Вот их тягали, тягали и, наконец, объявили свободное время, но чтоб к обеду были, как штык.
Мужики сразу бегом в пивную. На цены глянули, и пить расхотелось. Это же издевательство над простым человеком, а не цены!
Что делать? Вот, мужики в магазинчик такой захудаленький вломились. Затарились там ихним поганым пойлом. Опять же, закусочка… И сели, как люди, на ступеньках, потому что о скамейках во дворах и думать нечего. Нету.
Ну и вот. Только по второй взяли, как накатили ихние менты. Лопочут хрен поймёшь и дубиналом угрожают. Наш мужик сразу выдал свой словарный запас. Он, оказалось, этот французский язык учил втихаря. Готовился, так сказать. Вот он этой ментовне и заявил с чувством собственно достоинства:
– Бонжур, лямур и триппер.
А эти недопоняли, или ещё как. Повязали наших мужиков и в ихнюю парижскую кутузку. И тут же суд, не разобравшись по-человечески. Правда, переводчика дали. Тот и говорит, что мужики могут выбирать – или штраф на охрененные деньги или семь суток каталажки.
А чё тут выбирать? Итак понятно. Вот, выпустили этих мужиков, и, как порядочных, прямо к самолёту подвезли. Правда, наш-то, в Москве добрал то, что не дали вражины из садистских побуждений. Там и пиджачок потерял.
А теперь больше в Париж не хочет. Женился, как человек. Живёт, куда с добром.
– Я, – говорит, – этих ихних парижей и на открытках посмотреть могу, ежели припрёт.
И это правильно. Хотя… смотри, не смотри, а человеком это тебя не сделает…
Вот, один мужик в школе хорошо учился. И был во всём примером. И отстающим помогал, хотя они и не просили. И старушек через дорогу переводил, несмотря на их крики.
И всё это он потому делал, что хотел быть счастливым на всю оставшуюся жизнь. Ему когда-то учитель сказал, что мы не должны ждать милостей от природы. Вот мужик этот и не стал ждать. Хотя он тогда и не мужик был вовсе, а сопливый пацан, но с характером. И поэтому он учился, себя превозмогая, чтобы вечное счастье со всеми вытекающими.
И, конечно, такое нечеловеческое старание заметили. И не только заметили, но стали поддерживать, поднимать и направлять в нужное русло. Ну и вот. Поддерживают большие люди этого мужика, а он относится к этой поддержке с полным пониманием. И старается ещё больше.
Вот позаканчивал наш мужик всякие заведения. Членом стал в организациях. Фу ты, ну ты! И близко не подходи! В столице живёт. Дом – полная чаша с охраной и окна за решётками. Куда той тюрьме?
А мужик ещё больше старается. Где надо лизнёт, где надо гавкнет. И всё-то у него по уму да, как учили, выходит. Ладно.
Вот как-то ввечеру сидел этот мужик у телевизора и вспомнил свою деревеньку, и как с дружбаном Васькой за пять километров в школу бегал. И много ещё чего такого вспомнил.
– А дай–ка, – думает, – съезжу я на родину. Гляну как там и что. Заодно и себя покажу. Пущай завидуют.
Сказано – сделано. Вот, сел мужик в свою Волгу с водителем. Приехал. Смотрит, а хатёнка его досками крест-накрест заколочена. А у соседней хаты сидит мужик. На Ваську похож. Только старый. Сидит, и на дудке песни играет. Потому как выпивши.
Вот, подходит наш мужик. Поздоровкался. Сел рядом. А Васька ему и говорит:
– Ты, – говорит, – брат, не горюй. Маманьку твою пять лет как Господь прибрал. Но схоронили мы её по-человечески. Всем миром скинулись, и схоронили. Потому как христианская душа. Всё, бывало, тебя ждала. А коровёнку мы продали, и деньги я тебе сейчас вынесу, как наследство, так сказать.
Тут Васька дудку свою в сторону отложил, в хату сбегал. Деньги приносит. Наш мужик деньги эти, конечно, взял и говорит:
– Что ж так мало? Пропили, наверное.
– Нет – отвечает Васька – мы своё пропивали. А это святое.
И опять за дудку берётся, чтоб песни играть. А наш мужик помолчал малость и говорит:
– Вот видишь, Васёк, как оно вышло. Всю жизнь учёбу учил. Сам в люди выбился, детей вывел. А счастья что-то нет и нет. Ну что толку от того, что знаю я где Катманду находится?
– И то! – смеётся Васька – У нас это каждый мальчонка знает. Ты только спроси – и расскажет и покажет.
– А я про что? – говорит мужик. И с тем садится в свою персональную машину, чтоб уехать в столицу к полному счастью и социальному обеспечению.
И я его, мужики не сужу. Потому как, старался человек, силы прикладывал, не говоря уже о прочих достоинствах. И теперь знает, где эта самая Катманда.
