Видите? Не так уж и трудно. Спокойно, сдержите тошноту. В первый раз они царапают язык и слегка обжигают желудок. Затем воздвигаются внутренние стены, и человек входит во вкус. Всеобщее веселье! В вашу честь аплодируют, чокаются пивом, раздвигают нижние губы, свиваются в неистовом совокуплении. Правда, они похожи на ежей в своих развевающихся лохмотьях? Сейчас вас поведут к башне Карлика. Важнейшая встреча! Это необыкновенное создание, совершенно безумное. Мы зовем его, со всем подобающим уважением, Богом-Болваном. Он все время сидит на горшке полутораметровой высоты. Это настолько впечатляющее зрелище, что некоторые преподаватели падают в обморок: Карлик имеет обыкновение отрезать куски от своего тела и класть их в горшок, вместо кала. Он никогда не испражняется, но может отделить от себя глаз, ухо, руку, член, содрать кожу. Однажды в таком припадке он вырвал себе легкие. Удивительный порок его желез приводит к тому, что недостающие части вырастают заново меньше чем за полчаса. Карлик неизменно опорожняет свой горшок на так называемую улицу, — на деле это поток грязи. Ночью и днем верные приверженцы Карлика стоят на коленях перед башней и подбирают куски его тела, чтобы хранить, как реликвии. Его Величество слеп, но ощущает приход преподавателей по дрожанию лестницы. Затем, скорбный и счастливый, он пускает слюни и повторяет свое идиотское Евангелие.
Мы пришли. Верные поклонники обложили серые стены башни яичной скорлупой. Прелестно, не правда ли? Смелее, друзья, входите! Пока народ ждет окончания встречи внизу, под балконом, я поднимусь с вами, чтобы при надобности помочь вам сделать то, о чем попросит главный монголоид.
Он услышал нас! Он хнычет. Бормочет. Бог-Болван желает говорить с вами!
Я только что узнал, что существую.
Нечто во тьме подсказало мне, что я в туннеле.
Что такое туннель?
Проход с двумя выходами? Двумя входами? Выходом и входом? Зачем с двумя? Зачем проход?
Туннель, по сути, — пещера: мы зовем его Проходом, ибо идем в беспрестанных поисках света, который указал бы нам путь.
Мы ни разу не касались стены. Это больше чем пещера: это Мрак.
Это больше чем мрак: это Моя Слепота. Откуда я знаю, что слеп? Откуда мысль о свете? Я выглядел слабее всех.
Другие складно бормотали слова, которых я не понимал.
Мелодия была покорной.
Слушайте голос Организации!
Все поют, кроме меня. Как научиться?
Я знаю, что у меня не было учителя. Знание было спрятано во мне.
Я встал на колени. Прижался лбом к земле. Пополз на четвереньках. Перевернулся. Упал навзничь. Медленно пошевелил руками и ногами. Ритм начал доходить до меня. Изо рта моего вырвался шум. Я забормотал слова. Присоединился к хору.
Через мое тело прошел Голос Организации! Я был проходом для голоса! Туннелем!
Мое тело — это стены. Остальные внутри меня. Тот Голос — это мой Голос. Я — глава Организации!
Мелодия поменялась. Ритм поменялся. Я придумал слова, не значащие ничего. Другие последовали за мной. Я сказал: баре-бара! Тысяча голосов повторили: баре-бара! Я сказал: Ат хачама!
Бесчисленные голоса повторили: Ат хачама! Если я скажу по-другому, хор скажет по-другому! Организация зависит от меня! Я говорю глупости. Все повторяют. Я оскорбляю их. Все повторяют. Я говорю, что они — Эхо. Все повторяют. Я говорю: долой Организацию. Все повторяют. Организация — это я! Все повторили: Ты — это Организация!
Мой голос — это ее Голос!
Твой голос — это ее Голос! — повторили они.
Если я — подлинная Организация, то есть и ложная. Где? Я поискал во мраке, на ощупь. Я нашел вещества, сражавшиеся друг с другом.
Я сжал их. И почувствовал, как кое-что охлаждается.
Холод — это смерть. Я — это холод. Я — это смерть.
Я давил, пока не устал. Всегда находилось новое, теплое тело, позволявшее мучить себя.
О, как я устал! Сколько вещества! Я никогда не смогу охладить все. Мои усилия тщетны. Ложная Организация распространилась дальше меня. Я должен расти!
Я укрепил свою плоть. Раздвинул свои пределы. Вырос.
Я рос и рос и рос, и еще, и еще, но вес мой не менялся.
Я рос только в объеме. Масса моя всегда одна и та же. Если я буду продолжать, то превращусь в газ. Потом стану чем-то совсем незаметным. Исчезну.
Я теряю силы.
Нужно вернуться обратно. Сжаться. Потерять в объеме. Прийти к чистой массе.
Я сократился, энергия моя уменьшилась.
Я продолжал умаляться, сила моя собралась в одном месте, принялся нарастать взрыв.
Стало невозможным удерживать себя в столь малых пределах. «Взорваться» — таков был гипнотический, самоубийственный приказ.
Во мне засел враг.
Во мне есть что-то ложное.
