Она открыла, когда Марго еще не успела отпустить кнопку звонка, словно ждала ее прямо у двери, и они, сбежав вниз, к машине, вдвоем кое-как затащили Платона на Лизин третий этаж.
Платон проспал целый день и пришел в сознание только вечером. Марго и Лиза надеялись узнать от него, что же именно произошло ночью, но он мог рассказать только, каким образом остался в живых. Спас его от смерти Фугас, перед тем как самому отправиться в мир иной. Водка кончилась, и, вняв просьбам Фугаса, Платон оделся, вышел на лестницу и успел спуститься на целый марш, когда в лаборатории произошел взрыв. Вероятно, он так и остался бы лежать на лестнице черного хода горящего здания, если бы взрыв не повредил трубы водопроводной сети. Он очнулся от того, что на него сверху лилась холодная вода, а лицо обдавало жаром вырывающихся из двери лаборатории языков пламени.
Когда он, держась за стенку, выбрался на улицу, уже появились пожарные. Один из них отвел его в сторону, по счастью, в том направлении, где он оставил машину, усадил в снежную кучу и приказал ждать "скорой помощи". Сидя в сугробе, он уговаривал себя не терять сознания и по отчетливому убеждению, что в больницу попадать нельзя, при появлении "скорой" нашел в себе силы преодолеть несколько метров, отделявшие его от машины, отпереть дверцу, забраться в кресло и через некоторое время завести двигатель. Больше он ничего не помнил.
Взрывы и пожары в Петербурге были новостью номер один на всех каналах. В ночь с пятницы на субботу неизвестные лица обстреляли из гранатомета два дома. По лаборатории известного ученого-биоэнергетика Фугасова был произведен один выстрел, и по квартире следователя прокуратуры по особо важным делам Софроновой - два. Обе акции в целом расценивались как вылазка мафии против правоохранительных органов, хотя способа пристегнуть к ним биоэнергетика репортеры пока не нашли. Скандальной "изюминкой", обострявшей общий интерес к событию, было то, что в обоих случаях нашлись свидетели, видевшие людей в омоновской форме и отъезжающую милицейскую машину.
В специальном репортаже Марго довелось наблюдать опознание собственного трупа. В кадре появилась старуха с седыми нечесаными космами, склонившаяся над месивом из обгоревших тряпок, а затем показали крупным планом лицо, испачканное сажей, и оскалившийся в злорадной ухмылке беззубый рот:
- Да, это она... важнячка...- Она затрясла плечами и энергично притопнула ногой.
Наиболее обстоятельный материал поместила "Криминальная хроника", под заголовком "Легион идет в атаку". Все сводилось к тому, что в Петербурге вот уже два года действует некая мрачная криминальная группа, нечто среднее между сектой и бандой. До сих пор их "визитной карточкой" были систематические изуверские убийства, замаскированные под самоубийства. Название бан-ды Легион - несомненно, свидетельствует о ее многочисленности. Организация отличается высоким уровнем конспирации и военной дисциплиной, и ни один из бандитов до сих пор не пойман. Следствие же по столь масштабной преступной деятельности было поручено - курам на смех - одному-единственному следователю, Маргарите Софроновой. Не располагая возможностями для серьезного расследования, она вынуждена была связаться с телепатами и биоэнергетиками.
Через два дня в газетах появилась новая скандальная информация. Оба налета совершили настоящие омоновцы на своей служебной машине. В ту злосчастную ночь они производили обыск и изъятие незаконно хранимого оружия в квартире некоего частного лица. К трем часам все закончилось. Незадачливый владелец арсенала и его приятель, оказавшие вооруженное сопротивление, были отправлены в морг, а все четыре участника оперативной группы, живые и невредимые, доложив об успешном завершении операции, поехали сдавать конфискованное оружие, в том числе два гранатомета. И все четверо утверждают, что с этого момента и до половины шестого утра, когда их задержали, они ничего не помнят, словно находились в обмороке. "Очнулись" они в пять утра, на Васильевском острове, вдалеке от своего места назначения, не понимая, как сюда попали. Сообщалось также, что у всех четверых случаются припадки эпилепсии, коей ни один из них ранее не болел.
- Несчастные ребята, замордуют их до смерти, а им признаваться-то не в чем.- Марго с хмурым видом отложила газету.- Разве что эти господа в серых костюмах додумаются до сеансов гипноза...
