Как ни старались Колбин и Лавров скрыть от сотрудников компании исчезновение жены шефа, тайна вышла наружу. В искаженном виде, полная вымышленных подробностей, но вышла.
– Говорят, от хозяина жена сбежала... – шептались в офисе.
– К любовнику...
– Неправда! Он ее сам выгнал...
– Она ему давно изменяла... с молодым охранником...
– Да ну? Это кто же такой? Уж не Олежек ли? Тото гляжу, он с лица спал... смурной ходит, глаза прячет...
– Теперь хозяин на развод подаст...
– Чего ей не хватало, дуре? Как сыр в масле каталась...
– Избаловал жену Анатолий Валентиныч...
– Совсем баба стыд потеряла...
Начальник охраны попытался было пресечь досужие разговоры, но усилия его пропали даром. Запреты только подстегнули любопытство окружающих и вызвали обратный эффект.
На родителей Глории было жалко смотреть. Они сходили с ума от неизвестности и страшных предположений. Зебрович уже созрел для последнего отчаянного шага – подать заявление в милицию. Его удерживала слабая надежда на Лаврова: тот заверил, что появился человек, который сможет вывести их хоть на какой-то след...
– Денег не жалей, Рома, – хмуро бросил он начальнику охраны. – Сколько попросит, столько и обещай.
– Давать все равно не будем, – решительно заявил Колбин. – Попробуем сесть ему на хвост.
Лавров подавил смешок. Эти «шпионские» страсти просто бесили его. Сесть на хвост! Как будто они имеют в своем распоряжении команду профессионалов, а не группу бывших спортсменов и армейцев. Однако он взял себе за правило не вступать в пререкания с начальством.
– Попробуем...
Уволенный из компании клерк сначала не желал говорить с Лавровым, но заветные зеленые бумажки сделали его более покладистым. Купюра за купюрой исчезали в оттопыренных карманах его штанов, и начальник охраны узнал, что бывший продавец дури обещал наведаться в Кунцево «то ли сегодня, то ли завтра».
– А точнее?
– Он не сказал... – испуганно твердил курильщик «травки». – Я не хочу с ним связываться! Вы руки умоете, а мне отдуваться.
– Как его зовут?
– И-Игореха.
– А фамилия?
– Я у него фамилию не спрашивал.
– Опиши его. Приметы какие-нибудь: шрам, татуировка, например...
– Не-а... хотя постойте... у него пары зубов сбоку не хватает. Справа, кажется... или слева... Нет, справа. Когда улыбается во весь рот, то видно.
– Он на машине приезжал?
– Откуда мне знать?
Парень выглядел изможденным – худой, синий, с лихорадочным румянцем на скулах. Возможно, он уже не ограничивался курением. В запущенной квартире пахло чем-то тухлым. Повсюду валялись разбросанные вещи.
– О чем он еще тебя спрашивал?
– Просил раздобыть номер мобильного Зебровича...
– Зачем?
– Не знаю! Не знаю!
– Ты обещал?
– Вы бы на моем месте тоже пообещали.
– Хорошо, дашь ему номер.
Бывший клерк отвел глаза с расширенными зрачками. Он трясся от озноба или страха.
– Я не хочу... Не хочу, чтобы меня убили!
– Кому ты нужен? – покривил душой Лавров.
На самом деле он подозревал, что некий Игореха именно так и поступит, когда вытрясет из клерка все, что сможет. Зависимость от наркотиков делает человека неадекватным и очень уязвимым.
– Не вздумай предупредить его!