Я — это ложная Организация и в то же время подлинная!
Удалить из своего тела все ложное, несущественное.
Сократить конечности, выбросить лишние позвонки.
Я содрал с себя кожу.
Ощутил боль.
По мере удаления ложного нарастает страдание!
Подлинная Организация — это Страдание!
Идея поменялась: нет Страдания, есть лишь мое Страдание.
Так же, как нет туннеля, а есть лишь моя Слепота; хор — это лишь Эхо Меня; нет Страдания, есть лишь мое Страдание.
Меня нет, есть лишь Мое Я.
Я не существую сам по себе! Меня нет! Есть Ничто! Организация — это Ничто!
Света нет.
Я живу во мраке, другие — эхо меня, я — эхо Организации.
Я живу среди боли. Организация ранит меня.
Мои действия были приказами. Приказами, которых я не пойму.
Я покорен.
Есть голоса. Когда я слышу их, я не могу сдержаться и повторяю.
Мы мелодично напеваем слова, которых не слышим.
Это необходимо?
Кто-то возник прямо передо мной.
Они слепые.
Они спрашивают о разном. У них нет памяти. Они не умеют петь.
Они упорствуют. Придумывают ложный ритм.
Ищут на ощупь.
Начинают душить меня.
Я хочу сказать: «Вы ошиблись!», но не могу.
Чего вы ждете? Задушите его! Он просит об этом! Сдавливайте шею, пока она не полиловеет! Это — второе и последнее испытание, все преподаватели проходят через него: если они не убьют Карлика, толпа разорвет их на части. Слышите лязг ножей и вопли: «Убейте Его Величество! Расправьтесь с Богом-Болваном!» Поглядите на его зубы, длинные и острые, словно у тигра, готовые вонзиться в добычу. Если не напасть на него, он разорвет вас на куски. Победить или умереть, таково древнее правило. Я ведь предупреждал: он бросится на вас, орудуя двадцатью клинками сразу — своими ногтями. Подумать только, что существо таких размеров обладает такой силой. Трое человек едва справляются с ним. Скорее, скорее! Пусть он высунет широкий коровий язык! Пусть лицо его побагровеет, пусть яремная вена вздувается, пока не лопнет! Заткните рот и ноздри! Перебейте шейные позвонки! Пусть он перестанет дышать! Пусть выплюнет сгусток в форме птицы! Пусть станет холодным, как змея! Да, вот так. Похоже, вам удалось пройти испытание. Послушайте, бьется ли сердце. Проверьте. Его Величество Карлик Первый мертв! Теперь отнесите его на балкон. Покажите всем. Глупые, покажите, чтобы монголоиды разразились бурным смехом! Карлик умер, да здравствует Карлик! Да здравствует Воскресение! Дураки-преподаватели униженно наблюдают за крушением своего знания! Наш первый монголоид, в придачу к идиотизму, получил еще и дар бессмертия. Каким бы способом его ни убивать, тело возродится к жизни через полчаса. Некоторые преподаватели сжигали его, другие растворяли в кислоте — ставили бочку с серной кислотой и смотрели, что произойдет, — но большинство превращали его в лиловый труп. Ничего не поделать! Он возрождается из пепла, из вонючей жидкости, из ломтиков мяса. Этот слабоумный знает то, что хотели бы знать все мудрецы мира: как сделать смерть любимой сукой. Зачем нужны преподаватели, если он сам — ответ на все вопросы! Генетический сбой вознес его через все ступени эволюции наверх — к самому Генералу. Оба, хотя и с разных концов, пришли туда, где прекращается ход времени, они увидят конец пути и встретят лицом к лицу Ничто — или Бога. Неплохой урок смирения, правда? Весь поселок коленопреклоненно ждет воскресения. Это потрясающий миг: хриплые голоса уродов читают молитву, завещанную им предками, произнесенную Его Величеством, когда он заговорил в первый раз:
Когда я был фениксом в пламени, приговоренным
твоей бездонной фантазией,
ты не обратил меня в пламя или пепел,
мой Отец! — нет, ты пылал сам,
чтобы я стал чистым светом!
Сотни детей, добровольно ослепшие в знак почтения к Карлику Первому, распорют брюхо черным птицам из картона, оттуда вырвется стайка летучих мышей. Из лона каждой женщины посыплются цветные стекла, инвалиды сделают факелы из своих протезов. Праздник новой жизни! Мы крайне гордимся нашим Повелителем и ожидаем втайне, что нарушение функции желез распространится на нас тоже, позволив нам отведать плодов с дерева Жизни — да будет оно благословенно. Покинуть гетто невозможно, но когда Генералу скучно, он посылает за своим шутом. К нам прилетают громадные вертолеты, подхватывают башню при помощи магнитов и доставляют ее в Секретную Крепость. Говорят, будто Генерал забавляется, умерщвляя Карлика всевозможными способами, — от выедания мозга муравьями до небольшого атомного взрыва. Мы с нетерпением ждем, пока Генералу не надоест и он не возвратит нам Карлика. Башня возвращается на место, и мы, исполненные почтения, вновь обкладываем яичной скорлупой ее стены.