Из-за ночных взрывов и шумихи вокруг них самоубийствами "по-Легионовски" именно так их стала именовать пресса - заинтересовалась Генеральная прокуратура, и в Петербурге объявился ее сотрудник. Он устроил выволочку начальнику Марго, районному прокурору, обвинив его в преступной бездеятельности и чуть ли не в саботаже, и приказал передать все материалы о самоубийствах уже сформированной следственной бригаде ФСБ. И начальник Марго, теперь уже бывший, вытряхнул из ее стола, сейфа и шкафов все, имеющее отношение к самоубийствам, до последней бумажки, но, вместо того чтобы передать их столичным сыщикам, тщательно все уничтожил, а затем вскрыл себе вены.
Марго одолевали сомнения. Может быть, они с Платоном не ведают, что творят? И в результате их деятельности из бутылки будет выпущен джинн такой чудовищной мощи и злобности, что все ныне существующие беды покажутся пустяком?
Настало время решить окончательно, следует ли Марго восстать из мертвых и явиться в прокуратуру с подходящей "легендой" о причинах временного отсутствия либо продолжать числиться в покойниках. И Платон, и Паулс считали наилучшим второй, загробный вариант.
Ей оставалось направить всю энергию на поиски компьютерного преступника, своего бывшего подследственного.
Звали его Станислав Гусецкий. Трусоватые глубоко посаженные глазки, наглая ухмылка и гаденькие черные усики сразу же внушили Марго отвращение, и только спустя некоторое время она поняла, что за этой фатоватой внешностью скрываются феноменальные умственные способности. Он работал в коммерческом банке с сомнительной репутацией и, будучи уникальным специалистом по взлому чужих компьютерных сетей, занимался преступной деятельностью, не отходя от своего служебного компьютера. Потерпевшей стороной были несколько крупных концернов и банков, в том числе даже Центральный. Вскоре Марго с удивлением выяснила, что люди, заработавшие на этой афере не один миллион долларов и ухитрившиеся не попасть под следствие, платили одному из важнейших исполнителей, притом самому квалифицированному, в общем-то, по сути, гроши. На вопрос, почему он соглашался на это, Гусецкий заявил с гнусной доверительной улыбочкой:
- Я же не профессионал, а любитель. Я просто развлекался.
Склонность к мелким пакостям в нем проявилась рано. После седьмого класса в нем выявилась основательная одаренность к шахматам, и его приняли в детскую шахматную школу, где, по сути, готовили будущих профессионалов. Там он получил прозвище "Гаденыш", которое прилипло к нему на всю жизнь. Он на него не обижался, зная, что неоднократный чемпион мира, величайший шахматист всех времен и народов Карпухин когда-то имел такое же прозвище. Но в отличие от него Гусецкий шахматной карьеры не сделал: он в своем юном возрасте развел в школе такие интриги, что был изгнан, и не вынес из нее ничего, кроме клички.
Далее он поступил на механико-математический факультет Университета и уже в студенческие годы славился способностью втравливать людей в ссоры и скандалы. Он всегда точно знал, с учетом заведомой к себе антипатии, кому и что надо сказать, чтобы вызвать столкновение интересов. Причем делал он это без всякой для себя выгоды, можно сказать, пакостил бескорыстно.
Он окончил Университет специалистом по математическому обеспечению вычислительных машин и получил распределение в Казань, в Русско-болгарский институт по адаптации американских компьютерных программ. Для него это было такой же удачей, как для навозного жука, несомого буйным ветром, угодить прямо в лепешку коровьего дерьма. Болгария, единственная из социалистических стран, имела статус слаборазвитой страны, и американцы по какой-то международной разнарядке поставляли туда компьютеры и пакеты управленческих программ, запрещенные к экспорту в Советский Союз. Программы прямиком переправлялись в Казань, где наши ученые в меру своих знаний и способностей пытались их потрошить и приспосабливать к социалистической действительности. Все это происходило при Андропове, последнем из советских начальников, бредивших глобальной революцией и разрушением всемирного царства капитала. И немалая роль в будущей победе над империализмом отводилась компьютерным вирусам. Требовалось создать столь прилипчивые и разрушительные вирусы, чтобы в один прекрасный день, будучи запущенными в мировую компьютерную сеть, они по крайней мере на время парализовали бы финансовую, экономическую и военно-техническую жизнь всех развитых стран.