А то ещё вот как однажды вышло…
Вот, один мужик проснулся как-то, и скучно ему стало. Так скучно, что и не рассказать. Ну, он и стал думать, как поднять настроение до прежнего уровня. Дождался, пока его баба на базар ушла, и опохмелился, как человек. У него была бутылка запрятана, вот он и поправился слегка. Он вообще был мужик запасливый.
Вот, опохмелился этот мужик, а скука не проходит. Скучно, и всё. Хоть плачь.
И стал тогда мужик шутки сочинять и придумывать, потому что хорошая шутка она и настроение поднимает, и для здоровья опять же.
Тогда нашёл он презерватив типа гондон и налил в него воду из-под крана. Получился такой большой мячик. Но мужик с этим мячиком в футбол играть не стал, а дождался, когда неосторожный прохожий мимо дома пойдёт, и бросил этот шарик прохожему под ноги. Он, вообще-то, по голове целил, но промахнулся.
Вот, прохожий испугался этой водяной бомбы, и начал материться и угрозы угрожать.
А мужику всё-равно скучно.
Тогда он пошёл, и в соседском почтовом ящике газеты поджёг. Не помогает. Скучно, прямо – тоска.
Тогда он поймал Матрёниного кота Ваську, который сдуру погулять вышел. Поймал он этого Ваську, и к хвосту ему консервную банку привязал. Васька орёт, бегает, а мужику скучно.
Тогда он позвонил из автомата на вокзал, и сказал, что туалет на вокзале бомбой заминирован. И счас как рванёт.
Нет. Не помогает. Такая скукота, что вешаться впору.
Вот ходил мужик, маялся. Проходит мимо бани, смотрит: на дверях записочка висит, что сегодня женский день для помойки. Тут мужику и пришла идея в голову. И сидит там – колуном не вышибишь.
Что тут сделаешь?
Ничего.
Тогда мужик сбегал к знакомому шофёру Никите, и одолжил у него бензина трёхлитровую банку. Потом прибежал к бане, разбил банку об порог, и спичкой чиркнул. А сам стал напотив через улицу. И смотрит как бабы голышом из бани выбегают. И так ему весело и так интересно, что и не рассказать.
Тут его и повязали.
Повязали, но хорошего настроения не испортили. Поэтому он и на суде смеялся, и на зоне, и даже когда на свободу с чистой совестью.
Он и сейчас всё время похохатывает. Потому что чувство юмора у человека хорошее.
– Никодимыч, а Никодимыч! – спросил Серёга – Может того… разгонимся под настроение? Я сбегаю.
– Нет, Серёжа, – отрезал Никодимыч – надо и меру знать. Завтра на работу, то да сё… голова болеть будет…
Вот ещё байка на заговины, и по-домам…
Вот, жил-был один мужик, и однажды внезапно заболел.
А надо вам сказать, что до этого случая у мужика даже насморка не наблюдалось, не то чтобы какой – нибудь микробы с бактерией. Вот такое счастье было этому мужику, что не знал он, где аптека находится и прочие услуги.
Вот так он и жил, этот мужик, без острых и хронических заболеваний. И, наверное, дожил бы благополучно до самой смерти. А тут вот, раз – и приключилось. Заболел.
Правда, мужик этот поначалу даже внимания не обратил. Это потому что он не знал, как болеть положено, вот и не придал значения. Не заметил, так сказать.
Но люди заметили. От людей не скроешь.
Вот, люди и заметили, что стал наш мужик что-то задумчивый. Ни с того ни с сего в стенку уставится, и стоит, как баран. И молчит. Только потеет. Правда, он и раньше не очень разговорчивый был. Но потливости за ним не наблюдалось. А тут на работе вроде, и ничего лишнего не работает, а потеет, почём зря.
Короче, всё ясно.
Технолог цеха даже подошла и лоб мужику пощупала. Она была разведёнка эта баба. Вот и любила щупать мужиков за разные места. Вот и нашего пощупала. Пощупала, и говорит:
– А у тебя, Иваныч, температура тела есть. Иди-ка ты завтра к врачу вместо работы.
Ну что? Раз приказано, значит надо собираться.
Вот, пришёл наш мужик домой и говорит своей бабе:
– Ты бы меня, Надя, к доктору собрала. А то технолог – стерва на работу без справки анализов не пускает.
Тут мужикова баба и засуетилась. Тут-то она сразу и зашустрила. Конечно. Такую волю дали. Она первым делом для консультации свою мамашу вызвала.
– Так и так – спрашивает – не знаете ли Вы, мама, как там у врача и какое надо обеспечение?
– Не знаю – признаётся старая – я сама тебя в поле рожала без всякой медицины. А вишь ты какая, точно шкаф. Но люди говорят, что там у этих медиков строго насчёт всякой чистоты и гигиены.
